Верх добродетели - ее не проявлять и потому быть добродетелью проникнутым. При низшей добродетели стараются ее не упустить и потому не обладают добродетелью. При высшей добродетели бездействуют и лишены намерения действовать. При низшей добродетели берутся за дела и преисполнены намерения действовать. При высшей человечности берутся за дела, но лишены намерения действовать. При высшей справедливости берутся за дела и преисполнены намерения действовать. При высшей ритуальности берутся за дела, и если не встречают отклика, то тащат с пылом за собой. Поэтому с утратой Дао и обретают добродетель; с утратой добродетели овладевают человечностью; с утратой человечности усваивают справедливость; с утратой справедливости вверяют себя ритуалу. Ритуальность составляет мелочь в проявлении преданности и доверия. В ней заключается начало смуты. Различать заранее - это цветок Дао и начало глупости. Именно поэтому великий муж довольствуется сутью и не гонится за мелочами, предпочитает плод цветку, отбрасывает то и берет это.

Комментарий И.И. Семененко

Центральная глава в отрицании традиционной обыденной морали. Формулировка "преисполнены намерения действовать", букв. перевод: "есть, что, для чего делать", указывает на исходный и главный в ней принцип разделения предметного бытия на разные по ценности предметы и обусловленного этим целенаправленного практического действия. Она отрицается как "низшая добродетель" в противопоставлении с основанной на трансцендентности Дао "высшей добродетели". "Верх" и "низ", "высшее" и "низшее" составляют у Лаоцзы противоположности, которые отдельно существовать не могут, и подлинно "высшим" является только то, что расположено между ними, в "промежутке", на их грани. Такой лишь и выступает высшая нравственность, "добродетель", граничащая с отсутствием нравственности, "недобром" (см. главу V первого раздела книги). А мораль расхожая, "низшая" представляет собой выпячивание нравственности и добра в противовес аморализму и злу. Завзятый моралист пребывает всецело в сфере чувственного бытия и "накапливает" нравственные ценности так же, как богач "редкие товары", не ведая, поглощенный предметной множественностью, о том, что составляет источник ее целостности и жизни. К "низшей добродетели" отнесены человечность, справедливость и ритуальность. Определение "высшая" к трем ее составляющим отмечает в них ближайший, самый низкий уровень отхода от "высшей добродетели" - грани единого целого. Эти этические нормы, как и эмпирическое становление, которое они обосновывают, предстают негативным искажающим соответствием триединой структуры Дао в ее нравственном аспекте. "Низшая добродетель" - отрицательный аналог "высшей добродетели", тождественной Дао, который находит свое самоопределение в "порождении единицы". Она противостоит Дао Лаоцзы как этическому учению в целом (67). "Человечность" (которая понималась прежде всего как "любовь к человеку") - это прямое искажение "материнской любви", "справедливость" выступает таким же искажением "бережливости", а "ритуальность" - уступчивости (там же). В числовом обозначении они в негативном плане отражают соответственно 3 перехода: от 1 к 2, от 2 к 3 и от 3 ко множеству вещей.

В понятии "различать заранее" слово "различать" - ши (встречается еще в 15) указывает на "знание" с исходным значением: "различать", "отличать", "распознавать", которое и передается в переводе. Оно также означает: "запоминать", "метка", "знак". Это фиксированное различение предметов. А "заранее" значит до того, как что-то происходит, и прежде, раньше других, в том числе и потомков. Все это составляет рациональную сторону познания, отрицаемую Лаоцзы.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...и берет это" - добродетель - это когда обретают. Незыблемо обретают и не утрачивают; имеют выгоду и избегают вреда - отсюда и название добродетели. Как обретается добродетель? Благодаря Дао. Как добродетель доводится до своего завершения? Использованием неналичия. Когда неналичие используется, то все получает поддержку. С неналичием ничто не остается без руководства, наличия, же недостаточно для сбережения своей жизни. По этой причине, хотя и необъятны Небо и Земля, сердцем для них является неналичие, хотя и велики премудрые цари, своим господином они считают пустоту. Поэтому и говорится: когда глядят по Возвращению, сердце Неба и Земли становится видным, при размышлении в день солнцестояния совершенство древних царей делается зримым [Под "Возвращением" здесь имеется в виду 24-я гексаграмма; в пояснениях к ней указывается день зимнего солнцестояния, о значении которого исследователь "Книги перемен" Ю.К. Щуцкий пишет: "Вновь полученная гексаграмма символизирует то время, когда после самого темного периода в году, после времени, предшествующего зимнему солнцевороту, свет вновь начинает прибывать и наступает возврат к светлой половине года" (Щуцкий Ю.К. Китайская классичес­кая "Книга перемен". М., 1993. С. 348). - И.И. Семененко]. Кто устраняет в себе личное и не имеет своего тела, четыре моря ["Четыре моря" указывают на Поднебесную, поскольку, по древ­некитайским представлениям, Китай был окружен с четырех сторон морями. - И.И. Семененко] за ним почтительно следуют, далекие и близкие к нему приходят. Когда же себя выделяют и целеустремленны, то даже тело свое не могут сохранить в целости, и у них мускулы с костями друг друга не способны вытерпеть.

По этой причине человек высшей добродетели использует только Дао. Он не проявляет своей добродетели, ничем не владеет, ни к чему не годен и потому в силах иметь добродетель и не может не действовать. Не ищет, а обретает; не действует, а успешно завершает. Так он не называется добродетельным, хотя и обладает добродетелью.

При низшей добродетели обретают в поиске и успешно завершают, когда действуют. Таким образом и утверждают добро, чтобы управлять другими. Отсюда и получают имя добродетельных. Когда обретают в поиске, непременно утрачивают, когда успешно завершают, действуя, то непременно терпят поражение. Возникает название для добра, и ему вторит недобро. Поэтому "при низшей добродетели берутся за дела и преисполнены намерения действовать". Когда "лишены намерения действовать" - это говорит об отсутствии односторонних действий. Всякая неспособность действовать в бездействии относится к низшей добродетели. Таковы человечность, справедливость и ритуальные нормы. Для прояснения разницы между высшей добродетелью и низшей последняя противопоставляется высшей вплоть до низшей меры добродетели - высшей человечности, следующей ниже того предела, когда "лишены намерения действовать". При ней могут достигать того, когда "лишены намерения действовать", и все же "берутся за дела". "Берутся за дела, но лишены намерения действовать", отсюда и беда от наличия действия. Корень - в бездействии, мать - в безымянном. Когда отбрасывают корень, отвергают мать и уходят к ее сыновьям, то хота и велики успехи, но пользы никогда не приносят, хотя и прекрасно имя, но ложь тоже непременно возникает. Берутся действовать при неспособности завершать в бездействии и наводить порядок, ничего не начиная. Так появляются те, кто всеохватны в своих щедрых милостях и человеческой любви. А эта любовь беспристрастная, неодносторонняя, поэтому "при высшей человечности берутся за дела, но лишены намерения действовать".

Когда же неспособны сохранить в любви беспристрастность, то появляются те, кто обуздывают непослушание, исправляют подлинное и наводят порядок по справедливости. Они ненавидят лживых, помогают честным, поддерживают одних, нападают на других. Во всем действуют с определенным намерением. Поэтому "при высшей справедливости берутся за дела и преисполнены намерения действовать". При неспособности быть до конца прямыми появляются те, кто чтят по ритуалу, занимаясь дутым украшательством и совершенствованием слога. Когда нескончаемо состязаются в требовательности относительно значения хорошего и совершенствования почтительности, то между соперничающими сторонами возникает злоба и ненависть. Поэтому "при высшей ритуальности берутся за дела и если не встречают отклика, то тащат с пылом за собой".

Ведь предельно великим является только Дао. Стоит ли почитать все то, что его ниже? Хотя и является цветущим дело, великим богатство, и обладают десятью тысячами вещей, из которых каждая к тому же обрела свою добродетель, и пусть даже, будучи знатными, пользуются неналичием, но неспособны отказаться от того, чтобы делать неналичие телом. А раз неспособны отбросить неналичие в качестве тела, то утрачивают в себе великое. Как говорится, "с утратой Дао обретают добродетель" . Использовать неналичие значит обрести свою мать. И потому можно не утруждать себя, и при этом все вещи непременно находятся в порядке.

Ниже этого то, когда утрачивают мать достижений и неспособные к бездействию дорожат щедрым благодеянием. При неспособности к щедрому благодеянию дорожат справедливостью, а при неспособности быть справедливыми дорожат прикрасами почтительности. Как говорится, "с утратой добродетели овладевают человечностью, с утратой человечности усваивают справедливость, с утратой справедливости вверяют себя ритуалу". Ведь ритуал начинается с ослабления преданности и доверия, скрытости отношений, с того, когда требуют полного совершенства во внешнем и соперничают в овладении самым незначительным. Человечность и справедливость возникают внутри и при своем осуществлении становятся ложью. Можно ли, тем паче, долго прожить, отдавая все силы внешним прикрасам? Отсюда: "Ритуальность составляет мелочь в проявлении преданности и доверия. В ней заключается начало смуты".

Различать заранее значит различать прежде других. Это относится к низшей добродетели. Истощают свой ум, добиваясь такого различения, утруждают свои умственные способности для ведения множества дел. И хотя считают себя добродетельными, все больше проникаются коварством и хитростью, хотя имеют блестящую репутацию, но в еще большей мере утрачивают правдивость и честность. Своим трудом только запутывают дела, и их усилия приводят к нарушению порядка. До конца используют свою мудрость и знания, но тем самым еще больше наносят народу вреда. Кто отбрасывает себя и доверяется вещам, находится в бездействии, и мир и покой сберегаются. Будучи безыскусным и правдивым, не следует правилам и установлениям, принимает достигнутое другими и отбрасывает то, чему придерживался сам, различает "цветок Дао и начало глупости". При обретении матери всех достижений "от десяти тысяч вещей, хотя они и возрастают, он не отказывается" [Даодэцзин глава 2], и все они существуют, но он не прикладывает к этому усилий. Использует не благодаря форме и правит, не прибегая к имени, поэтому человечность и справедливость могут проявиться, ритуал и почтительность могут найти выражение. Когда поддерживают великим Дао и усмиряют безымянным, ничему не отдается предпочтение и не возникает никаких помыслов. Каждый полагается на свою чистоту, все делается по правде. И тогда добродетель человечности обретает глубину, справедливость правильно осуществляется, ритуал и почтительность отличает чистота. Когда же пренебрегают тем, что поддерживает, отказываются от источника жизни, пользуются конечными формами, утруждают ум, то человечность доказывают, за справедливость состязаются, в ритуалах соперничают. Поэтому то, насколько глубока добродетель человечности, не зависит от способности ее использовать, правильное осуществление справедливости не зависит от достигнутого в ее использовании, чистота ритуала и почтительности не определяется их использованием. Находят поддержку в Дао, управляют при помощи матери, и тогда выделяют без того, чтобы кому-то отдавать предпочтение, и делают заметным при отсутствии соперничества. Используют безымянное, и имя тем самым становится истинным, используют бесформенное, и форма тем самым получает завершение. Когда берегут мать, чтобы сохранить ее детей, почитают корень для поддержания ветвей, то и при наличии имени с формой зла не рождается. При великой, равной Небу, красоте прикрас не возникает. Нельзя удаляться от матери и утрачивать корень. Человечность и справедливость рождает мать, и они не могут ее воплощать. Чашу создает горшечник, и она им быть не может. Когда отвращаются от матери и используют ее детей, отбрасывают корень и тянутся к ветвям, то имена разделяются и формы ограничиваются. Тогда даже предельно великое не может быть всеохватным и в цветущей красоте непременно заключается несчастье и тревога. Стоит ли уповать на заслуги, обретаемые в деяниях?

Есть издавна обретшие единое. Благодаря ему Небо делается чистым, Земля хранит устойчивость, души обретают чудотворность, долины наполняются, вещей родится десять тысяч, владетели и царь становятся для Поднебесной образцом. Достигнуть этого им помогает именно единое. Когда у Неба нет того, что доставляет чистоту, оно, пожалуй, разломается; Земля, не обладая тем, что придает устойчивость, пожалуй, станет шаткой; души, не имея того, что сохраняет чудодейственность, пожалуй, перестанут проявляться; долины при отсутствии того, что позволяет им наполниться, пожалуй, пересохнут; десяти тысячам вещей по неимению того, чем можно жить, не избежать, пожалуй, истребления; владетели и царь, не обладая тем, что обеспечивает знатностью и высшим положением, пожалуй, этого лишатся. Знатность коренится в худородстве, высокому основой служит низкое. Именно поэтому владетели и царь называют себя: "сирый", "вдовый" и "убогий". Не значит ли это, что в худородстве заключается их корень? Разве не так? Отсюда и выходит, что все части, из которых состоит повозка, повозкой еще не являются. Не стремись быть редким словно яшма или многим как простые камин.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

Приводится развернутая структура истинно-сущего. "Единое" дословно: "одно", "единица" понимается здесь в двух смыслах. Прежде всего относится к каждой отдельной области действительности как обеспечивающее не просто ее жизнь, а самость. Жить - значит быть самими собой: Небу - чистым, Земле - устойчивой и т. д. Это и есть обретение каждым предметом своей единичности-единственности. Но такая единичность в то же время совпадает с единством не только внутри одного какого-либо предмета, но и его ей всем остальным. Исходным в этом единстве является целостность пары. Шесть перечисленных областей действительности распадаются на пары противоположностей: Небо и Земля, душа и долина, вещи и правитель. Отсюда и подведение их под общее определение как пары противоположностей знатности и худородства, верха и низа. У Лаоцзы ведущим в создании целостности пары выступает второй ее, относимый к "низу", член, в данном случае: Земля, долина и правитель. Без принижения правитель не может быть самим собой, то есть, собственно, правителем. И как каждая пара, становясь третьим компонентом наряду с двумя входящими в нее членами - их целостностью, является триединством, так сочетаются друг с другом и сами эти пары. Единое Неба и Земли "коренится" в пустоте долины - "тройки", рождающей десять тысяч вещей (42), и ею оказываются "владетели и царь", которые выполняют функцию "царя" главы 25.

"Сирый", "вдовый", "убогий" - традиционные уничижительные самоназвания князей, заменяющих в их речи местоимение "я".

Высказывание: "все части, из которых состоит повозка, повозкой еще не являются" буквально значит: "в полном перечислении повозки нет повозки". Иногда допускают наличие вместо иероглифа "повозка" сходного с ним по написанию, но с другим значением: "слава". Тогда получается иной перевод: "При помышлении о славе ее не имеют".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...единое" - издавна значит вначале. Единица - это начало чисел и предел вещей. Каждая вещь рождается ею, поэтому является их господином. Все вещи получают завершение благодаря тому, что обретают эту единицу. Получая завершение, останавливаются и неподвижно пребывают в завершенном. Когда же неподвижно пребывают в завершенном, то утрачивают свою мать и потому разламываются, становятся шаткими, перестают проявляться, пересыхают, истребляются и терпят провал.

"Достигнуть этого..." - благодаря единице они достигают чистоты, устойчивости, чудотворности, наполненности, жизненности, образцовости.

"...разломается" - для достижения чистоты использует единицу, а не прибегает для этого к самой чистоте. При сбережении единицы чистота не утрачивается. Если же прибегнет к самой чистоте, то, пожалуй, разломается. От достижений матери нельзя отказываться. Не придают значения своим достижениям из опасения утратить корень".

"...простые камни" - чистое само по себе не способно быть чистым, полное - полным. На это у них есть мать, которая обеспечивает их сформированность. Чистотой не стоит дорожить, полному не стоит придавать значения. Вся ценность заключается в их матери, но у нее нет какой-либо ценной формы. В таком случае "знатность коренится в худородстве, высокому основой служит низкое". "Отсюда и выходит, что все части, из которых состоит повозка, повозкой еще не являются". Яшма или простые камни, много их или они редки, но в данном своем качестве не идут дальше формы, и потому быть им подобным не стремись.

В обратном ходе заключается движение Дао, в слабости - его использование. Десяти тысячам вещей под Небесами жизнь дает наличие, а само наличие рождается от неналичия.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

Дается схема миротворения по принципу триединства. Ее числовое выражение приведено в главе 42. Возникновение наличия от неналичия соответствует порождению тройки двойкой, а вещей от наличия - их созданию тройкой (об этой схеме и составляющих ее понятиях см. главу I первого раздела книги). Первые две строки по смыслу совпадают в обратном порядке с двумя последними: первая с четвертой, вторая с третьей. Это две пары высказываний, в которых говорится об одном и том же, но в противоположной последовательности. "Движение" указывает на переход от неналичия к наличию (наличие — единица, мужской элемент, движение), "использование - на поворот от наличия к десяти тысячам вещей (10 000 - четное число, множество, а это уже обращает к двойке, женскому элементу, слабости, покою). "Использование" обозначает вещность - сущность того, что "используется", вещность Дао как слабость оказывается сущностью чувственных вещей, их вещностью. См. также главу 11, где главным в наличии, вещности предметов является неналичие.

"Обратный ход" - перевод иероглифа фань: "опрокидываться", "перевертываться", "обратная сторона", "наизнанку", "противоположность", "бунтовать", "идти против", "обвинять", "раскаиваться", "двигаться в обратном направлении", "возвращаться". Семантика "движение" - дун: "сотрясаться", "двигаться", "перемещаться" , "становиться другим", "меняться", "нарушать", "приводить в беспорядок", "воздействовать", "переход", "перемена", "поворот", "перелом", "преобразование", "действие". А "слабость" - жо означает не только отсутствие силы, но также - "уменьшать", "утрачивать", "юный".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...движение Дао" - высокому основой служит низкое, зна­тность коренится в худородстве, наличием пользоваться позволяет неналичие. В этом состоит их возвращение. Когда в движении известно его неналичие, то вещи проницаются. Поэтому и говорится: "В обратном ходе заключается движение Дао".

