Лао-цзы  (VI-V вв. до н. э.) 老子 Эпоха Чжоу, Период Чуньцю (Весны и Осени)

Перевод: Семененко И.И.

Из цикла: 道德經 "Даодэцзин"

道德經 第四十九章 (聖人無常心) 49. "Премудрый человек не ведает незыблемости сердца..."

Премудрый человек не ведает незыблемости сердца. Сердцем для него являются сердца простых людей. С добрыми я добр, но и с недобрыми я тоже добр. К добру приводит добродетель. Кто честен, тем я доверяю, но и нечестным я тоже доверяю. К честности приводит добродетель. Премудрый человек под Небесами беспристрастен и ради Поднебесной мутит свое сердце. При нем все по-детски улыбаются.

Комментарий И.И. Семененко

"Незыблемость сердца" (дословно: "незыблемое сердце") - эмпирическое дифференцированное сознание с характерными для него разграничением и фиксацией умственных и чувственных образов (см. об этом главу III первого раздела книги). Отсутствие такого сердца представлено здесь как его "замутнение". Слово "мутить", "мутный" - хунь по смыслу вполне совпадает с иероглифом "смешивать", "смесь" (читается тоже хунь, но другим тоном и иначе записывается), используемым в главах 14 и 25 для обозначения Дао как вещи - целостности триединства, которое называется также добродетелью. "Замутнение" сердца и указывает на образование триединства "одним" - мудрецом, входящим в "пару" с "простыми людьми", буквально: "ста фамилиями". Путем к этому становится равное отношение к добрым и недобрым, честным и нечестным. О добре как о слитности индивидуальности с целым см. главы IV и V первого раздела книги. Доверие и честность, обозначаемые одним иероглифом синь, указывают на откровение Дао, которое с великодушием и доверчиво вмещает в свой "промежуток" - сферу истинного добра все противоположности, уравнивая их и тем самым наделяя полноценным нескончаемым бытием. Знаком возвращения к этому первозданному состоянию и является то, когда "ребенок улыбается" - понятие, выражаемое здесь древнекитайским словом хай.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...людей" - двигаться - значит незыблемо идти следом. "...тоже добр" — когда каждый следует своему назначению, добро не утрачивается.

"...добродетель" - нет брошенных людей.

"...мутит свое сердце" - все мудры.

"...улыбаются" - приводит всех , к гармонии, освобождает от желаний, уподобляя младенцу. Это является тем, когда "Небо и Земля определяют положение. Премудрый человек завершает имеющее способность, держит совет с людьми, Я с духами, и сто фамилий принимают участие в том, на что способны" [Цитируется комментарий "Си цы чжуань" ("Комментарий привязанных слов") к "Книге перемен". - И.И. Семененко]. Способным дается, одаренные избираются, при великой способности возвеличивают, при ценном даре делают знатным. У вещей имеется исток, у событий - господин. В таком случае могут не бояться обмана, и, нося тиару с жемчужными нитями, заслоняющими глаза, не страшатся быть униженными, даже когда желтые подвески закрывают уши. К чему тогда утруждать свой ум для проверки положения ста фамилий? Ведь когда умом вникают в других, то они тоже, состязаясь, реагируют своим умом. Когда вникают в других с недоверием, то они тоже, состязаясь, отвечают недоверием. Сердца в Поднебесной не могут быть одинаковыми. Но когда не смеют различаться в откликах, то никто не захочет пользоваться своим положением. Самое большое зло - больше него нет - это использовать свой ум. "Полагается на ум, и люди с ним тягаются, полагается на силу, и люди с ним соперничают" [Приводится цитата из древнекитайского памятника "Хуайнаньцзы" (II в. до н. э.). - И.И. Семененко]. Если умом не превосходит остальных и вступает на путь тяжбы, то заходит в тупик, если силой не превосходит остальных и вступает на путь противоборства, то оказывается в опасности. Ещё не было человека, который мог бы заставить других не применять против него их ума и силы. В таком случае приходится одному противостоять остальным, а остальные тысячами, десятками тысяч противостоят ему. Если же тогда опутывать тенетами законов, наседать наказаниями, закрывать пути-дороги, осквернять могилы, то десять тысяч вещей утратят свою самость, у людей откажут руки и ноги, птицы наверху, придут в беспорядок, внизу у рыб настанет сумятица. Именно поэтому "Премудрый человек под Небесами беспристрастен", в его сердце ничто не господствует, и он "ради Поднебесной мутит свое сердце": ничем в мыслях не дорожит и не пренебрегает. Если ни во что не вникает, зачем же ста фамилиям его избегать? Если ничего не ищет, зачем же ста фамилиям против него бороться? А когда не избегают и не противодействуют, то не могут не использовать свое истинное положение. Человеку не следует отказываться от того, что он способен делать, и делать то, на что не способен, отказываться от достойного в себе и культивировать свои недостатки. Только в таком случае тот, кто высказывается, говорит то, что знает, и тот, кто действует, делает то, на что способен. Тогда каждый из ста фамилий на него взирает и к нему прислушивается, и ему только остается относиться ко всем как к детям.