Мудрый в смирении поставляет свое величие.

Великий закон так обширен, что, куда бы мы ни обратили свой взор, везде можем видеть следы его действий. В природе что ни существует, все получило начало от сего великого закона, о чем свидетельствует и он сам и от свидетельства своего отречься не может. Несмотря на то, что все приведено в бытие силою сего закона, он, однако ж, не выказывает себя за виновника бытия тварей; украшает всю природу, но не считает себя владыкою её. Не имея ни к чему пристрастия, он не поставляет для себя низким принять имя смиренное. Поелику он есть конец, к которому все твари должны стремиться, как к своему началу и виновнику бытия их, и служить ему, как Господу, хотя они того и не разумеют, то он и может назваться великим. Подобным образом и мудрый, не принимая на себя имя великого, вместо того в самом существе своем делается великим.

Пояснения Редакции "Китайская поэзия"

В названии приведенного перевода первая цифра соответствует номеру стиха в китайском оригинале, в скобках указан порядковый номер стиха в источнике перевода.

Примечания А. М. Куликова

Данная глава в рукописях указана как глава XXX.