"...использование" - мягкое и слабое уравнивают и проницают и не могут быть исчерпаны.

"...от неналичия" - для всех вещей Поднебесной жизнь состоит в наличии, но корнем того, что дает начало наличию, является неналичие. Стремясь к целостности наличия, непременно возвращаются к неналичию.

Высший из мужей, слыша о Дао, усердно претворяет его в жизнь; средний из мужей, слыша о Дао, пребывает в замешательстве; низший из мужей, слыша о Дао, над ним насмехается. Над чем не смеялись бы, то не было бы Дао. Поэтому есть веские суждения. Дао уясняют, словно помрачаются; по нему идут вперед, как пятятся назад; оно ровно, будто все в ухабах; верх добродетели напоминает впадину долины; пречистое походит на запятнанное; бескрайность добродетели уподобляется изъяну; добродетель делают незыблемой как бы невзначай; безыскусная правдивость кажется чем-то превратным. У великого квадрата нет углов, великое изделие не скоро создается, великая мелодия является беззвучной, великий образ не имеет формы. Дао скрытно, у него нет имени, но лишь оно умеет дать взаймы и довести до самого конца.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

Относимое к "мужам" определение "низший" идентично тому, что дается "добродетели" в главе 38. Оно характеризует сугубую ориентацию на эмпирическое предметное бытие. При такой ориентации существенным признаком Дао становится комичность. Смех вызывает мнимая противоречивость Дао, которая формулируется в "веских суждениях". Что может быть для ограниченных рационально-практическим нелепее и смешнее предметной ничтожности Дао с выраженной в ней претензией на всесветную великость? Замечается только его чувственно воспринимаемая "слабость" - малость, незначительность. Быть подобным, походить, казаться - значит иметь какой-то внешний вид, образ, облик. Дао является триединством, тремя в одном, где третье указывает на целостность первых двух - противоположностей, и ее образом, ликом выступает вторая, "нижняя", "женская" противоположность, которая дает границу, очертание, форму первой, ее определяет. Каждая вещь в истинном сущностном смысле существует только на грани своей противоположности, и в предметном бытии лишь в "низком" может проявиться "высокое". О том же говорят понятия квадрата, чаши, мелодии и образа, относимые к "великим". Квадрат так расчленяет, оформляет круг, что в форме круга - квадрате проглядывает круг: квадрат без углов. А "нет углов", то и "не режет" (58). Изделие - та же чаша: все вмещающая бытийная емкость, дающая жизнь; ее позднее завершение противостоит раннему концу тех, кто "действуют вопреки Дао" (30, 55). Завершение чаши - не конец жизни, а жизнь вечная, ибо, будучи поздним, указывает на долгое изготовление, "позднее" (в переводе: "не скоро") синонимично в данном случае "долговечному", каким и является Дао (16). Мелодия, тона связываются с гармонией (2), в которой на первом плане - значение нерасчлененного, "смеси" (напр., в крике младенца, названного в высшей степени гармоничным, - 55), а "смесь" равнозначна созданию "одного", единого (14). И поскольку в слове "беззвучная" исходным и основным является понятие редкого, уникального, то беззвучная мелодия - это звучание, сливающееся в один-единственный звук на грани всех звуков и тождественный музыке бытия. Об образе, не имеющем формы, см. комментарий к главе 14. О понятиях квадрата, чаши и образа в философии Лаоцзы см. также главу I первого раздела книги.

"Дать взаймы" - значит обеспечить самопорождение вещей, единичность-бытийность каждой из них посредством предоставления им для вмещения пустого свободного места, которое вернуть в качестве долга они могут только при возвращении к своему сущностному "я", составляющему минимум предметного наличия, делая то место, что заняли, снова максимально пустым. К числу основных исходных значений слова "безыскусная" - чжи, применяемого здесь для определения "правдивости", относятся: "залог", "соглашение", "договор". Они тоже в данном случае вполне подразумеваются и служат раскрытию смысла последней строки о Дао как искусном заимодавце. Миротворение предстает соглашением, договором о займе, заключенным между Дао и миром, и его залогом. Гарантией исполнения является сама жизнь как возвращение к своей самости. Об этом метафизическом заеме говорится также в главе 79.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...в жизнь" - обладают волей.

"...веские суждения" - быть веским значит установиться.

"...помрачаются" - "ярок, но не затмевает".

"...пятятся назад" - "предпочитают находиться сзади, а оказываются впереди и, отстраняясь от себя, себя сохраняют" [Даодэцзин глава 7].

"...в ухабах" - в ухабах значит неровное. Дао в своей великой ровности следует природе вещей и не держится за то, чтобы быть ровным и тем самым разрезать вещи. Его ровность не проявляется и даже, напротив, кажется неровностью.

"...долины" - не проявляет своей добродетели и ни о чем не заботится.

"...запятнанное" - "Кто, зная, что он светел, сберегает свою темноту" [Даодэцзин глава 28], тогда только может стать пречистым.

"...изъяну" - бескрайняя добродетель не является полной. Пустое и лишенное формы не наполнить.

"...невзначай" - как бы невзначай значит быть под пару. Кто делает добродетель незыблемой, следует самости вещей, ничего не устанавливает, не предоставляет и потому как бы невзначай оказывается всем под пару.

"...превратным" - кто безыскусно правдив, не хвастается тем, что правдив, и потому изменчив.

"...нет углов" - "квадратным делаясь, не режет" [Даодэцзин глава 58], поэтому нет углов.

"...создается" - великий человек завершает Поднебесную без различения целого, поэтому завершает непременно поздно.

"...беззвучной" - "Что слушаю, но не могу услышать, называю редким" [Даодэцзин глава 14] - это мелодия, которую нельзя услышать. При звучании появляется разделение, а когда есть разделение, то звучит если не гун, то шан [О тонах в китайской музыке см. комментарий к главе 12 "Да­одэцзина” - И.И. Семененко]". Разделенное неспособно соединять многое, поэтому ничто звучащее не может быть великой мелодией.

"...формы" - при возникновении формы появляется разделение, когда же разделены - это если не теплое, то жаркое, а не жаркое, так холодное, и потому образ, обладающий формой, не является великим образом.

"...до самого конца" - все эти прекрасные вещи сформированы Дао. В случае с образом создает великий образ, но он не имеет формы, в случае с мелодией создает великую мелодию, но она беззвучна. Вещи им завершаются, но не видят его конечной формы, поэтому "скрытно, у него нет имени". Дает взаймы, не только восполняя недостаток. Лишь один раз одолжит, и добродетель вещей завершена навечно. Поэтому и говорится: "умеет дать взаймы". Но завершает, не как режет ловкий ремесленник, и ничто не может не обрести своей формы. Поэтому и говорится: "умеет довести до самого конца".

Дао порождает единицу, единица родят двойку; два рождает тройку, три дает жизнь десяти тысячам вещей. Все вещи, прислоняясь спиной к Тени (Инь), обнимают Свет (Ян), и дыхание (ци) пустоты приводит их к гармонии. Что людям ненавистно - это оказаться "сирым", "вдовым" и "убогим", но так зовут себя цари с князьями. Выходит, что ущербность может доставлять прибыток, прибыток - приносить ущерб. Такое наставление я получаю от людей. И я их тоже наставляю: за произвол, насилие ждет преждевременная смерть. Это будет моим самым главным наставлением.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

"Одна из центральных, самых важных глав, где впервые и только единожды во всем трактате в центр миротворения в качестве его промежуточного, а значит, и главного для Лаоцзы, звена ставится число, взятое в последовательном порождении первых трех чисел числового ряда. Рассмотрению этого числа вместе с упомянутыми затем понятиями Тени - Инь, Света - Ян и дыхания - ци посвящена глава I первого раздела книги.

По наиболее распространенной в комментариях традиции, принятой и многими современными исследователями, самого понятия числа как такового здесь нет, ибо под "единицей", "одним" понимают ци, под "двумя" - Инь и Ян, под "тремя" - Небо, Землю и человека. К абстрактному числу, отделенному от вещей, не только в Китае, но и во всем мире, включая его знаменитых апологетов - пифагорейцев, приходили, конечно, не сразу, постепенно. Этот процесс в китайской культуре имел к тому же свою специфику в подчеркивании вещественной сущности числа. Но Лаоцзы имеет в виду не абстрактное число и не просто счет, а число пограничное, лиминальное, на грани собственного отсутствия, как то, что противоположно вещи и составляет истинное бытие. У Лаоцзы в ничто, неналичии заключается источник наличия, бытия, жизни, и самым близким к нему оказывается именно число. Поэтому включение Инь, Ян и ци в числовые показатели не представляет никакого труда, и то же самое можно проделать почти со всеми понятиями "Даодэцзина". Дао как лиминальное число - бездонная, абсолютно все вмещающая бытийная емкость. Способность так вмещать не только не ставит под сомнение, а, напротив, утверждает его самостоятельную, вполне независимую oт чувственных вещей сущность. Эта сущность тоже получает у Лаоцзы название "вещи", но как раз не чувственной, а числовой.

Основные лексические значения слова Инь: "северный склон горы" или "южный берег реки" (находящиеся в тени), "пасмурный", "мрак", "тень", "впотьмах", "скрытно", "молчание", "время", "женское", "коварный". Ему противоположна семантика Ян: "южный склон горы" или "северный берег реки" (солнечные), "солнце", "солнечные лучи", "свет", "тепло", "ясный", "внешний", "мужское", "открытый", "притворяться". Семантический спектр ци см. в комментарии к главе 10.

Об уничижительном самоназвании правителей "сирый", "вдовый" и "убогий" см. комментарий к главе 39. В словах Лаоцзы о том, что для него оно - поучение, слышится едкая ирония. Это было уже пустой языковой условностью для современных ему правителей, погрязших в произволе и насилии, которые и отрицаются как несовместимые с жизнью в конце главы.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...ущерб" - у десяти тысяч вещей десять тысяч форм, но все они возвращаются к единице. Как приходят к единице? Благодаря неналичию. Исходя из неналичия, приходят к единице. Единица может называться неналичием. А раз единица уже названа, то как можно обойтись без слова? Но если есть слово и есть единица, то что это как не два? Имеем единицу, имеем двойку, и тогда получаем три. Переходя от неналичия к наличию, число на этом исчерпывается. Что за это выходит, не относится к Дао. Я знаю, кто является господином в рождении десяти тысяч вещей. Хотя они обладают десятью тысячами форм, но дыхание пустоты в них одно. У ста фамилий сердца неодинаковы, в разных странах различны обычаи, но где обретают одно, там господствуют цари и владетели. Единица является господином. Как же можно от нее отказываться? Чем больше число, тем от нее дальше. При уменьшении к ней приближаются. Когда же уменьшение доходит до конца, то достигают предела. Назвать единицей значит уже дойти до трех. Тем паче могут ли приблизиться к Дао, когда предпочитают не одну основу? Разве не имеют смысла слова о том, что "ущербность может доставлять прибыток"?

"...тоже наставляю" - я не принуждаю людей этому следовать, но прибегаю к самости для выдвижения: ее высшего принципа: когда ей следуют, то непременно счастливы, а нарушают - всегда несчастны. И как люди учат друг друга ее нарушать, и сами навлекают на себя несчастье, так я их учу тому, что - ее нельзя нарушать.

"...наставлением" - когда творят произвол и насилие, то никогда не умирают своей смертью. Как люди учат друг друга творить произвол и насилие, точно так же и я учу их тому, что они не должны творить произвол и насилие. Указать же в целях обучения на то, что за произвол и насилие их ждет преждевременная смерть, - это все равно как сказать, что, когда следуют моему учению, непременно счастливы. Так добивается того, чтобы те, кто идут против его учения, могли бы стать отцом обучения.

Мягчайшее под Небесами проскакивает сквозь твердейшее. Неналичие проходит в то, что не имеет промежутка. Именно поэтому я знаю о полезности бездействия. В Поднебесной редко кому удается овладеть учением, невыразимым в слове, и полезностью бездействия.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

Раздумье о том, как мир может вернуться к своему истинному бытию. Две первые фразы составляют между собой явный параллелизм: "мягчайшее" дублируется "неналичием", а "твердейшее" - "тем, что не имеет промежутка". "Твердейшее" дословно: "предельно твердое" - чжи цзянь, и само "твердое" непосредственно соединяется с силой (78), сила - с оружием (76), оружие - с латами (50, 80). "Твердое" в древнекитайском языке служило постоянным эпитетом для лат и нередко это слово заменяло. Многозначителен и глагол "проходить", "входить" - жу, который встречается еще в главе 50 в выражении: "входя обратно, умирают", в буквальном смысле: "уходят в смерть" - жу сы. Лишенное промежутка ассоциируется в "Даодэцзине" с латами, оружием, войной - кульминацией соперничества, противоборства и с "местом смерти" как с тем, куда "входят". Это наличие, противопоставляемое неналичию. Оно выступает в качестве множества раздробленных единичностей, непроницаемых друг для друга, как латы для оружия. Такая взаимная непроницаемость символизирует распадение единого целого, происходящее в "месте смерти", где единичное выделено односторонне, незавершено, не соединено с противоположным ему неналичием - множеством. Поскольку противоположности "друг друга порождают" (2), то обособленное наличие неизбежно сменяется неналичием - смертью. В его переходе к ней и заключается "проскакивание" неналичия - мягчайшего в твердейшем. Весь вопрос в том, чтобы этот переход состоял не в замене смертью наличия - жизни, а в целостности, достигаемой пребыванием на грани, в "промежутке" между наличием и неналичием. "Неналичие" - ую здесь дословно: "отсутствие наличия", то есть уже в его названии, понятии, сущности подразумевается связь с наличием как с тем, что ему противоположно. Их "промежуток" и есть истинное бытие, вечная жизнь. "Овладеть" в последней фразе - это перевод слова цзи с его исходным основным значением: "догонять", "настигать". Поднебесной предстоит, не утрачивая наличия, "угнаться" за указанным выше "промежутком" - "отсутствием наличия". От наличия требуется не выпячиваться и не замыкаться в непроницаемой броне утверждающейся единичности, а "настигнуть" неналичие и с ним вместе "скакать". Средством для этого становится "бездействие" наряду с "учением, невыразимым в слове". "Бездействие" - предел "умаления", грань неналичия (48), и к ней же относится бессловесный, молчаливый наказ "мало", букв.: "Редко" значит: неповторимо-единственным, уникальным образом, сугубо индивидуально.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...твердейшее" - нет места, куда не проникало бы дыхание и через которое не проходила бы вода.

"...я знаю о полезности бездействия" - пустота, неналичие, мягкое и слабое являются всепроницающими. Неналичие не может иссякнуть. Мягчайшее не­возможно сокрушить. Исходя из этого и узнают о полезности бездействия.

Милее славу заиметь или живым остаться? Ценней живым остаться иль разбогатеть? Больней приобрести или утратить? Это объясняет, как дорого приходится расплачиваться за свою привязанность, и сколь велик убыток, приносимый накопительством. Кто знает то, что для него является достаточным, не подвергается бесчестью; кто ведает, когда остановиться, пребывает в безопасности и может долго жить.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

Сбережение жизни противопоставляется погоне за славой и богатством. Внешне это аргументируется тем, что предпочтение какой-то крайности в предметном бытии неизменно приводит к ее противоположности: тщеславие лишает славы, жадность разоряет. Но в реальности, на протяжении одной человеческой жизни, так, увы, чаще всего не происходит и потому за очевидным неправдоподобием утверждаемого проглядывает второй смысловой план. Слово "расплачиваться" - фэй кроме указания на "расходы", "трату" означает: "ущерб", "износ", а также: "не щадить", "не жалеть". А "убыток" выражен тем же словом, что и в главе 33, - ван (см. коммент. к этой главе), в котором на первый план выходит значение "гибели", "смерти". Гоняясь за славой и наживой, люди утрачивают главную ценность - свою жизнь.

"Остаться в живых" - перевод иероглифа шэнь - "тело", в нем тут среди других его значений (см. о них в коммент. к главе 13) акцентируется, наряду со "стволом" и "руслом", семантика "жизни" и "возраста". "Жизнь" - вот что составляет главное в человеке, его "ствол", "русло". Но жизнь, конечно, не просто эмпирическая. Ее определяет знание "достаточности" и места "остановки". Основные значения "достаточности" - цзу: "нога", "стопа", "подставка", "основа", "быть достаточным", "восполнять", "полный", "быть способным", "годиться", "заслуживать", "быть богатым", "достаток". "Остановиться" - чжи кроме этого означает: "нога", "стопа", "стоять неподвижно", "останавливаться на ночлег", "поселяться", "останавливать", "прекращать", "остановка", "предел", "граница". В обоих словах исходным является значение "ноги", "ступни", и это сразу вызывает ассоциацию со строкой главы 64: "Далекий путь берет начало с пяди под стопой". "Далекий" буквально - "в тысячу миль". О метафизическом смысле понятий "достаточности" и "остановки", указывающих на лиминальную единицу с тождеством в ней покоя и движения, потенции и действия, см. главу I первого раздела книги. Пребывание на границе своей эмпирической личности и всего остального на "пороге" жизни, где умещается только "стопа", лиминальное "я" человека позволяет ему находиться одновременно всюду, в целостности триединства, обеспечивающего жизнь вечную.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...остаться?" - кто любит славу и высокое положение, жизнь того непременно пренебрежена

"...разбогатеть?" - кто ненасытно жаден, тому всегда остается жить немного.

"...утратить?" - обретая много выгод, утрачивают свою жизнь. Что же из этого больнее?

