Тебе не нужна зубрежка

И спутник ее - досада,

Ибо между "да" и "конечно" пропасть,

Как между раем и адом.

"Это страшно всем, а значит, и мне" -

Это страшно бесплодная мысль, лишенная смысла!

Веселятся толпы, ликуя,

На празднестве Жертвы Великой или

На карнавале, весною, а то на гостевых террасах. 

Оставьте меня в покое. Не троньте.

Как дитя, не знающее улыбки.

Я плыву беззаботно, будто крова не знаю,

И в отличье от всех позади не оставил,

О чем сожалеть иль скорбеть.

Разошлись. Я остался один с пустой головою -

Только мыслей обрывки кружатся и падают вниз.

Я тушуюсь, когда обыватель блистает.

Знает толк мещанин, только он от вульгарности неотделим.

Я же буднично меланхоличен и беспокоен,

Словно вихрем в грозу терзаемый стяг.

Но уж если меня понесло, то не жди перемирья. 

Делом заняты все, и ведь как-то его находят,

Ну а я - посредствен и очень упрям.

Я далек от людей и не схож характером с ними,

Потому что хвалу воздаю и тянусь обрести

Все, что надо, чтоб не пропасть в этом мире,

От родной и ревнующей Материнской груди.

Комментарий переводчика

     Первая строфа передает протест против зубрежки церемониальных правил, необходимой для всякого, кто желает служить при дворе, где различию между "да" и "конечно" придается такое же значение. как различию между добром и злом.