"...накопительством" - при привязанности не сливаются с вещами, при накопительстве не находятся с ними в одной россыпи. Когда много ищущих и нападающих, это делает вещи больными. Поэтому "дорого приходится расплачиваться" и "велик убыток".

Верх совершенства кажется изъяном, но польза от него не умаляется; верх полноты напоминает пустоту, но польза от нее не иссякает. Верх прямоты походит на извилистость, верх мастерства напоминает неуклюжесть, верх красноречия уподобляется косноязычию. Поспешность преодолевает холод, покой одолевает жар. Покой, невозмутимость - главное в Поднебесной.

Комментарий И.И. Семененко

Комментарий И.И. Семененко

Подобие высшего качества своей противоположности такое же по смыслу, что и в главе 41. Исходными, подводящими к пониманию остальных являются "совершенство" и "полнота", сближаемые с "изъяном" и "пустотой". "Совершенство" - перевод слова чэн, которое в нескольких случаях связывается с понятием "чаши", обозначая ее "завершение" и "готовность" (41, 67). И здесь чэн подразумевает прежде всего качество чаши, чашность, поскольку этимологическое значение сопоставляемого с ним понятия "изъян" - цюэ - "разбивание чаши". В исходном смысле полная сформированность, готовность чаши сближаться с ее разбитостью. И так же непосредственно связаны с чашностью понятия "заполнения" и "пустоты", тем более что "пустота" - чун этимологически указывает на "пустоту чаши", встречается еще в главах 4 и 42. Речь идет о метафизической бытийной емкости, об ограниченной пустоте, обеспечивающей существование на своей границе, на грани неналичия и пустоты. Прямота настоящая, существующая на самом деле, в сущностном, бытийном смысле походит на извилистость потому, что существует только на грани собственного отсутствия, на переходе к противоположному ей качеству. И то же самое относится к "мастерству" и "красноречию". Каждое из этих качеств составляет "пару" с соответствующей ему противоположностью и, достигнув "верха", высшей степени, становится "третьим" - целостностью "пары", как той первой противоположностью, к которой "возвращается" вторая, ограничивая и придавая ей свою форму. А это уже будет триединство, формулируемое в конце главы в понятиях "поспешности" и "покоя". "Победа" поспешности над холодом относится в числовом обозначении к единице, мужскому элементу, связанному с движением и теплом, но для ее полной сформированности, "совершенства" требуется переход к двойке - множеству, женскому элементу, покою. Так "самка побеждает самца" (61). И в результате господствует "главное" - "покой" как женский лик мужской единственности, единое, целостность мира.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не умаляется" - завершает вещи, следуя им самим, а не придерживается какого-либо одного образа, поэтому "кажется изъяном".

"...не иссякнет" - верх полноты указывает на достаточную наполненность. Дает вещам, следуя им самим, без всякой привязанности и сочувствия, поэтому "напоминает пустоту".

"...извилистость" - является прямым, следуя вещам, и его прямота не заключается в чем-то одном, поэтому "походит на извилистость".

"...неуклюжесть" - великое мастерство - это то, когда формуют чаши, следуя самости, а не создают что-то неординарное, поэтому "напоминает неуклюжесть".

"...косноязычию" - великое красноречие - это то, когда говорят, следуя вещам, и сами ничего не создают, поэтому "уподобляется косноязычию".

"...главное" - поспешность преодолевает холод, лишь когда доходит до своего конечного предела. Покоем и бездействием преодолевается жар. Исходя из этого, "покой, невозмутимость составляют в Поднебесной главное". В покое сохраняют в целости подлинную сущность вещей, при спешке наносят вред природе вещей. Только в покое, нево­змутимости и достигаются те великие, о которых говорится выше.

Когда Дао в Поднебесной есть, то скакунов отводят унавоживать поля; когда Дао в Поднебесной нет, то боевых коней растят в походах. Нет худшего несчастья, чем незнание того, что для тебя является достаточным; нет тяжелее бедствия, чем страсть к приобретению. Когда же ведают о том, что то, чего достаточно, является достаточным, находятся в незыблемом достатке.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь главным является понятие "достаточности", о котором см. комментарий к главе 44. Вообще, эти две главы между собой очень близки, только в 46-й еще сильнее выделяется мысль о "достаточности" с резким противопоставлением тому, что ей в наибольшей степени противоположно - войне. Знание достаточности сводится к ограничению себя своей единичностью - единственностью, вмещающей весь мир. Это и есть "достаток" или "богатство", о котором говорится в связи с той же идеей в главе 33. И в таком "достатке" тоже прямая ассоциация с "корнем" жизни, истинным бытием, предстающим в образе унавоживающего поле скакуна. Скакун - боевой конь, но он переводится в разряд животных, используемых для сельскохозяйственных работ. Война не относится к "хлебу" жизни - сущности, самости мира и человека. Строка: "боевых коней растят в походах" в ближайшем смысловом плане подразумевает, что из-за нехватки коней в военные походы берут кобылиц, которые рожают жеребят прямо на поле брани. Эти жеребята - образ человека в современном Лаоцзы обществе.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...поля" - при наличии в Поднебесной Дао знают о том, что является достаточным и когда остановиться. Ни к чему во внешнем не стремятся, и каждый лишь совершенствует себя внутри. Поэтому отводят скакунов унавоживать поля.

"...в походах" - являются ненасытно жадными, себя внутри не совершенствуют, каждый чего-то домогается во внешнем и потому "боевых коней растят в походах".

Знают Поднебесную, не выходя за дверь, и видят Дао Неба, не подглядывая из окна. Чем далее уходят, тем меньше знают. Именно поэтому Премудрый человек не делает ни шагу, а все знает, он прозревает в то, чего не видит, и добивается успеха, находясь в бездействии.

Комментарий И.И. Семененко

Отрицание эгоистической любознательности и многознайства. "Дверь" - ху имеет еще значения: "двор", "дом", "семья", "отверстие", "нора", "пещера" и синонимична смыслообразу "ворот" (1, 6,10, 52, 56). Это "дом" бытия, метафизическая емкость, куда "стекаются" все начала и концы мира. "Выходить", "уходить" здесь то же слово, что и в главе 50: "выходят, чтобы жить", буквально: "выходят, уходят из жизни". "Подглядывать из окна" - сатирический образ любознательности, выделяющий в ней мотив нескромного любопытства в сочетании с попыткой его скрыть. Лаоцзы говорит об истинном знании, подразумевая под ним интуицию как изначальную целостность жизни (см. главу III первого раздела книги). Ему в подтексте противопоставляется предметное знание, многоопытность, многознание, которые знанием не признаются. Далекость ухода раздваивается по смыслу, ибо, с одной стороны, означает физическое расстояние, а с другой - намекает на метафизическую даль, на удаленность Дао (25), добродетели (65) и на интуитивное обнаружение их человеком в своей собственной сущности (80). Все самое далекое от него во вселенной оказывается и наиболее ему близким: прямо "под стопой" (64) или, как в этой главе, в стенах его родного дома, в "я" личности.

В строке: "он прозревает в то, чего не видит", "прозревает" - перевод иероглифа мин с его исходным и основным в "Даодэцзине" значением "просвета". По другому варианту текста вместо этого слова стоит его омоним - "имя" , "именовать". Тогда получается такой перевод: "он именует то, чего не видит". Смысл от этого не меняется, поскольку "имя" сливается у Лаоцзы с "просветом". "Именовать" и значит находиться в "просвете", "прозревать".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...из окна" - у событий имеется исток, у вещей есть господин. Хотя пути различны, но возвращаются к одному и тому же месту; хотя мыслей сотни, но приходят к одному. Дао обладает великой незыблемостью, в принципе заключается великий предел. Когда владеют Дао древности, могут управлять современностью; хотя и относятся к современности, но могут знать древнее начало. Поэтому можно знать и без того, чтобы выходить за дверь или подглядывать из окна.

"...меньше знают" - неналичие находится в одном, а ищут его во многом. Дао - это то, на что глядят, но не могут увидеть, что слушают, но не могут услышать, что пробуют схватить, но никак не удается. Если это знают, то не нуждаются в том, чтобы выходить за дверь, а не знают, то чем дальше уходят, тем сильнее заблуждаются.

"...не видит" - обретает предел вещей, поэтому может постигать размышлением без того, чтобы куда-то идти, различает исток вещей, поэтому хотя и не видит, но может давать имя в соответствии с принципом правды и неправды.

"...в бездействии" - прозревает природу вещей и только ей следует, поэтому хотя и находится в бездействии, но способствует их завершению.

Когда учатся, имеют каждый день прибыток, а занимаясь Дао, ежедневно терпят умаление. Умаление следует за умалением, и так доходят до бездействия. Но в состоянии бездействия непременно действуют. Поднебесную берут незыблемо посредством недеяния. А кто при помощи деяний собирается взять Поднебесную, тому для этого их никогда не хватит.

Комментарий И.И. Семененко

Начинается с вопроса об обучении, подводящего к главной политической злобе дня - к проблеме "взятия Поднебесной", обретения власти над миром. "Прибыток" и "умаление" внешне относятся к знанию и тому, ради чего его получают: престижа, власти над людьми, достигающей своего апофеоза в мировом господстве. Для Лаоцзы учение и Дао несовместимы. Он допускает лишь возможность "учиться быть неученым" (64), то есть приравнивает истинную ученость к ее отсутствию. Древнекитайские слова "учение", "учиться" - сюэ (другие их значения: "школа", "ученость") подразумевают прежде всего подражание, следование примеру, образцу, норме. А в Дао как самости акцентируется развитие на собственной основе. В контексте главы и "Даодэцзина" в целом выражения: "иметь каждый день прибыток" - жи и и "ежедневно терпеть умаление" - жи сунь содержат второй смысловой план, связанный с тем, что у слова жи значение "каждый день", "ежедневно" производно от исходного: "солнце", "солнечные лучи", вызывающего ассоциацию с мужским элементом Ян - Светом, изначально тоже солнечным (о Ян и его оппозиции Инь см. коммент. к главе 42). Следовательно, от учения Ян - в "прибытке", возрастает, а при обращении к Дао - "умаляется". Ян соответствует единице и наличию и не мыслится без перехода к женскому началу Инь - Тени, то есть к двойке - множеству и неналичию, с которыми составляет "пару" или целостность триединства - осуществленность, истинное бытие. Умаление солнечного света - жи сунь и знаменует переход от единице к двойке, от наличия к неналичию, от Ян к Инь, ведущий к созданию единичности лиминальной уже как грани, границы, очертания всего и вся. Отсюда и явный параллелизм строк: "Умаление за умалением" и "Сокровенное за сокровенным" (1). Ян указывает еще на движение, а Инь - на покой, поэтому умаление Ян и означает снижение активности до состояния бездействия на грани абсолютного покоя. О бездействии как действии см. комментарий к главе 37. Наряду с ним Лаоцзы использует понятие "недеяния" - у ши, составленное из двух слов: у - "нет", "не имеется", "неимение" и ши - "дело", "деяние", "занятие", "служба", "событие", "происшествие", "делать", "заниматься", "управлять", "практиковать", "служить". Как и о "бездействии", о "недеянии" говорится неоднократно (48, 57, 63). И оно тоже аналогично бездействию. Есть "дело": "дело бездействия" (2) или "недеяния" (63). Такое "дело" сводится к потенции, "способности" (8). И в данном качестве оно не только "дело", но и "событие", которым предлагается заменить все политические и военные события исторической действительности, нацеленные их инициаторами на захват власти и самоутверждение. Только это и есть, собственно, событие, ибо тождественно тому, что "сбывается", не навязанное извне, а вырастая из своего "корня" - целостности бытия (см. коммент. к главе 30).

Слово "брать", "взять" - цюй тоже постоянно встречается в "Даодэцзине" (29, 30, 48, 57, 61). Одно из его древних значений: "взять в жены", и оно здесь тоже обыгрывается. Поднебесную можно только "взять в жены", ибо она - это вторая позиция триединой целостности, множество, Инь, женское начало, самка. "Самец" же, правитель, входя с ней в "пару", "умаляет" свой мужской элемент Ян, свою силу и активность, поскольку в создании целого женскому начету принадлежит ведущая роль: "самка побеждает самца" (61).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...прибыток" - непременно хотят продвинуть свои способности и увеличить то, что выучивают.

"...терпит умаление" - непременно хотят вернуться к пустоте и неналичию.

"...действуют" - при наличии действия имеются утраты, поэтому в бездействии нет того, что не могли бы делать.

"...недеяния" - двигаться - значит незыблемо идти следом.

"...деяний" - то есть когда делает сам.

"...не хватит" - ибо утрачивает в управлении корень.

Премудрый человек не ведает незыблемости сердца. Сердцем для него являются сердца простых людей. С добрыми я добр, но и с недобрыми я тоже добр. К добру приводит добродетель. Кто честен, тем я доверяю, но и нечестным я тоже доверяю. К честности приводит добродетель. Премудрый человек под Небесами беспристрастен и ради Поднебесной мутит свое сердце. При нем все по-детски улыбаются.

Комментарий И.И. Семененко

"Незыблемость сердца" (дословно: "незыблемое сердце") - эмпирическое дифференцированное сознание с характерными для него разграничением и фиксацией умственных и чувственных образов (см. об этом главу III первого раздела книги). Отсутствие такого сердца представлено здесь как его "замутнение". Слово "мутить", "мутный" - хунь по смыслу вполне совпадает с иероглифом "смешивать", "смесь" (читается тоже хунь, но другим тоном и иначе записывается), используемым в главах 14 и 25 для обозначения Дао как вещи - целостности триединства, которое называется также добродетелью. "Замутнение" сердца и указывает на образование триединства "одним" - мудрецом, входящим в "пару" с "простыми людьми", буквально: "ста фамилиями". Путем к этому становится равное отношение к добрым и недобрым, честным и нечестным. О добре как о слитности индивидуальности с целым см. главы IV и V первого раздела книги. Доверие и честность, обозначаемые одним иероглифом синь, указывают на откровение Дао, которое с великодушием и доверчиво вмещает в свой "промежуток" - сферу истинного добра все противоположности, уравнивая их и тем самым наделяя полноценным нескончаемым бытием. Знаком возвращения к этому первозданному состоянию и является то, когда "ребенок улыбается" - понятие, выражаемое здесь древнекитайским словом хай.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...людей" - двигаться - значит незыблемо идти следом. "...тоже добр" — когда каждый следует своему назначению, добро не утрачивается.

"...добродетель" - нет брошенных людей.

"...мутит свое сердце" - все мудры.

"...улыбаются" - приводит всех , к гармонии, освобождает от желаний, уподобляя младенцу. Это является тем, когда "Небо и Земля определяют положение. Премудрый человек завершает имеющее способность, держит совет с людьми, Я с духами, и сто фамилий принимают участие в том, на что способны" [Цитируется комментарий "Си цы чжуань" ("Комментарий привязанных слов") к "Книге перемен". - И.И. Семененко]. Способным дается, одаренные избираются, при великой способности возвеличивают, при ценном даре делают знатным. У вещей имеется исток, у событий - господин. В таком случае могут не бояться обмана, и, нося тиару с жемчужными нитями, заслоняющими глаза, не страшатся быть униженными, даже когда желтые подвески закрывают уши. К чему тогда утруждать свой ум для проверки положения ста фамилий? Ведь когда умом вникают в других, то они тоже, состязаясь, реагируют своим умом. Когда вникают в других с недоверием, то они тоже, состязаясь, отвечают недоверием. Сердца в Поднебесной не могут быть одинаковыми. Но когда не смеют различаться в откликах, то никто не захочет пользоваться своим положением. Самое большое зло - больше него нет - это использовать свой ум. "Полагается на ум, и люди с ним тягаются, полагается на силу, и люди с ним соперничают" [Приводится цитата из древнекитайского памятника "Хуайнаньцзы" (II в. до н. э.). - И.И. Семененко]. Если умом не превосходит остальных и вступает на путь тяжбы, то заходит в тупик, если силой не превосходит остальных и вступает на путь противоборства, то оказывается в опасности. Ещё не было человека, который мог бы заставить других не применять против него их ума и силы. В таком случае приходится одному противостоять остальным, а остальные тысячами, десятками тысяч противостоят ему. Если же тогда опутывать тенетами законов, наседать наказаниями, закрывать пути-дороги, осквернять могилы, то десять тысяч вещей утратят свою самость, у людей откажут руки и ноги, птицы наверху, придут в беспорядок, внизу у рыб настанет сумятица. Именно поэтому "Премудрый человек под Небесами беспристрастен", в его сердце ничто не господствует, и он "ради Поднебесной мутит свое сердце": ничем в мыслях не дорожит и не пренебрегает. Если ни во что не вникает, зачем же ста фамилиям его избегать? Если ничего не ищет, зачем же ста фамилиям против него бороться? А когда не избегают и не противодействуют, то не могут не использовать свое истинное положение. Человеку не следует отказываться от того, что он способен делать, и делать то, на что не способен, отказываться от достойного в себе и культивировать свои недостатки. Только в таком случае тот, кто высказывается, говорит то, что знает, и тот, кто действует, делает то, на что способен. Тогда каждый из ста фамилий на него взирает и к нему прислушивается, и ему только остается относиться ко всем как к детям.

Выходят, чтобы жить; входя обратно, умирают. Из каждых десяти лишь три вступают в жизнь и три, уж находясь в конце ее, вышагивают к смерти. И те, чья человеческая жизнь является лишь местом смерти, по которому им двигаться, тоже составляют три из десяти. Чем это объясняется? Тем, что они всего превыше ценят жизнь. Говорят, есть человек, умеющий заботиться о жизни. Когда идет по суше, на него не нападает носорог и тигр, вступая в войско, он не запасается оружием и латами. Носорогу некуда его ударить рогом, тигру негде в него впиться когтями, мечу некуда в него вонзиться острием. Чем это объясняется? Тем, что в нем нет места для смерти.

Комментарий И.И. Семененко

Одна из самых горестных глав "Даодэцзина". В ней почти каждое слово раздваивается по смыслу, затаивая за внешним смысловым планом иносказание. Особую трудность для понимания и перевода составляет начало главы до первого вопроса. Дословный перевод этой части: "Выходят жить и входят умирать. Три из десяти - спутники жизни, три из десяти - спутники смерти, и еще три из десяти - их человеческая жизнь есть место смерти, по которому двигаются". Первая фраза подразумевает и такой смысл: "Выходят из жизни и входят в смерть". Китайский язык допускает также перевод "три из десяти" как "тринадцать", и тогда может возникнуть еще один вариант: "Есть тринадцать дорог жизни..." и т. д. Но этот последний вариант не вписывается в контекст главы, поскольку указанные в начале девять дополняются далее одним, десятым, составляющим с ними десятку, из которой делаются последовательные исключения. А десятка намекает на четное количество вещей ("десять тысяч"), происходящих от нечета-тройки, тождественной при своем к ним переходе триединству, лиминальной единице, Дао как единому (39, 42). Словосочетания "спутники жизни", "спутники смерти" встречаются также в другом месте (76), но в главе 50 они нуждаются в уточнении, требующем иного перевода. Исходное значение слова "спутники" - ту: "идти пешком". Именно оно подразумевается здесь в первую очередь. "Спутники жизни" - это отнюдь не те, кто сохраняют жизненность, жизнестойки в течение всей своей жизни, но они ее "спут­ники" лишь потому, что только родились, находятся в истоке жизни, по нему "идут", "ступают". Такому "ступанию" противостоит то, когда люди забывают о чуде своего рождения и предаются эмпирическому становлению (о нем см. коммент. к главам 2, 16, 37). Это и будет их "движением" по "месту смерти". В результате они в конце концов и оказываются "спутниками смерти", то есть умирают.

Ключевым для понимания всей главы является смыслообраз "место смерти". Исходное значение употребляемого в нем иероглифа "место" - ди: "Земля", и в данном значении он часто ставится у Лаоцзы в "паре" с Небом (1, 5, 7, 23 и т. д.). Земля - это вторая позиция триединства, множество, женское начало Инь, покой, неналичие. Отсюда и ее связь со смертью. Но в паре с Небом Земля как смерть амбивалентна. Без нее невозможны истинное бытие, вечная жизнь, каждая вещь относится и к единому, поскольку единична, и ко многому, являясь одной из множества. Ее единичность - это небесное мужское начало Ян, наличие, движение, а принадлежность множеству - Инь, элемент почвеннический, женский. Чтобы быть, то есть сохранять свою единичность, свое Ян, вещи требуется соединять его с Инь - смертью. Сама человеческая жизнь, включенная в существование "десяти тысяч вещей", как противоположность порождающего их единого, относится к сфере Земли, покоя, неналичия. И потому, чтобы оставаться в этой сфере, жить, следует составлять с ней "пару", не выпячивать единичное, уменьшать его Ян, активность (см. также коммент. к главе 48). Именно так поступает "умеющий заботиться о жизни". Здесь несколько неожиданно на первый взгляд упоминается о "суше", по которой он "идет". Почему вводится "суша" как противоположность водному пространству? В связи с этим обращает на себя внимание еще один семантический нюанс. В выражении "заботиться о жизни" иероглиф "заботиться" - шэ служил в Древнем Китае названием вида пресноводной черепахи, чья особенность заключалась в том, что она поедала змей и имела зигзагообразный складной щит на животе, который сама могла сложить и разложить. Змеи ассоциируются с земным злом (см. 55), вмещаемым мудрецом в целое добра, а складной щит напоминает "сложенное" из триединства единое. Если еще учесть, что мужское начало Ян воплощает сухость, а женское Инь - влажность, то необычность словоупотребления разъясняется, в человеческой жизни (а она как "людское Дао" явно противопоставляется "Дао Неба" - 77) люди выпячивают свое Ян - силу, наличие, сухость, практическую активность, ибо "всего превыше ценят жизнь" и тем самым разрушают пару жизни и смерти обрекая себя в конечном итоге только на одну из противоположностей - смерть. В этом "сухом" обществе настоящий мудрец может представать именно "водным" существом. В нем находит воплощение триединая целостность Дао, в которой ведущей является вторая, женская позиция (о "месте смерти" и других используемых здесь образах см. также главу V первого раздела книги).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...умирают" - уходят с места жизни и вступают в места смерти.

"...места для смерти" - три из десяти значит из десяти долей три. Три из десяти выбирают Дао жизни и сберегают ее до предела. Еще три из десяти выбирают Дао смерти и стараются максимально приблизить смерть. И люди, которые ценят превыше всего жизнь, уходят в места, где нет жизни. Человек, умеющий заботиться о жизни, не гонится за жизнью и поэтому в нем нет места для смерти. Из инструментов самым опасным является оружие, среди зверей наиболее опасны носорог и тигр. Когда делает так, что в него некуда оружию вонзиться острием, в нем некуда тигру и носорогу впиться когтями и рогом, - это поистине тот, кто не отягощает свое тело желаниями. Откуда тогда взяться месту смерти? Червям и саламандрам глубина кажется мелкой, и они там роют норы, орлам и ястребам горы кажутся низкими, и они на их вершинах строят гнезда. Они недосягаемы для стрел, недоступны для тенет. Живут, можно сказать, в местах, где нет смерти. И все же, соблазненные приманкой, вступают в места, где нет жизни. Не то ли это, когда превыше всего ценят жизнь? Если из-за своих потребностей не отходят от корня, не искажают подлинной сущности желаниями, то, и вступая в битву, остаются неуязвимыми и, идя по суше, находятся вне опасности. Младенцу поистине можно подражать и оказывать почтение.

Дао рождает, добродетель взращивает, вещь оформляется, обстоятельства приводят к завершению. Поэтому-то среди десяти тысяч вещей нет ни одной, которая не почитала бы Дао и не ценила добродетель. Чтить Дао, ценить добродетель - это не чей-либо приказ, а незыблемая самость. Дао рождает, добродетель взращивает. Она растит, лелеет, совершенствует, делает зрелым, содержит, укрывает. Чему давать жизнь, не иметь, на свои действия не опираться, быть старшим, но не властвовать - это называют сокровенной добродетелью.

Комментарий И.И. Семененко

Четыре первые положения, определяющие главные качества Дао, добродетели, вещи и обстоятельств, полностью совпадают с числовой структурой самостановления Дао как триединства в главе 42. "Дао рождает" - переход от Дао к 1, "добродетель взращивает" - от 1 к 2, "вещь оформляется" - от 2 к 3, "обстоятельства приводят к завершению" - от 3 к "десяти тысячам вещей". О том, что добродетель обозначает Дао как лиминальную единичность с ее структурой сложения от 1 до 3, см. главу V первого раздела книги. Это включает вещи и обстоятельства в состав добродетели. Речь идет о сотворении мира и каждой его мельчайшей части, а также об их бытии, возможных только в соответствии со структурой триединства. "Взращивание", развернутое в целую гамму своих различных проявлений (тоже, кстати, распадающихся, как в главе 2, на пару триад), и указывает на такое сотворение. Культ Дао и добродетели, идущий от "незыблемой самости", является вполне спонтанным и равнозначен для каждой вещи ее независимому, свободному самопорождению, включающему и "обстоятельства". "Обстоятельства" соответствуют третьей позиции триедин­ства, или самому "промежутку" для "вмещения" - созидания вещей. "Обстоятельства" и есть пустое место, предоставляемое вещам, где они рождаются сами, самостоятельно. Об этом же говорит и заключительная триада тезисов, непосредственно подводящая к определению "сокровенной добродетели". Она приводится также в главе 10 и - с модификацией - в главе 2 "Даодэцзина", отражая, как и там, структуру триединства.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...к завершению" - вещи рождаются и затем взращиваются, взращиваются и затем оформляются, оформляются и затем получают завершение. От чего происходят вещи? От Дао. Что их взращивает? Добродетель. Исходя из чего оформляются? Из сути вещи. Что приводит их к завершению? Обстоятельства. Только потому, что идут следом, ничто не может не оформиться, лишь благодаря обстоятельствам ничто не может не получить завершения. Вообще, вещи рождаются и дела получают завершение по той причине, что у всего есть какой-то источник. А когда есть какой-то источник, то сам он не может не быть источником Дао. Доискиваясь до конца, снова приходят к совершеннейшему Дао. И каждый называется согласно тому, чему следует.

"...ценила добродетель" - Дао является источником вещей, добродетель - тем, что они обретают. Обретать могут, только следуя Дао, поэтому и говорится, что нельзя его не почитать. Утрата же добродетели ведет к беде, поэтому нельзя ее не ценить.

"...самость" - имеются в виду приказы наряду с созданием рангов.

"...укрывает" - это значит, что завершает сущность вещей. Каждая из них обретает для себя покров и не наносит вреда своему телу.

"...не опираться" - что создает, не имеет.

"...сокровенной добродетелью" - при наличии добродетели не ведают, кто является ее господином. Она происходит от непостижимого. Именно поэтому называется сокровенной добродетелью.

У Поднебесной есть начало, и оно становится ей матерью. Дитя, только окажется пред матерью, и мать сразу же его узнает, а узнает, и дитя вновь будет ее слушаться и до скончания жизни не изведает опасности. Закрыв отверстия и заперев врата, до самого конца избавишься от тягот, а если распахнешь их и возьмешься за дела, не испытаешь никогда спасения. Видеть малое значит быть в просвете, в сбереженной мягкости заключено могущество. Пользуясь сиянием Дао, вновь возвращаются в его просвет и не причиняют себе зла. Это называют навыком к незыблемому.

Комментарий И.И. Семененко

В главе идет речь о сущностном, бытийном самопознании, - равнозначном творческому процессу. Два первых тезиса о "начале" и "матери" параллельны паре высказываний из главы 1: "Безымянность - вот начало Неба и Земли, в наличии же имени таится мать десяти тысяч вещей". Безымянность и обладание именем, неналичие и наличие - это и есть "мать", которой в главе 25 называется Дао как лиминальная единица или триединство. "Дитя" указывает на Поднебесную, "десять тысяч вещей", все сущее. "Окажется" дословно "обрести". "Обретение матери" означает самопорождение вещи в пустой емкости Дао. Эта емкость или ограниченная пустота и есть "мать". Возникая на грани пустоты и ею, по сути, являясь, вещь в таком случае изначально уже содержит в себе свою ''мать". "Узнавание" матерью дитя есть то же самое порождение вещи как грани, границы, которой она ограничивается, определяется, то есть получает смысл. Знание дает определенность, смысл познаваемому. Человек должен обнаружить в себе свою "мать" - триединую целостность мира, и тогда она его "узнает", придаст ему определенность, сделает индивидуальностью. "Слушаться" - иероглиф шоу, означающий также в других главах: "беречь", "придерживаться", "следовать". Именно он используется, когда говорится о необходимости "сберегать в себе женское" (28), "придерживаться середины" (5), "следовать" Дао (32, 37). В этот контекст вписывается и "дитя", которое "слушается свою мать". Речь идет о сбережении обретаемой в момент рождения самости, совпадающей с лиминальной единичностью-бытийностью. Эти высказывания о "матери" и "дитя" задают смысловую тональность всей главы.

Под "отверстиями" и "вратами" обычно понимают органы чувств. Но это понимание слишком узкое. "Отверстия" и "врата" - та же грань пустой емкости, сама емкость, бытийный промежуток. Исходное значение слова "запирать" - сан: "пограничный форт", "крепость на границе", "застава". "Открыть ворота", через которые проходят, значит оказаться в положении тех, кто "выходит" и "входит", "двигаясь" по "месту смерти" (50). "Закрыть" же "отверстия" и "врата" - это пребывать на грани наличия и отсутствия, в сфере истинного бытия. И такое бытие есть уже высшее знание - "просвет", совпадающий с упомянутым в начале главы материнским "знанием" (о "просвете" см. главу III первого раздела книги).

О "мягкости" Лаоцзы говорит постоянно (10, 36, 43, 52, 76, 78). Она указывает на всепроницаемость, обретаемую только в том случае, когда не открывают дверь, держат ее запертой и тем самым не покидают порога жизни.

И многозначительно подводящее итог всей главе слово "навык" - си. Его этимология восходит к тому, как птицы учатся летать: несколько раз взмахнут крыльями и полетят. Полет, умение летать совпадает с самим обучением. В этом, по Лаоцзы, и заключается вся "наука" жизни. Умение жить, сберегать свое бытие дается с рождения. А само бытие есть творческий процесс. Жить - значит творить.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...опасности" - мать - это корень, сыновья - ветви. Сыновей узнают по корню и его не отбрасывают, домогаясь ветвей.

"...врата" - отверстия - это то, откуда рождаются дела и желания, и через врата они проходят.

"...от тягот" - находишься в недеянии и вечной умиротворенности, поэтому "до самого конца избавишься от тягот".

"...спасения" - не закрываешь источника и совершаешь дела, поэтому "не испытаешь никогда спасения".

"...могущество" - успехи правления не заключаются в великом. Когда видят великое, не находятся в просвете. Видя же малое, входят в просвет. Когда сохраняют силу, не могучи. Сберегая же мягкость, становятся могучими.

"...сиянием Дао" - проясняют Дао, чтобы избавить людей от заблуждений.

"...в его просвет" - когда не вникают умом.

"...к незыблемому" - имеется в виду незыблемость Дао.

Знай я совсем немного, вступил бы на Великий Путь и лишь боялся бы с него сойти. Великий Путь отменно ровен, но людям нравятся тропинки. Когда дворец блещет убранством, поля заполоняют сорняки и житницы стоят совсем пустые. И надевать при этом яркие наряды, носить отборные клинки, чревоугодничать, купаться в роскоши - это зовется воровской кичливостью. В ней все противоречит Дао.

Комментарий И.И. Семененко

О пожелании "знать немного", намекающем на пограничный характер истинного знания, граничащего с незнанием, см. главу III первого раздела книги. Во вводной части о "Пути" и "тропинках" неожиданные смысловые грани проступают в словах "сойти" и "ровен". "Ровный" (это определение "Пути" - Дао см. также в главах 14 и 41) указывает еще на то, когда готовят - обряжают тело умершего и выставляют его как предмет глубочайшего почитания в трауры обрядности. Это значение вполне может подразумеваться в связи с выдвинутым Лаоцзы тезисом о необходимости почитать смерть как важнейшее условие для достижения вечной жизни (33, 80). И в данном случае оно, пожалуй, даже акцентируется, поскольку следование такому "ровному" пути противопоставляется возможности с него "coйти". У иероглифа "сойти" - и (дословно - "петлять", "идти зигзагами") одним из значений является: "выставить труп преступника на рыночной площади". Этот смысл и оказывается завуалированной xарактеристикой тех, кто "сходит" с "ровной", прямой дороги и "петляет" по "тропинкам". Слово "тропинка" указывает еще на значение, когда в спешке сворачивают в сторону, чтобы идти к цели напрямик, кратчайшим путем - явная аналогия "поспешности", критикуемой в главе 26. Люди "толпы", "массы" предстают в глазах Лаоцзы выставленными напоказ трупами преступников. Это соответствует тому, что он находит в самой предметной множественности зло и преступление, нарушающие целостность бытия (см. главу IV первого раздела книги). И нарушителями бытийного целого выступают у него знать, правители, власть предержащие. Их характеристике посвящена вся остальная часть главы.

И здесь тоже за внешним скрывается более глубокий смысловой пласт. Другое основное значение слова "дворец" - "утро", связанное самым непосредственным образом с понятием "солнечных лучей" и потому вызывающее ассоциацию с мужским началом Ян - первой позицией триединства. "Блещет убранством" в дословном переводе: "в высшей степени вычищен, прибран". Это образ уповающих на силу и богатство правителей, которые выпячивают свое Ян и противопоставляют себя народу (см. также коммент. к главам 48 и 50). Но "вычищенный", "убранный" означает еще "убрать", "ликвидировать", "уничтожить". Крайнее усиление Ян приводит к его ликвидации. А Ян означает наличие, одну из обязательных составляющих истинного бытия. Так правители губят себя своими же руками. Это происходит потому, что они не составляют единого целого со своей противоположностью - народом, соответствующим женскому элементу Инь - Тени, Земле, второй позиции триединства (см. главу V первого раздела книги). В тексте главы данная позиция представлена в образе "поля". А целостность этой "пары" - правителя и народа - дана в понятии "житницы". Как известно, третья позиция триединства указывает у Лаоцзы на пустоту порождающей бытийной емкости. Но "житницы" здесь не просто "пусты", а "пусты" в крайней, чрезвычайной степени, в них нет "хлеба", дающего жизнь. Наречием "крайне", "в высшей степени" - шэнь определяется в тексте не только состояние "дворца", но также "полей" и "житниц". Такая же иносказательность отличает заключительное описание знати. В нем подчеркивается выпячивание своей единичности за счет обладания "награбленным" наличием - множеством наиболее ценных и редких (тоже единичных) предметов чувственного бытия. "Чревоугодничать" дословно значит "пресыщаться питьем и едой", а "купаться в роскоши" - "иметь в избытке ценности и товары". Это указывает на выпячивание и обособление каждой из составляющей пару противоположности. Тем же наречием определяется и "ровность" Дао как "Великого Пути". Но здесь оно уже подчеркивает абсолютное выравнивание, равенство, тождество противоположностей, образующих триединство.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...сойти" - говорится о том, что, если бы у меня могло быть хоть немного знаний, я осуществлял бы Великое Дао в Поднебесной и лишь боялся бы предаваться деяниям [Здесь Ван Би понимает иероглиф "сойти" в другом его значении: "делать", "действовать" - И.И. Семененко].

"...тропинки" - это значит, что Великий путь просторен, прям и ровен, но люди все же склонны отказываться идти по нему и любят следовать кривыми путями. Что же говорить, если еще заграждают Великий путь посредине деяниями? Поэтому говорится: "Великий путь отменно ровен, но людям нравятся тропинки".

"...убранством" - дворец - это дворцовые здания, убранство указывает на чистоту и красивый вид.

"...пустые" - "Когда дворец блещет убранством, поля заполоняют сорняки и житницы стоят совсем пустые". При утверждении одного рождается много зла.

"...противоречит Дао" - вообще все то, когда обретают не в соответствии с Дао, порочно. Порочность означает воровство. Обрести не в соответствии с Дао и кичиться - это обманом занять не свое место. Поднимать то, что противоречит Дао, и придавать ему блеск является воровской кичливостью.

Умеющего крепко встать не шелохнуть, умеющего охватить не оторвать. Сыновья и внуки будут непрестанно поминать их жертвами. У того, кто это совершенствует в себе, добродетель делается подлинной; у того, кто это совершенствует в семье, добродетель достигает изобилия; у того, кто это совершенствует в селении, добродетель возрастает; у того, кто это совершенствует в уделе, добродетель процветает; у того, кто это совершенствует и в Поднебесной, добродетель делается всеобъемлющей. Поэтому-то зрят себя собою, семью семьей, селение селением, удел уделом, Поднебесную всей Поднебесной. Откуда мне известно истинное состояние Поднебесной? Отсюда.

Комментарий И.И. Семененко

Раскрывается сущностное самостановление личности, совпадающее с мистическим познанием ею в себе всего мира. Смысловой тон здесь задают первые три предложения. Единица, возникая при своем "вставании", сразу "охватывается" двойкой, то есть попадает в "объятия" неналичия, покоя (см. главу 1 первого раздела книги). Эта "пара" создает, как известно, истинное бытие на грани наличия и отсутствия переход от "трех" к "десяти тысячам вещей" (42), которые и называются в данном случае "сыновьями и внуками". "Не шелохнуть" дословно: "не выдернуть", "не выкорчевать" - намек на связь с "корнем" - Дао. Невозможность "оторвать" созвучна тому, когда "не выплывают из глубины" (см. коммент. к главе 36). Под "поминанием жертвами" имеется в виду жертвоприношения духам и предкам. У Лаоцзы духи сводятся к "духу долины" (6), а предком всего является Дао (4). Каждое понятие, составляющее первые три суждения, превращает их в одну из многих приводимых в "Даодэцзине" формулировок Дао как лиминальной единичности или триединства. И потому в средней части главы центральным становится исходное, указывающее именно на этот смысл Дао понятие добродетели. Ее "совершенствование" противостоит украшенности живых трупов из главы 53. Под ним имеется в виду умение одного составлять "пару", целое со многим: с самим собой, семьей, селением, уделом, Поднебесной. Это и позволяет тогда то, с чем едины, в нем же самом "узреть", увидеть его интуитивно в тождественной ему сущности своего "я". "Отсюда" значит по себе, своей самости, входящей в целое мира.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не шелохнуть" - не шелохнуть, так как сначала укрепляет корень и лишь потом устремляется к ветвям.

"...не оторвать" - не оторвать, так как не алчет многого и делается равным тому, на что способен.

"...жертвами" - сыновья и внуки будут передавать это Дао посредством жертвоприношений, которые в таком случае никогда не прервутся.

"...изобилия" - по себе доходят до других. Когда совершенствует в себе, добродетель делается подлинной, а совершенствует в семье, достигает изобилия. Если совершенствование не прекращать, тогда то, что распространяется, становится великим.

"...удел уделом" - они все такие же.

"...Поднебесную всей Поднебесной" - зрят Дао Поднебесной по сердцам ее ста фамилий. Дао Поднебесной, встречное ли оно или попутное, исполненное ли счастья или несчастья, является таким же, как Дао человека.

"...отсюда" - указывает на сказанное выше. Говорится о том, как можно получить знание о Поднебесной. Ее знают, когда вникают в себя и не ищут этого во внешнем. Как говорится, "знают Поднебесную, не выходя за дверь" [Даодэцзин глава 47].

Кто преисполнен добродетели, походит на младенца. Его не ужалит ядовитая змея, не схватит лютый зверь, не заклюет пернатый хищник. Его кости слабы, сухожилия мягки, но держит в горсти крепко. Хотя ему еще неведома связь самца и самки, он всецело развит. Его сгущенность совершенна. Он может целый день кричать и не охрипнуть. Гармония в нем совершенна. Знание гармонии зовут незыблемым, знание незыблемого называется просветом. Становиться взрослым, отходя от состояния младенца, значит предрекать себе несчастье. Когда сердце властвует дыханием, это говорит о силе возмужалости. Но ей на смену спешит старость. Это значит действовать вопреки Дао. А тому, кто действует вопреки Дао, конец приходит рано.

Комментарий И.И. Семененко

Иносказательно раскрывается принцип истинного бытия как тождества возможности и действительности, способности и действия. Сжатую формулировку этого принципа представляет первое же, вступительное суждение, которое затем развертывается в остальную часть главы. Его дословный перевод: "Держать во рту (таить, скрывать в себе) толщину (глубину, тяжесть, обилие, полноту) добродетели - быть подобным (равным) красному ребенку". "Красный ребенок" - новорожденный, поскольку рождается с розовой кожей. Но "красный" (чи) означает еще "пустоту", то, когда "ничего нет", а "ребенок" (цзы) - "семя", "плод". Добродетельный приравнивается к плоду пустоты, ничто. Но ведь добродетель у Лаоцзы и есть бытийное пустое место, которым в числовом выражении является лиминальная единица или триединство. Полнота ("толщина") бытия дается каждому в момент его рождения. Неуязвимость этого бытия для обособленной предметной множественности чувственного мира имеет тот же смысл, что и в главе 50. Не случайно иероглиф "схватить" - бо, относимый здесь к попытке хищных птиц "схватить" (в переводе "заклевать") ребенка, используется в главе 14 при характеристике неуловимого для чувственного восприятия Дао. Истинное бытие как пустоту действительно невозможно "ужалить", "разодрать" и "схватить". На нее же указывает "слабость" и "мягкость", синонимичные у Лаоцзы всепроницаемости (см. коммент. к главам 43 и 52). Слабая и мягкая телесная конституция ребенка при его способности "держать в горсти крепко" - образ всеобъемлющей бытийной емкости, пронизывающей мир и цепко держащей его в своей "горсти". В связи с этим впервые дается понятие сущностного становления, в котором начало, исходный момент, потенция равнозначны полной и конечной осуществленности: "всецелая развитость". "Развитость" - тот же иероглиф, что и переводимый в других главах как "возрастание" (2,16, 37), указывающий на эмпирическое становление вещей. От последнего сущностное отличает именно целостность как самотождественное различие начала и конца по принципу счета до трех, не идущего дальше единицы и приводящего таким образом к триединству. О "сгущенности", означающей осуществленность, см. главу 1 первого раздела книги и комментарий к главе 21 "Даодэцзина". В "гармонии" тоже на первый план выходит значение цельности, "смеси" как в том, что определяет качество детского плача с характерной для него "немузыкальностью": нечетким разделением звуков, их недостаточной расчлененностью. Отсюда и переход к "знанию незыблемого" и "просвету", указывающих на ту же изначальную целостность жизни, но уже в качестве данной от рождения интуиции.

"Становиться взрослым, отходя от состояния младенца", - перевод по смыслу выражения, которое дословно значит: "увеличивать жизнь". Это синоним "возрастания" как эмпирического становления. По Лаоцзы, полнота жизни дается уже в момент рождения, и ее остается не увеличивать, а только беречь. Ее увеличить пытаются, когда "сердцем", то есть вполне сознательно, осознанно, рассудочно-практически, начинают управлять "дыханием", формовать свое "первозданное" - "толщу" бытия, называемую еще "чашей", которую тем самым "портят". О "дыхании" см. главу 1 первого раздела книги и комментарий к главе 10. Заключение, начиная с тезиса о "возмужалости", сменяемой "старостью", полностью повторяет конец главы 30 (см. коммент. к этой главе).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...хищник" - у младенца нет никаких стремлений и желаний, и он ни на какое существо не нападает, поэтому ядовитые насекомые его не жалят. Человек, преисполненный добродетели, не нападает на других, поэтому ничто не наносит вреда его целости.

"...крепко" - способен держать в высшей степени крепко, так как мягок и слаб.

"...развит" - развиваться - значит расти. Ничто не наносит вреда его телу, поэтому способен к целостному росту. Это значит, что, когда преисполнены добродетели, ничто не может нанести вреда их добродетели и исказить их подлинную сущность. Таковы все те, кто, будучи мягкими и слабыми, не занимаются соперничеством и не подвергаются сокрушению.

"...не охрипнуть" - не имеет желаний и не стремится к соперничеству, поэтому может целый день кричать и не охрипнуть.

"...незыблемым" - гармония составляет незыблемость вещей, поэтому, когда познают гармонию, обретают незыблемость.

"...просветом" - что не является ни блестящим, ни тусклым, ни теплым, ни холодным, это - незыблемое. Что не имеет формы и не может быть увидено, называется просветом.

"...несчастье" - жизнь нельзя прибавлять. Когда ее прибавляют, то умирают рано.

"...возмужалости" - сердцу следует находиться в неналичии. Когда властвует дыханием, становится сильным.

Кто знает, тот не говорит; кто говорит, не знает. Закрыть свои отверстия и запереть свои ворота, умерить свою остроту, смирить свою запутанность, ослабить силу своего сияния и сделать единой свою пыль - это значит находиться в сокровенном тождестве. Кто в нем, того нельзя приблизить, нельзя и отдалить, нельзя сделать ему что-либо полезное, нельзя и навредить, нельзя его возвысить и нельзя принизить. Поэтому он в Поднебесной и становится превыше всех.

Комментарий И.И. Семененко

Глава посвящена рассмотрению цельного знания как бытийной, слагаемой триединством цельности жизни. И в самом ее начале дается сжатая классическая формула этого словесно невыразимого знания, которая раскрывается затем в следующих шести положениях. Данные положения уже встречались: первые два - в главе 52, последние четыре, в 4-й (см. коммент. к этим главам), но, соединенные здесь вместе, наиболее полно выражают принцип триединства. Они разбиты на три пары, по два сходных между собой высказывания, и эти пары последовательно соответствуют переходам к 1, 2 и 3, образуя в итоге "сокровенное тождество", то есть искомое триединство. В заключительной части главы говорится о том, что тот, кто к нему приобщен, не может быть предметом какого-либо действия в чувственном мире, ибо выходит за грань предметного бытия и находится по сути в трансцендентной пограничной области. Та же мысль как утверждение недосягаемости для хищных зверей и птиц выражается в главах 50 и 55.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не говорит" - следует самости.

"...не знает" - кладет начало деянию.

"...остроту" - таит в себе и бережет безыскусное.

"...запутанность" - устраняет истоки соперничества.

"...сияния" - когда нет ничего выдающегося, то и не в чем соперничать.

"...пыль" - когда нет ничего пренебрегаемого, то и нечего стыдиться.

"...oтдалить" - когда могут приблизить, то могут и отдалить.

"..навредить" - когда могут сделать что-либо полезное, то могут и навредить.

"...принизить" - когда могут возвысить, то могут и принизить.

"...превыше всех" - к нему нечего добавить.

Порядок в княжестве наводят прямо, в военном деле прибегают к хитрости, Поднебесную берут посредством недеяния. Откуда это мне известно? Отсюда. В Поднебесной множатся запреты, и народ все более беднеет; в народе много острого оружия, и в стране усиливается разлад; у людей искусность увеличивается, и каверзы становятся в почете; законы и приказы возрастают, и воров с разбойниками появляется все больше. Поэтому Премудрый человек и говорит: "Я нахожусь в бездействии, и народ сам преобразуется; я предаюсь покою, и народ сам исправляется; я пребываю в недеянии, и народ сам богатеет; у меня не появляется желаний, и народ сам обретает первозданность".

Комментарий И.И. Семененко

Смысл главы заключается в трех сформулированных в ее начале тезисах, которые затем последовательно раскрываются. Лаоцзы представляет "прямоту" и "хитрость" как способы руководства, деятельности противоположными друг другу лишь внешне. Иносказательна у него и их принадлежность разным практическим сферам: гражданскому управлению и военному делу. "Прямота" - чжэн означает еще "парадную", "лицевую" сторону, и у Лаоцзы она становится в человеческих делах "лицом" именно "хитрости". Так соотносятся "прямота" и "хитрость" в картине общественного неблагополучия. С одной стороны, правители множат "запреты", "законы и приказы", то есть то, что может быть отнесено к "прямому" управлению, ибо "прямой" означает также "правильный" и "исправлять", пытаются "исправить" народ, а с другой стороны, в ответ возрастают только "каверзы" с тождественными им по сути разбоем и воровством. В китайском понятии "каверза" главным компонентом является анализируемый здесь иероглиф "хитрость" - ци, у которого имеется значение нечета, единичного, "без пары". Поскольку "прямота" и ее суть - "хитрость" подразумевают утверждение единичного в ущерб целому, они противопоставляются "недеянию", воплощающему принцип парности и триединства. "Недеяние" правителя - мудреца в качестве политического идеала и рисуется в заключение главы (см. об этом главу V первого раздела книги и коммент. к главе 37 "Даодэцзина").

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...посредством недеяния" - когда порядок в княжестве наводят на основе Дао, то княжество пребывает в мире, когда порядок в княжестве наводят прямо, то хитрость тут же прямо и поднимается, а при недеянии способны взять Поднебесную. В одной из предыдущих глав говорится: "Поднебесную берут посредством недеяния. А кто при помощи деяний собирается взять Поднебесную, тому для этого их никогда не хватит" [Даодэцзин глава 48]. Поэтому когда порядок в княжестве наводят прямо, то не могут взять Поднебесную и в таком случае прибегают к оружию и хитрости. Ведь при наведении порядка в княжестве на основе Дао почитают корень и дают отдых ветвям. Когда же порядок в княжестве наводят прямо, то устанавливают законы и нападают на ветви, корень тогда не установлен, ветви редкие, и у народа нет того, чему следовать. Это с необходимостью и приводит к хитростям военного дела.

"...разлад" - острое оружие - это вообще все приспособления, выгодные для отдельного человека. Когда народ силен, государство слабо.

"...в почете" - когда народ много знает, рождаются коварство и ложь. А рождаются они, творятся злые дела.

"...появляется все больше" - устанавливают правильное из желания устранить зло, но при этом с хитростью используют оружие. Умножают запреты, стремясь к тому, чтобы стыдились бедности, а народ все больше беднеет. Острым оружием желают укрепить государство, но в государстве усиливается разлад. Все от того, что отбрасывают корень с целью навести порядок в ветвях. Отсюда и результат.

"...первозданность" - чего желает высший, народ этому немедленно следует. Если я желаю лишь ничего не желать, то у народа тоже не будет желаний, и он сам придет в первозданное состояние. Эти четыре положения указывают на необходимость почитать корень и предоставлять отдых ветвям.

При несведущем правительстве народ бесхитростен и добр, при въедливом правительстве народ корежит недовольство. В несчастье коренится счастье, в счастье укрывается несчастье. Кто знает их пределы? В них нет определенности. Прямолинейность переходит в хитрость, добро приносит пагубу. Люди заблуждаются уже очень давно. Вот почему Премудрый человек, квадратным делаясь, не режет; остер углами, но не колок, прям, но не задирист, ярок, но не затмевает.

Комментарий И.И. Семененко

Вначале противопоставляются друг другу два исходных положения, которые затем раскрываются: первое - в заключении, второе - в средней части главы. Это противопоставление повторяет, по сути, антитезу главы 20, выявляя ее политический смысл: "Обыденные люди дотошно во всем разбираются, один я только остаюсь невеждой". "Оставаться невеждой" и "несведущее" выражают смысл одного и того же используемого в обоих указанных случаях китайского слова мэньмэнь, но относимого здесь к определению уже не младенца, а правительства. Также идентичны "дотошно во всем разбираются" и "въедливое" - чача. Это слово буквально означает: "делать различие", "дифференцировать", "разделять". Основу семантики в "бесхитростном и добром" - чунь чунь составляют значения: "простой", "искренний", "добрый", "без примеси", "чистый", "цельный", "крепкое вино". "Корежит недовольство" в своем исходном смысле - "разбитая чаша", а также - "испорченный", "оскудевать", "не хватать", "вакансия", "дефект". Здесь правление, воплощающее вселенскую целостность, противопоставляется власти рассудочно-практической, ориентированной на предметно-ценностную дифференциацию эмпирического бытия (подробнее об этом см. главу V первого раздела книги). В первом случае - счастье всеединства, во втором - разбитая жизнь.

Основная мысль средней части заключается в том, что попытка утвердить и обрести какую-либо предметную ценность неизбежно приводит к противоположному результату. Все в мире, без исключения, существует как противоположность иного. Вещь, чтобы быть, должна отличаться от того, что ею не является, а отличаться от чего-то - значит становиться ему противоположным. Само же отличие есть граница, пролегающая между противоположностями. Эта граница образует облик, контур каждой из них, их определяет, дает им существовать, быть, составляет бытие. Любая вещь существует только на грани своей противоположности, без которой ее, собственно, нет. Отход от этой грани и оборачивается крахом.

Многозначителен смысловой нюанс слова "укрывается" - фу. В Древнем Китае оно подразумевало ситуацию, когда в период самого жаркого времени года - от летнего солнцестояния до начала осени - совершался ритуал по усилению Связанного с холодом женского элемента Инь, который для этого должен был "укрыться" от солнца - "жаркого" мужского Ян, чтобы, выйдя наконец из своей "засады" (фу значит и "засада"), его потеснить. "В счастье укрывается несчастье", как Инь - в палящем зное. Этот смысловой оттенок Приоткрывает "теневое" значение фразы: "Люди заблуждаются уже очень давно". Ее дословный перевод: "Заблуждение людей, его дни уже очень давние". Но "день" - жи в своем первоначальном смысле - "солнце", "солнечные лучи", то есть может указывать на Ян (см. коммент. к главе 48), а "давний" также значит "долгий", "задерживаться", "не торопиться". В контексте главы фраза тогда получает такой смысловой обертон: "Заблуждение людей, его Ян уже очень давнее, задерживается". Главное человеческое заблуждение видится в одностороннем утверждении Ян за счет Инь, и этот вывод полностью согласуется с общей позицией Лаоцзы, выраженной им в других главах (48, 50, 53).

Заключение тоже глубоко иносказательно. "Квадрат" - фан означает также "правильный", "прямой", и в этом смысле вполне синонимичен слову "прямо", "прямолинейность" - чжэн, которое используется в данной и предыдущей главах. О том, что квадрат соответствует Земле (Инь), а когда "без углов", то является одновременно кругом, Небом (Ян), и что их совпадение - знак триединства, см. главу I первого раздела книги. В этом суть характеристики "Премудрого человека": быть на грани противоположностей.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...и добр" - это значит, что у искусного правителя нет ни формы, ни имени, ни дел, ни установлений, которых можно было бы предложить. Но он, будучи несведущим, в конечном итоге добивается великого порядка. Поэтому и говорится о "несведущем правительстве". Народ не соперничает, не состязается, великодушен, чрезвычайно бесхитростен и добр. Поэтому и говорится: "народ бесхитростен и добр".

"...недовольство" - устанавливает законы и ранги, определяет награды и наказания, чтобы выявить порок и ложь, поэтому и называется "въедливым". При разделении же на различные категории народ проникается соперничеством. Поэтому и говорится: "народ корежит недовольство".

"...нет определенности" - то есть: кто знает пределы искусного правления? Когда не ориентируют на правильность, не наделяют формой, именем, Поднебесная претерпевает великое преобразование. Это и будут пределы.

"...в хитрость" - когда порядок в княжестве наводят прямо, то тут же берутся за военное дело, в котором прибегают к хитрости. Поэтому и говорится: "Прямолинейность переходит в хитрость".

"...пагубу" - когда утверждают доброе для приведения к гармонии десять тысяч вещей, то тут же снова настигает бедствие пагубы.

"...давно" - это значит, что люди находятся в заблуждении и утратили Дао очень давно, и нельзя от них требовать немедленно исправиться и перейти к искусному правлению.

"...не режет" - ориентирует вещи на квадрат, чтобы устраняли в себе кривое, а не обрезает их в соответствии с квадратом. Как говорится, "у великого квадрата нет углов" [Даодэцзин глава 41].

"...не колок" - остер значит бескорыстен, колкое ранит. Своим бескорыстием делает народ чистым, способствуя его отказу от зла и нечестности. И никому своим бескорыстием не причиняет вреда.

"...не задирист" - ориентирует вещи на прямоту, чтобы устраняли в себе неправильное, а не навязы­вает им своей прямоты. Как говорится, "верх прямоты походит на извилистость" [Даодэцзин глава 45].

"...не затмевает" - ярко высвечивает то, чем вещи сбиты с толку, а не использует своей яркости для поиска их потаенного. Как говорится. "Дао уясняют, словно помрачаются" [Даодэцзин глава 41]. Все это относится к тому, когда почитают корень и дают отдых ветвям и, не подвергая нападению, способствуют возвращению [Имеется в виду возвращение к Дао. - И.И. Семененко].

Для управления людьми и службы Небу нет лучше бережливости. А бережливость - это когда загодя посвящают себя Дао. Загодя посвятить ему себя значит скопить вдвое больше добродетели. Кто скапливает ее вдвое больше, становится непобедим. Когда становится непобедим, его предел перестает кому-либо быть ведом. А чей предел становится неведом, тот может иметь княжество. Мать, обладающая княжеством, может достигнуть долговечности, и это называется глубоким корнем, прочным основанием, Дао вечной жизни и нескончаемого видения.

Комментарий И.И. Семененко

Яркий пример того, как Лаоцзы в своем учении связывает воедино разные уровни и сферы человеческой жизни и деятельности: индивидуальное бытие, нравственность, политику. Каждая из них предстает ликом другой. Это взаимное наложение и слияние начинается с первых же слов. Они в оригинале располагаются без соединительного союза: "При управлении людьми, службе Небу...". Уже чисто синтаксически подсказывается, что "управлять людьми" значит "служить Небу". А Небо у Лаоцзы, взятое отдельно, вне "пары" с Землей, тождественно Дао как лиминальной единице - триединству. И потому далее говорится о принципе, сущности нравственности - "бережливости", указывающей на необходимость "экономить" именно триединую целостность. Другой семантической гранью "бережливости" - сэ является: "скряжничать", "скупой", "жадный". Не случаен выбор этого слова. Лаоцзы призывает быть "скрягой", скупым на "растрату" лиминальной единицы (об этом понятии см. главу V первого раздела книги).

Слово "загодя" в пожелании "загодя посвящать себя Дао" имеет еще основное значение: "утро", "ранний", "начальный", "первый". Подразумевается та целостность жизни, которую получают изначально, в момент рождения. Оставаться в этом "утре" жизни и означает предусмотрительно, "загодя" обратиться к Дао. В такой предусмотрительности нет рациональности, расчета. Это цельное интуитивное знание, совпадающее с "утром", порогом чувственного бытия. "Вдвое больше", относимое к накоплению добродетели, указывает на выражаемый ею принцип парности, переходящий в триединство. В добродетели ведущим является женское материнское начало, и ее , обладатель "непобедим" в том же смысле, в каком "самка побеждает самца" (61). "Предел" означает не только верх, высшую точку, но и край, границу. В данном случае говорится о бытийном "промежутке", который составляет границу, очертание абсолютно всего и в этом качестве безграничен: беспредельно раздвигаемый предел. "Мать, обладающая княжеством", подразумевает правителя, наделенного "материнской" добродетелью. В связи с тем что добродетель воплощает истинное бытие, в конце главы говорится о "вечной жизни". О понятии "нескончаемого видения" см. главу III первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...бережливости" - "Нет лучше" значит ничто не может ее превзойти. Бережливы земледельцы. При обработке поля они стара­ются устранить различия, уравнять и сделать одним. Сберегая ее самость, не наседают на неурожайность, а только устраняют причину неурожайности. Ничто этого не превосходит в том, когда принимают свыше волю Неба и приводят к умиротворению внизу народ.

"...посвящают себя Дао" - загодя посвящают себя незыблемому.

"...вдвое больше добродетели" - лишь после того, как скопят вдвое больше добродетели и не находятся в спешке, могут загодя посвятить себя своей незыблемости. Поэтому и говорится: "Загодя посвятить ему себя значит скопить вдвое больше добродетели".

"...его предел пере­стает кому-либо быть ведом" - Дао неисчерпаемо.

"...имеет княжество" - невозможно править и владеть государством на основе того, что может быть исчерпано.

"...долговечности" - матерью называется то, что обеспечивает безопасность государства. Скапливать вдвое больше добродетели - это значит заниматься прежде всего корнем, а уж потом - ветвями. Тогда и обретают свой конец.

Править великим государством - это как готовить кушанье из мелкой рыбы. Когда правят Поднебесной на основе Дао, души умерших не имеют чудотворной силы. Они не только не имеют чудотворной силы, но и не наносят вреда людям. Не только души не наносят вреда людям, но и Премудрый человек не причиняет вреда людям. А так как обе стороны друг другу не чинят вреда, их добродетели между собой соединяются.

Комментарий И.И. Семененко

Упоминаемый в начале древнекитайский кулинарный рецепт, подразумевающий невмешательство правителя в дела правления и жизнь своих подданных, задает тему главы (см. главу V первого раздела книги). Центральным здесь становится вопрос о воздействии на людей богов и духов. Внешне Лаоцзы говорит не об отсутствии "душ умерших", а значит, и духов, богов вообще, но о том, что при наличии Дао они перестают воздействовать на человека, воздействие же их мыслится только вредным. Если не воздействуют, то, значит, и не вредят. Но за этим скрывается более глубокий смысловой план. "Чудотворная сила" - перевод слова шэнь, которое в других главах означает "душу", "душевное", подразумевая лиминальную единицу как "душу" бытия, бытийную основу, суть жизни (6, 29, 39). В отрывке о "душах умерших" буквально говорится: "Души умерших не чудотворны. Они не только не чудотворны, но их чудотворность (шэнь) не наносит вреда людям". С одной стороны, их шэнь отрицается, с другой - оказывается безвредной. Получается, что они не имеют шэнь как "души умерших", переставая же ими быть, обретают шэнь. И в данном качестве ставятся уже в "пару" с мудрецом, то есть как раз с тем, кто только и может безвредно для людей править Поднебесной на основе Дао. Но тогда они уже не "души умерших", а "чаши душевные", какие изначально образуют Поднебесную (29). Их "чудотворность" и есть эта "душа", душа бытия, лиминальная единица или триединство. Только при таком условии они и могут находиться в "паре" с правителем-мудрецом, а их добродетели (тоже иносказание лиминальной единицы) - "между собой соединятся". Слово "соединяются" - цзяо, переводимое в следующей главе как "скрепа", имеет многозначительную для данного случая семантику: "пересекаться", "перекрещиваться", "переплетаться", "обмениваться", "связываться", "сноситься", "спариваться", "совокупляться", "связь", "точка пересечения", "стык" и т.д. Имеется в виду соединение правителя и народа как "чаш души" в целое триединства. Их безвредность акцентируется в связи с тезисом о невмешательстве, бездействии, составляющем принцип правления в соответствии с Дао. Правителя - "чашу души" другие "чаши" - его подданные и не должны замечать, находя в нем свою собственную сущность - самость по формуле: "Я самостен", указанной в главе 17 "Даодэцзина". "Наносить вред людям" значит лишать их бессмертия. "Души умерших" - гуй не "душа долины", которая "бессмертна" (6).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...рыбы" - то есть не ведать забот. Спешка приносит много вреда, в покое сберегается подлинная сущность. Поэтому чем больше государство, тем спокойнее его правитель, и только тогда он способен целиком обрести сердца множества.

"...души умерших не имеют чудотворной силы" - "Править великим государством - это как готовить кушанье из мелкой рыбы. Когда правят государством на основе Дао, души умерших не имеют чудотворной силы".

"...но и не наносят вреда людям" - чудотворная сила не наносит вреда самости. Если вещи сберегают самость, то чудотворная сила не может на них воздействовать. А если не может воздействовать, то о ее чудотворное не знают.

"...Премудрый человек не причиняет вреда людям" - когда Дао гармонично, чудотворная сила безвредна для людей. Если она безвредна для них, то не знают о ее чудотворности. Когда Дао гармонично, то Премудрый человек не причиняет вреда людям. А если он не причиняет им вреда, то не знают, что Премудрый человек является премудрым. Иначе говоря, не только не видят в чудотворной силе чудотворную силу, но не видят и в Премудром : человеке мудреца. При опоре для контроля над вещами на тенета власти правление приходит в упадок. Когда же добиваются того, что не видят в чудотворной силе чудотворную силу, а в мудреце мудреца, то это — высший предел Дао.

"...соединяются" - если чудотворная сила не наносит вреда людям, то и Премудрый человек не причиняет вреда людям. Если Премудрый человек не причиняет вреда людям, то и чудотворная сила не наносит им вреда. Поэтому и говорится: "Обе стороны друг Другу не чинят вреда". Чудотворная сила и мудрец находятся в согласии с Дао и вместе этим одаривают.

Великая держава образует нижнее течение реки. Это скрепа Поднебесной, ее самка. Самке неизменно в состоянии покоя удается побеждать самца. Покой ей позволяет быть внизу. Когда великая держава ставит себя ниже небольшого государства, то она его берет; когда небольшое государство принижается перед великою державой, то оно ее берет. Так берут тем, что ставят себя ниже, либо находятся внизу. Не пожелай великая держава, когда что-либо захватывает, большего, чем взращивать людей, а небольшое государство - большего, чем вступить в то, где служат людям, то оба обрели бы исполнение своих желаний. Великому пристало быть внизу.

Комментарий И.И. Семененко

Эта глава подробно рассматривается в главе V первого раздела книги (о понятии "скрепа" см. коммент. к предыдущей главе).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...нижнее течение реки" - реки и моря велики, но находятся внизу, поэтому в них стекают все потоки. Если великая держава, будучи великой, себя принижает, то к ней стекается вся Поднебесная. Поэтому и говорится: "Великая держава образует нижнее течение реки".

"...скрепа Поднебесной" - то есть то, где сходится Поднебесная.

"...ее самка" - все возвращаются к тому, что находится в покое и ничего не домогается.

"...позволяет быть внизу" - благодаря своему покою способна быть внизу. Самка указывает на женскую природу. Самец спешит двигаться, полон желания, а самка неизменно находится в покое и потому способна побеждать самца. Благодаря своему покою, а также тому, что способна быть внизу, все к ней возвращаются.

"...ниже небольшого государства" - "Великая держава ставит себя ниже небольшого государства" - это то же самое, что сказать: делают великую державу ниже небольшого государства.

"...она его берет" - то есть тогда небольшое государство к нему примыкает.

"...оно ее берет" - великая держава его принимает.

"...либо находятся внизу" - это значит, что, только культивируя приниженность, каждый обретает свое место.

"...пристало быть вни­зу" - небольшое государство, культивируя приниженность, только сберегает себя и не может заставить Поднебесную ему подчиниться. Когда же великая держава культивирует приниженность, то ей подчи­няется вся Поднебесная. Поэтому и говорится о том что тогда "оба обрели бы исполнение своих желаний" и "великому пристало быть внизу".

Дао - это святыня десяти тысяч вещей, сокровище для людей добрых и то, что берегут недобрые. Прекрасные слова могут найти непревзойденный спрос, почтенному поступку могут все последовать. Зачем отбрасывать людскую скверну? Ведь именно для этого поставлены Сын Неба и три его советника. Хотя они и выезжают на четверке лошадей с большой регалией из яшмы впереди, им лучше было бы сидя продвигаться в Дао. Почему же в древности ценили это Дао? Не потому ли, что, благодаря ему, успешно обретали то, к чему стремились, и избегали наказания, когда были виноваты? Поэтому нет ничего его ценнее в Поднебесной.

Комментарий И.И. Семененко

Разбор большинства положений этой главы см. в IV и V главах первого раздела книги. К ним относятся: понятие добра, выводимого из единства со "скверной" - "недобром", усмотрение в предметной множественности вины и преступления, подача высших государственных постов и их атрибутики в качестве того, что символизирует распад триединой структуры Дао. Слово "святыня" - ао этимологически подразумевает "юго-западный угол", наиболее почетное в доме место, где жили старшие по возрасту члены семьи и приносились жертвы. В производном от этого смысле указывает на все самое сокровенное, потаенное, глубокое и важное. На первый взгляд, несколько неожиданным представляется выдвижение тезиса о "прекрасных словах" и "почтенном поступке". В других главах Лаоцзы отказывает в красоте "правдивому слову" (81) и постоянно настаивает на "полезности бездействия" (43 и др.). Но слово "почтенный" - цзунь указывает прежде всего на старшего по возрасту, а мэй - "прекрасный", "красивый" означает в то же время "хвалить", "одобрять", подразумевая большую ценность. В контексте главы они явно сливаются с относимым к Дао понятием "святыни". "Прекрасные слова" - это Слово как Дао, о котором см. главу II первого раздела книги, а о действии или поступке, производном от бездействия, недеяния - главы I и V этого раздела и комментарий к главе 37 "Даодэцзина" .

"Три Советника” были ближайшими помощниками государя в решении самых важных политических и военных вопросов и относились в табели о рангах к высшим государственным чинам.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...святыня десяти тысяч вещей" - святыня означает затененное, где обретают покров.

"...сокровище для людей добрых" - сокровище обеспечивает использование.

"...берегут недобрые" - берегут - значит сохраняют благодаря этому целостность.

"...могут все последовать" - говорится о том, что Дао опережает все и нет ничего его ценнее. Никакие драгоценности, кони с большой регалией из яшмы с ним не могут сравниться. Когда о нем говорят прекрасные слова, то они могут затмить по цене все остальные товары. Поэтому и говорится: "Прекрасные слова могут найти непревзойденный спрос". Когда его осуществляют в почтенных поступках, то на них откликаются за тысячу ли. Поэтому и говорится: "почтенному поступку могут все последовать".

"...людскую скверну" - недобрых следует оберегать. Дао дает им избавление и свободу.

"...его советники" - это значит осуществлять Дао благодаря своему высокому положению.

"...это Дао" - "Это Дао" относится к тому, о котором говорилось выше. Именно ради него ставят Сына Неба и трех его советников, почитают их положение, придают значение этим людям. Ценнее Дао ничего нет. И потому "хотя они и выезжают на четверке лошадей с большой регалией из яшмы впереди, им лучше было бы сидя продвигаться в Дао".

"...в Поднебесной" - ищут и обретают; стремятся избежать наказания, и удается; все становится осуществимым, "поэтому нет ничего его ценнее в Поднебесной".

Действовать в бездействии, заниматься делом недеяния и наслаждаться вкусом не имеющего вкуса. Находить большое в малом, многое в немногом и воздавать добром за ненависть. Добывают трудное из легкого, создают великое из незначительного. Все, что в Поднебесной трудно делать, начинать легко, и все великие дела берут начало в самом незначительном. Именно поэтому Премудрый человек никогда не делает великого и потому он наделен способностью осуществить свою великость. Кто много обещает, тому мало доверяют. Большая легкость оборачивается великим затруднением. Вот почему Премудрый человек как бы во всем испытывает затруднение, но именно поэтому он никогда не затрудняется.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь тезис о тождестве противоположностей, сквозной в "Даодэцзине", рассматривается с точки зрения ведущей, основополагающей их пары: способности, возможности, равнозначной действию, действительности. Отсюда говорится не об "осуществлении" мудрецом "своей великости", а о его "способности" ее "осуществить". "Великость" относится к "четырем великим" из главы 25, указывая на вхождение мира в целое по принципу триединства. Это равнозначно для каждой вещи возвращению к ее самости. "Осуществление своей великости" совпадает с самоосуществлением, которое тождественно изначально данной способности и противопоставляется тому, когда что-то "делают". "Делать" - значит опредмечивать, объективировать, отделять себя как субъекта делания от его объекта. По Лаоцзы, истинное деяние - это событие бытия, совершаемое только на грани противоположностей, в их "промежутке". Это "недеяние" на грани, на "пороге" деяния, а то, с чего действие начинается (замысел), и содержит в себе всю его потенцию, возможность реализации. Кажущаяся нерешительность мудреца, который "как бы испытывает затруднение", свидетельствует о занятом им пограничном, промежуточном положении. Он "как бы" не знает, какую из противоположностей выбрать, и остается между ними точно посередине. Вкус безвкусного знаменует способность ощущать лишенное вкуса, то есть неощутимое. Так способность к ощущению совпадает с самим ощущением. О призыве "воздавать добром за ненависть" см. главу V первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...вкуса" - когда пребывают в недеянии, учат, не прибегая к словам, и находят вкус в безвкусном, то это - высший предел правления.

"...ненависть" - небольшая ненависть не заслуживает возмездия. За большую ненависть стараются осудить все. Следовать же тому, что уравнивает Поднебесную, является добродетелью.

"...за­труднение" - даже с талантом Премудрого человека испытывают затруднение в самом незначительном и легком. Что же говорить, если стремятся этим пренебречь, не обладая талантом мудреца? Поэтому и говорится: "как бы во всем испытывает затруднение".

Легко придерживаться безопасного, легко замыслить еще не начавшееся, легко разъединять непрочное, легко рассеивать мельчайшее. Начинают заниматься тем, что еще не возникло; наводится порядок там, где он еще не нарушается. Дерево в охват рождается из самой малости, девятиярусная насыпь восстает из пригорошни земли, далекий путь берет начало в пяди под стопой. Кто действует, тот терпит поражение; кто чем-то обладает, тот его теряет. Вот почему Премудрый человек находится в бездействии и потому не знает поражения, ничем не обладает и потому не ведает потерь. В своих делах люди обычно накануне достижения успеха терпят поражение. Не терпят поражения, когда в конце бывают так же осторожны, как в начале. Поэтому Премудрый человек желает не иметь желаний и не ценит редкие товары, он учится быть неученым и возвращается к тому, что скопище людей минует. Помогая десяти тысячам вещей быть самостными, он не смеет действовать.

Комментарий И.И. Семененко

Развитие тезиса предыдущей главы о способности, тождественной осуществленности. Здесь, как и в ряде других случаев, он выражается в форме очевидной общеизвестной истины и житейского совета, затаивающих в себе второй смысловой план. "Безопасное" - ань, которое в имеющемся у этого слова значении "спокойствия", "покоя" используется в главе 15, подразумевает незыблемость, неподвижность Дао как единого, не нарушаемую вмещаемым в него движением. "Еще не начавшееся" дословно значит "то, что еще не дает предвестий, не имеет признаков, не начинается, не проявляется". Это может быть только Дао как предшествующая всему сверхчувственная структура триединства. На нее же указывают "непрочное" - цуй, означающее также "хрупкое", "слабое", относимое к зарождающейся жизни (76), и "мельчайшее" - вэй, которое переводится в других случаях как "крошечный", "тонкий" (14, 15, 36). "Легкость" перечисляемых тут действий указывает на то, что они вполне совпадают со своей возможно;стью. Способность не требует никаких усилий. Но когда способность сама по себе уже есть действие, то это "действие", совершаемое с такой "легкостью", не может не оказываться равнозначным бездействию. Первые четыре высказывания являются лишь иной формулировкой тезиса о бездействии, имеющем эффект действия. Это подытоживается в следующих за ними двух суждениях. А далее - та же мысль уже в образе трех пространственных измерений: ширины, высоты и длины. "Дерево в охват" ("охват" дословно: "объятия"), "девятиярусная насыпь" ("ярус" - цэн: "накладывать слой за слоем") и "далекий путь" намекают на парность ("объятия" предполагают двоих) и триединство ("слоев" - "три на три"), рождающие четное количество (в смысле неопределенного множества вещей), "дальность" пути буквально: "тысяча ли"). Во внепространственном, бесконечно "крошечном" Дао заключено все физическое пространство. И потому кто в Дао, тому ни идти никуда, ни делать ничего не надо, ибо он "проскакивает" всюду (43). В житейском призыве быть осторожным, в конце как в начале предпринятого дела, проглядывает мысль о сведении всего дела к началу.

О смысле отказа от "желаний", "редких товаров" и "учения" см. коммент. к главам 3, 37 и 48. "Скопище людей" - та же "толпа" - чжун жэнь из главы 20, находящаяся всецело в эмпирическом становлении. Она "минует", то есть оставляет в прошлом и не замечает в настоящем то, что составляет исток и суть ее бытия - даваемую каждому в момент рождения триединую вселенскую целостность Дао.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не начавшееся" - в безопасности не забывают об опасном: владея, не забывают об утрате; замысливают то, что еще не делает­ся. Потому и говорится, что это легко.

"...мельчайшее" - хотя покидают неналичие и вступают в наличие, но в связи с его малостью и хрупкостью оно недостаточно для совершения великих дел. Поэтому и относится к легкому. Эти четыре положения говорят о необходимости быть осторожным в конце. Нельзя не придерживаться чего-то только потому, что его нет, или не рассыпать, ссылаясь на малость. Если не придерживаться неналичия, то возникает наличие. И если не рассыпать мельчайшее, то возникает большое. Поэтому предполагать беду в конце, как и в начете, значит не иметь поражений.

"...не возникло" - это относится к покою и отсутствию признаков.

"...не нарушается" - это относится к мельчайшему и непрочному.

"...теряет" - проявляя осторожность в конце, следует устранять мельчайшее и с осторожностью к мельчайшему устранять беспорядок. Когда же наводят порядок действием, держатся формы и имени, то это становится источником событий, возникают коварство и зло. Так приходят к поражениям и утратам.

"...терпят поражение" - не осторожны в конце.

"...редкие товары" - желания хотя и мелки, но из-за них поднимается соперничество, редкие товары хотя и незначительны, но являются источником алчности и воровства.

"...минует" - быть способным без обучения - это самость. Подразумевается то, что неучение является ошибкой [десь Ван Би понимает иероглиф го - "миновать" в другом его значении: "ошибаться", "ошибка". - И.И. Семененко]. Поэтому "он учится быть неученым и возвращается к тому, что скопище людей минует".

Кто в древности умел следовать Дао, с его помощью не просвещал народ, а делал глупым. Когда люди много знают, ими трудно управлять. Править на основе знаний для государства - это подлинное бедствие; когда в правлении не полагаются на знания, приносят государству счастье. Кто ведает об этой паре истин, тот постигает вечный образец. А знать неколебимо вечный образец - это называют сокровенной добродетелью. Она глубока, далека и со всеми возвращается. Но только так ей удается достигать великой слаженности.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь в целом повторяется исходный тезис главы 58 о вреде многознания для управления государством. Отрицая сначала знание, Лаоцзы затем утверждает необходимость "неколебимого", или "незыблемого" знания, предметом которого является "вечный образец". Данный образец идентичен упоминаемому в главах 22 и 28 и равнозначен Дао как самости (о самости в значении универсального образца см. коммент. к главе 25). Отсюда вполне естественно отнесение такого знания к "сокровенной добродетели", выступающей определением Дао как лиминальной единицы (о "сокровенной добродетели" см. коммент. к главам 10 и 51). Речь идет о замене предметного знания мистической интуицией - "просветом", совпадающим с запредельной целостностью универсума. Понятие "эта пара" внешне относится к двум высказанным в первой части суждениям: о вреде знания и пользе незнания в управлении государством. Но оно намекает и на суть "просвета" - такого незнания, которое находится на грани знания, в "промежутке" между знанием и глупостью, соединяя их в "пару" - цельное знание. О глупости как высшей государственной мудрости см. главы III и V первого раздела книги.

Приводимое в конце определение "сокровенной добродетели": "глубока, далека и со всеми возвращается" повторяет формулу Дао под именем "Великого": "далеко находится - значит возвращается" (25) . Имеется в виду "возвращение" от 3 к 1, совпадающее с возникновением "десяти тысяч вещей". "Великая слаженность" идентична "сокровенному тождеству" (56).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...глупым" - просвещение означает многознание и обман, затемняющие первозданное. Глупость же - это то, когда не имеют знаний, сберегают подлинную сущность и следуют самости.

"...трудно управлять" - они много знают и искусны обманывать, поэтому ими трудно управлять.

"...бедствие" - иметь знания значит править. Правление на основе знаний называется бедствием потому, что означает обладание знанием. "Когда люди много знают, ими трудно управлять". Следует всемерно стараться закрывать отверстия и за­пирать врата [Об этих понятиях см. главы 52 и 56 "Даодэцзина". - И.И. Семененко], приводить к отсутствию знаний и желаний. Когда же побуждают людей хитроумием, то приводят в действие их порочные сердца. И если снова пытаются хитроумием воспрепятствовать лжи народа, то он тут же, постигнув хитрости того, как ему препятствуют, это избегает. Чем изощренней мысль, тем больше коварства и лжи. Поэтому и говорится: "Править на основе знаний для государства - это подлинное бедствие".

"...далека" - вечный указывает на тождественное. В чем тождественны древность и современность, не может быть отринуто. Когда способны "знать вечный образец - это называют сокровенной добродетелью. Она глубока, далека".

"...возвращается" - возвращается к своей подлинной сущности.

Моря и реки потому способны царствовать над горными потоками, что умеют быть внизу. Только поэтому они способны царствовать над горными потоками. И при желании подняться над народом следует словесно перед ним принизиться, при желании быть впереди народа следует поставить себя сзади его. Именно поэтому, когда Премудрый человек встает над всеми, народу он не делается в тягость; когда он пребывает впереди, народу не наносится вреда. Все в Поднебесной с радостью его выдвигают и им не пресыщаются. А так как сам он не соперничает, никто и не способен с ним соперничать.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

В сохранившемся тексте комментария Ван Би остались непрокомментированными две главы - 31 и 66.

Все говорят о том, как сходство Дао моего велико с недостойным сыном. Но мое Дао потому-то и велико, что напоминает сына, не похожего на предков. А было бы похожим, то уж давно бы измельчало. У меня есть три сокровища, я их держусь и берегу. Одно зовется материнскою любовью, второе - бережливостью, а третье - тем, когда не смеют находиться впереди других. Люблю по-матерински и поэтому способен преисполниться бесстрашия, обладаю бережливостью и потому способен обрести широкость, не смею находиться впереди других и потому способен стать распорядителем готовых чаш. Кто отрекается любить по-матерински и предпочитает быть бесстрашным, отбрасывает бережливость и предпочитает широту, отказывается быть сзади и предпочитает находиться впереди, того ждет гибель. Когда сражаются, преисполняясь материнскою любовью, побеждают, а оборона с ее помощью становится незыблемой. Спасение грядет от Неба, дающего защиту с материнскою любовью.

Комментарий И.И. Семененко

Эта глава подробно рассмотрена в главе V первого раздела книги. Остается пояснить перевод ее вступительной части, предваряющей рассуждение о "трех сокровищах". Она переводится по-разному, но наиболее вероятным вариантом, отличным от приводимого в книге, может быть такой: "Все говорят о том, как мое Дао велико и вроде бы ни с чем не сходно. Оно потому и кажется ни с чем не сходным, что велико. А было б сходным, то уж давно бы измельчало". Перевод зависит от понимания выражения бу сяо, где бу - отрицание "не", а сяо - "походить", "быть сходным". В древнекитайском языке оно образует и отдельное понятие со значением: "сын не походит на своих предков", то есть "недостойный сын" либо вообще "недостойный человек". Это значение с учетом контекста "Даодэцзина" не может здесь не обыгрываться и скорее всего выходит на первый план, тем более, что и другой, приводимый выше вариант его также подразумевает. Но он не передает всего заключенного тут сарказма.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...измельчало" - "Давно бы измельчало" - это то же самое, что сказать: было бы мелким уже долгое время. Быть похожим значит утратить то, что делает великим. Поэтому и говорится: "А было бы похожим, то уж давно бы измельчало".

"...бесстрашия" - "Когда сражаются, преисполняясь материнскою любовью, побеждают, а оборона с ее помощью становится незыблемой", поэтому и способны быть бесстрашными.

"...широкость" - когда бережлив, скуп на траты, Поднебесная не ведает скудости, поэтому способен обрести широкость.

"...чаш" - лишь когда находится сзади и отстраняется от себя, становится тем, куда все возвращаются. И после этого способен "установить готовые изделия для пользы Поднебесной" [Цитируется комментарий ”Си цы чжуань" к "Книге перемен". - И.И. Семененко] и делается главой над всеми.

"...предпочитает быть бесстрашным" - предпочесть - значит выбрать.

"...побеждают" - сострадают друг к другу и не бегут от трудностей, поэтому побеждают.

Умеющий быть воином не ведает воинственности, умеющий сражаться - не бывает гневен, умеющий одерживать победу над противником с ним не вступает в схватку, умеющий использовать людей становится их ниже. Это называют добродетелью отказа от соперничества, способностью использовать людей и верхом сочетания с Небесной древностью.

Комментарий И.И. Семененко

Иносказание Дао как триединства в образе невоинственного воина. Четверо "умеющих" располагаются в последовательности счета от Дао до "десяти тысяч вещей" (42). Первый, "умеющий" - "воин" (ши) этимологически обозначает молодого, еще неженатого мужчину и явно намекает здесь на рождаемую Дао единицу: она соответствует мужскому элементу Ян и ей надлежит для достижения лиминального качества отождествиться с двойкой, женским началом Инь. На ее переход в свою противоположность - на вторую позицию указывает "умеющий сражаться". Сражение предполагает столкновение с противником, связь - противоборство с ним, но отсутствие гнева говорит о том, что это - противоборство внутри единого целого, в котором не отделяют себя от противной стороны. Так сочетается в одной лиминальной личности мужское начало с женским (28). Эта целостность и достигается "умеющим одерживать победу над врагом". Тут проступает уже аналогия с тем, как "самка побеждает самца" (61), - соответствие материнскому переходу от 2 к 3, со второй позиции на третью. А "использование людей" отмечает поворот от 3 к 10 000 вещей: "использовать" у Лаоцзы значить "рождать" в смысле вмещать в свою пустоту и приводить к ней же вмещаемое - "людей", которые обозначают "других", "многих". Эти положения подытоживаются в трех заключительных высказываниях. "Небесная древность" - исток всей истории и культуры, воплощающий триединую целостность Дао. В древнекитайском языке понятия "Неба" - тянь и "древности" - ту в значительной степени совпадали и были взаимозаменяемыми.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"воинственности" - воин значит полководец. Воинственность - это когда любят быть впереди и нападают на других.

"...гневен" - находится сзади, а не впереди, вторит, а не запевает, поэтому не может гневаться.

"...в схватку" - с ним не соперничает.

"...способностью использовать людей" - если при использовании людей не принижаться перед ними, то их способности не получают применения.

Стратеги говорят: "Я смею быть лишь гостем, не хозяином, скорее отступлю назад, чем двинусь на вершок вперед". Это называют маршированием без маршировки, боевитостью без боевитости, завоеванием при неналичии противника, стратегией без войн. Нет большего несчастья, чем пренебрежение противником. Пренебрежение противником близко к утрате моего сокровища. Поэтому когда идут войною друг на друга, то побеждает тот, кто сострадает погибающим на поле боя.

Комментарий И.И. Семененко

Развитие темы многих глав о метафизике уступчивости. И как в ряде других случаев, она здесь раскрывается с применением понятий, взятых из военной области. Аналогично первым четырем высказываниям предыдущей главы, четыре приводимые в средней части положения, сочетающие несовместимые для практики войны противоположности, по своему смыслу и последовательности размещения полностью соответствуют структуре триединства. В заключение Лаоцзы подчеркивает главный для этой структуры принцип парности, когда предостерегает против "пренебрежения противников". "Противник" - вторая позиция, единица, переходящая к двойке, и двойка при переходе к тройке, на ее грани, то, что создает, собственно, триединство. Поэтому в обеих указанных выше четверок высказываний о нем каждый раз говорится в третьем по порядку суждении. На то же указывают понятия "сокровище" и "сострадание", подразумевающие "материнскую любовь" - воплощение второй позиции, принципа пар­ности в триединстве (17).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...без маршировки" - они тогда не останавливаются.

"...при неналичии противника" - маршировать - значит идти в боевом строю. Подразумевается то, когда проявляют смирение, уступчивость, сострадание и не смеют находиться впереди других. В таком случае сражение - это как "марширование без маршировки, боевитость без боевитости, стратегия без войн, завоевание при неналичии противника". Это значит, что им никто не противостоит.

"...сокровища" - это значит, что я исполнен сострадания и смирения и не стремлюсь добиваться силой того, чтобы у меня в Поднебесной не осталось противников. Если все же, вопреки желанию, дойду до такого их отсутствия, то это будет для меня великим несчастьем. Сокровище указывает на три сокровища [см. Даодэцзин глава 67]. Поэтому и говорится: "близко к утрате моего сокровища".

"...на поле боя" - "идти" - значит поднимать, "на" значит противостоять. Кто сострадает, тот жалеет других и не стремится к тому, чтобы получить выгоду и избежать вреда, поэтому непременно побеждает.

Мои слова понять так просто, так просто выполнить. Но их понять никто не может, никто не может выполнить. У слов имеется исток, а у поступков то, что ими управляет. Их-то как раз не понимают и потому меня не знают. Коль редкостен, кто меня знает, то я ценен. Именно поэтому Премудрый человек таит под рубищем нефрит.

Комментарий И.И. Семененко

Одно из самых прямых и ясных в "Даодэцзине" определений "Премудрого человека", мудреца, совпадающее с понятием лиминальной личности. "Простота", дословно: "легкость", которую Лаоцзы относит к пониманию и выполнению своих слов, - та же, что и характеризующая "действия" в главе 64, равнозначные бездействию (см. коммент. к этой главе). Но тогда его "слова" не могут чувственно восприниматься, они беззвучны, ибо находятся только на грани человеческого слова, принадлежа неслышному Слову Дао. Обычная заключенная в звуковую оболочку речь способна содержать их лишь в качестве намека. На то же указывают "исток" слов и главенствующее начало поступков: "Исток" (цзун) - это "предок", "прародитель", с которым отождествляется Дао в главе 4 "Даодэцзина", а "то, что управляет" (цзюнь), дословно: "государь" обозначает понятие "покоя" - "государя поспешности" (26), подразумевая неизменную, незыблемую целостность Дао. Под "предком слов" и "государем поступков" Лаоцзы имеет в виду себя, но в качестве не эмпирической, а лиминальной личности. Ее понятие и фиксирует местоимение "я". Поскольку же "узреть" другого можно только в своем "я", то незнание "предка слов" и "государя поступков" указывает на незнание самих себя. Здесь ставится проблема познания каждым не "слов" Лаоцзы, а собственного "я". Поэтому, когда Лаоцзы говорит о незнании людьми его "слов", он подразумевает незнание ими самих себя. О том, что под "редкостным" кто его знает мыслитель имеет в виду себя, см. главу IV первого раздела книги. И заключает главу образ лиминальной личности: "затаенный под рубищем нефрит". "Нефрит" - это Дао, называемое "сокровищем" (62, 67), а "Дао скрытно, у него нет имени" (41). "Рубище" мудреца - его неизвестность, и она идентична "скрытности" Дао. Поэтому у Лаоцзы и нет горечи от того, что он неизвестен, не имеет имени, бесславен, низок по своему положению. Таково условие становления личности по принципу триединства, в соответствии с которым границей, очертанием, формой единицы - мужского начала Ян, Света, наличия, имени является все иное, множество, двойка, женское начало Инь, Тень, неналичие, безымянное.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...никто не может выполнить" - знают "не выходя за дверь" и "не подглядывая из окна" [Даодэцзин глава 47], поэтому и говорится: "понять так просто". "Добиваются успеха, находясь в бездействии" [Даодэцзин глава 47], поэтому и говорится: "так просто выполнить". Заблуждение идет от поспешности и желаний, поэтому и говорится: "понять никто не может". Сбиты с толку погоней за славой и выгодой, поэтому и говорится: "никто не может выполнить".

"...управляет" - исток - это предок десяти тысяч вещей, а то, что ими управляет, означает господина десяти тысяч вещей.

"...меня не знают" - по той причине, что у этих слов имеется исток, а у поступков - то, что ими управляет, люди, обладающие знанием, не могут их не знать.

"...ценен" - знающие редки, потому что глубок. И чем меньше знающих меня, тем в большей мере я несравним. Поэтому и говорится: "Коль редкостен, кто меня знает, то я ценен".

"...нефрит" - кто облачен в рубище, един с пылью; кто таит нефрит, тому дорога подлинная сущность. Премудрого человека потому трудно понять, что он един с пылью и себя не выделяет; таит нефрит и остается неизменным. Вот почему его трудно понять, и он так ценен.

Знать о том, чего не знаешь, всего выше; а не знать, что знаешь, значит быть больным. Перестают болеть, лишь когда болеют о своей болезни. Премудрый человек не болен. Он болеет о своей болезни и потому не болен.

Комментарий И.И. Семененко

Глава, целиком построенная на игре слов "болезнь", "болеть" - бин, которое означает тяжелую степень заболевания, а также: "беспокоиться", "горевать", "мучиться", "досадовать", "трудность", "вред", "недостаток", "уставать", "изнеможение". Смысл этой словесной игры заключен в первых двух высказываниях, поставленных в качестве эпиграфа к главе III первого раздела и в ней рассмотренных. В них высшая мудрость приравнивается к знанию своего незнания или глупости, а "болезнь" подразумевает незнание того, что дается каждому в момент его рождения - изначальной целостности жизни.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...значит быть больным" - больны, когда не знают, что на знания лучше не полагаться.

Когда народу не страшны угрозы, грозит великая беда. Не гнушайтесь его местом обитания, не пресыщайтесь тем, что он растит. Не пресытетесь, и вам не будет тошно. Именно поэтому Премудрый человек в своем самопознании себя не видит и при любви к себе не придает себе значения. Он отвергает то и берет это.

Комментарий И.И. Семененко

То, что "народу не страшны угрозы", подразумевает отсутствие у него страха смерти в том же смысле, в каком об этом говорится в главах 74 и 75. Имеется в виду поляризация общества на "высших" и "низших", разрушающая триединую целостность: на одном полюсе - тщетная погоня за личным бессмертием, на другом - готовность умереть. Здесь, как и во многих других случаях, за передним смысловым планом скрыт более глубокий внутренний. Внешне речь идет, о запугивании "высшими" народа, об их насилии над ним, его угнетении. Поэтому обращение Лаоцзы к правителям может иметь и другой: перевод: "Не тесните его места обитания, не сдавливайте то, что составляет его жизнь. Не сдавите, и вам не будет тошно". Перевод зависит от того, какое из значений используемого здесь слова янь предпочесть: "пресыщаться", "чувствовать отвращение", "подавлять". У Лаоцзы они все подразумеваются, но с акцентом на "пресыщении", которое синонимично "перееданию" (24) и входит компонентом в понятие "чревоугодничества" (53). Ключевыми словами в главе являются "место обитания" народа и "то, что он растит". К наилучшему "месту обитания" в главе 8 "Даодэцзина" отнесена "Земля", а она, как и народ, проживающий в этом "низком" месте, соответствует второй позиции триединства, без отождествления с которой сама единичность, бытийность правителя неосуществима. Вторая позиция, женская, материнская, "взращивающем" единичное, и потому "место обитания" есть также то, где занимаются выращиванием. Тут "растят" хлеб и в обычном смысле, но в нем же заключено иносказание: это "место", обеспечивающее "взращивание" истинного бытия - лиминальной личности. "Тошнота" правителя означает, что он "объелся" наличием, пресыщен жизнью и отвратился от ее источника - "хлеба" Дао. О "самопознании", при котором "себя не видят", подразумевающем интуитивное вхождение в целое бытия, см. главу III первого раздела книги. В выражении "любить себя" слово "любить" - ай, имеющее еще значения: "быть жадным", "скупиться", "скрывать", синонимично бережливости как главному нравственному принципу Лаоцзы. Суть этой любви заключается в очень экономном, доходящем до крайней скупости "расходовании" изначально получаемой целостности жизни (см. также об этом главу V первого раздела).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...растит" - местом обитания является невозмутимость, а жизнь - это когда скромно находятся позади и не наполняются. Когда утрачивают невозмутимость и предаются поспешности и желаниям, отказываются от того, чтобы скромно находиться позади, и полагаются на силу власти, то вещи впадают в разброд, народ становится порочным, и власть не может больше сдерживать народ, народ не способен выносить власть. В таком случае верхи и низы терпят полный крах и грядет наказание от Неба. Поэтому и говорится: "Когда народу не страшны угрозы, грядет великая беда. Не гнушайтесь его местом обитания, не пресыщайтесь тем, что он растит". Это значит, что на силу власти нельзя полагаться.

"Не пресытетесь..." - не пресытетесь собой.

"...тошно" - не пресытится собой, и по этой причине никто в Поднебесной им не пресытится.

"...не видит" - не показывает свои знания, чтобы не проявлять в лучах славы власти.

"...значения" - когда кто-либо придает себе значение, то все гнушаются его местом обитания и жизнью.

Когда смелы в том, чтобы сметь, предают смерти; когда смелы в том, чтобы не сметь, то воскрешают. В обоих случаях приносится иной раз польза, а иной раз вред. Кто знает, почему бывает Небу что-то ненавистно? Именно поэтому Премудрый человек как бы во всем испытывает затруднение. Дао Небес умеет без борьбы одерживать победу, умеет молчаливо откликаться, является само без зова, умеет неумышленно замыслить. Широко раскинута сеть Неба, и хоть она редка, но из нее не выскользнуть.

Комментарий И.И. Семененко

Храбрость, смелость Лаоцзы связывает с материнской любовью, указывающей на слитый с триединством принцип парности (67). В личности Дао дерзость и смирение нераздельны. Поэтому и говорится об "обоих": "оба" - это "пара", и, несмотря на их взаимную противоположность, они одинаково вмещаются в понятие храбрости. О связи "убийства" с первой позицией триединства, а "воскрешения" - со второй см. главы I и V первого раздела. Когда они берутся не в "паре" друг с другом, "польза" и "вред" от них непредсказуемы, ибо определяются Небом как всеобъемлющим, которое недоступно для рационально-практического знания. О нерешительности мудреца, знаменующей занятие им промежуточного, пограничного положения, см. коммент. к главе 63. Это храбрость "посредине", на грани дерзости и смирения.

Во второй части главы Дао рассматривается как "сеть Неба", то есть исходя из его принципа структурности, которым является триединство. Саму эту структуру образуют определяющие "Дао Небес" положения - от умения побеждать до искусства неумышленного замысла. Трижды повторяемое здесь слово "умеет" подчеркивает потенциальный характер того, что составляет "замысел" - смысл всего космоса и совпадает с наивысшей действительностью - лиминальной единицей. На ее возникновение, при котором в ней с самого начала заключена "самка, побеждающая самца", указывает умение "без борьбы одерживать победу". Так, "Дао порождает единицу" (42), и ее структура развертывается далее в следующих за этим трех положениях в соответствии со счетом от 1 до 10 000 вещей. Переход от 1 к 2, с первой позиции на "женскую", вторую, свидетельствующий о тождестве единичного со многим, представлен в образе сердечной близости, понимания без слов: когда "умеют молчаливо откликаться". А "материнский" аспект этой же позиции, подразумевающий поворот к 3 - создание целостности пары, есть то, что "является само без зова". И наконец, третья позиция, грань триединства и "десяти тысяч вещей", выступает в качестве непреднамеренного замысла всего сущего. В "Дао Небес", образующем небесную "сеть" мироздания, целесообразность достигается без сознательного полагания цели, единство создается спонтанно, и взаимосвязь его частей носит сугубо интимный непосредственный характер. И все это изначально охвачено и пронизано принципом уступчивости, при котором "победу одерживают без борьбы".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...смерти" - никогда не умирают своей смертью.

"...воск­решают" - непременно уравниваются с судьбой.

"...вред" - оба смелы, но результат различен и полезность неодинакова. Поэтому и говорится: "приносится иной раз польза, а иной раз вред".

"...затруднение" - шу означает "кто" [здесь Ван Би конкретизирует слово шу, которое имеет несколько значений. - И.И. Семененко]. То есть: кто способен знать то, почему Поднебесной что-то ненавистно? Только Премудрый человек. Но и Премудрому человеку с его прозорливостью как бы трудно быть смелым в том, чтобы сметь. Что же говорить о тех, кто, не обладая прозорливостью Премудрого человека, стремится быть смелым в том, чтобы сметь? Поэтому и говорится: "как бы во всем испытывает затруднение".

"...победу" - Небо не соперничает и поэтому никто в Поднебесной не может с ним соперничать [cлегка модифицированная цитата из главы 22 "Даодэцзина". - И.И. Семененко].

"...откликаться" - когда идут следом, то счастливы, а противо­действуют - несчастны. Поэтому "умеет молчаливо откликаться".

"...без зова" - находится внизу, и все к нему сами возвращаются.

"...замыслить" - нисходят с Неба знаки, и знают о счастье и несчастье; правдивы еще до начала дела; в безопасности не забывают об опасном; замышляют то, что еще не обозначилось. Поэтому и говорится: "умеет неумышленно замыслить".

Когда народ не ощущает страха смерти, то как же можно смертью устрашать народ? И кто посмел бы это делать, если бы народ незыблемо боялся смерти, а тех, кто строят козни, мне удалось бы взять и предать смерти? В незыблемости пребывает ведающий убиением, который подвергает смерти. Убивать вместо него - это все равно как попытаться что-либо вытесывать, вообразив себя великим плотником. Скорей всего поранишь только свои руки.

Комментарий И.И. Семененко

Как в главах 72 и 75 отсутствие у народа страха смерти, его непочтительное к ней отношение, готовность умереть - знак разрушения триединой целостности общества (см. об этом коммент. к главам 72 и 75). О том, что одним из главных условий вечной жизни является страх смерти, ее боязнь, которая должна быть вечной, незыблемой, как само Дао, см. главу IV первого раздела книги. Эта боязнь в масштабах общества становится возможной только при условии, когда правитель и народ связаны между собой целостностью триединства. "Козни" - это те же "хитрость" и "каверзы" из главы 57, обозначенные иероглифом ци, который указывает в данном случае на правителя - единицу в отрыве от своей "пары" - народа (см. коммент. к главе 57). Суть его "козней" сводится к тому, что он пытается запугать "низших" репрессиями и казнями. Но им таким образом страх смерти не только не внушается, но становится совсем недоступен. Выступление Лаоцзы от первого лица с выражением намерения "предать смерти" этих "строящих козни" правителей подчеркивает "игровой", условный характер данного действия: он как бы становится на их место и показывает, чего они заслуживают, если пользоваться их же методом правления. И Лаоцзы едко над ними насмехается. Сам он "марать" свои руки не хочет, не дай бог еще "поранишься", и вводит в "игру" новое лицо - "ведающего убиением". Он напоминает палача, которому поручается исполнение казни. Но в этом "палаческом" образе ясно видны черты совсем иного смыслового плана. Выражение "в незыблемости пребывает" - чан ю, дословно: "незыблемо, вечно имеется, наличествует", само по себе, отдельно значит: "незыблемое наличие", которое встречается в главе 1 "Даодэцзина". Это понятие, как и сравнение с "великим плотником" (в одном ряду с образом "великой кройки" из главы 28), явно указывает на то, что под "ведающим убиением" имеется в виду Дао как триединство, построенное на нераздельном сочетании "смерти" и "воскрешения" (см. коммент. к предыдущей главе). "Предать смерти" в соответствии с данным Принципом значит положиться на самость и предоставить возможность всему идти своим ходом. И тогда, по логике триединства, правители, которые выпячивают соответствующие им единичность, наличие, мужскую силу Ян, подавляя народ, неизбежно обращаются в свою противоположность, то есть перестают наличествовать, гибнут: "за произвол, насилие ждет преждевременная смерть" (42).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...предать смерти?" - козни - это когда приводят толпу в беспорядок причудливым и странным.

"...руки" - противодействие для послушного отвратительно и мерзко. Бесчеловечность нелюбима всеми. Поэтому и говорится о том, что "в незыблемости пребывает ведающий убиением".

Народ голодает, ибо стоящие над ним объедают его податями. Именно поэтому и голодает. Народом трудно управлять, ибо стоящие над ним привержены деянию. Именно поэтому и трудно управлять. Народ не придает значения смерти, ибо стоящие над ним всего превыше ценят жизнь. Именно поэтому не придает значения смерти. Но ведь не гонясь за жизнью сохраняют ее лучше, чем когда ею дорожат.

Комментарий И.И. Семененко

Подробный разбор этой главы, дающей одну из исходных у Лаоцзы формул общества как "пары" правителя и народа в ее негативном историческом проявлении, см. в главе V первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...дорожат" - это значит, что порочность народа и разлад правления идут от высших, а не от низших. Народ следует высшим.

Человек, когда родится, слаб и нежен; умирая же он делается тверд и крепок. Вся тьма существ, деревья, травы при своем рождении нежны и слабы, когда же гибнут - засыхают. Твердое и сильное выступают спутниками смерти, нежное и слабое - спутниками жизни. Поэтому, когда могуче войско, оно победы не одерживает, когда крепким вырастает дерево, его срубают на оружие. Великое и сильное низки, а слабое и нежное высоки.

Комментарий И.И. Семененко

О том, какой смысл имеют у Лаоцзы понятия "нежности и слабости" и противопоставляемые им "твердости и силы", см. коммент. к главам 36, 43 и 52. Значение выражений "спутники жизни" и "спутники смерти" раскрывается в комментарии к главе 50.

Иногда отмечают, что слова "деревья, травы" здесь лишние и являются интерполяцией. Но они не кажутся случайными в контексте главы. Одно из основных значений "дерева" (му) - "древесина", "лесоматериал", и оно очень близко подходит к этимологии слова "первозданное" (пу) - "необработанная древесина". Родственна этой же этимологии и "трава" (цао), означающая также: "целина", "пустырь", "невозделанный", "грубый", "черновик", "набросок".

"Слабое и нежное" вообще связываются у Лаоцзы с низким местом, которому он отдает предпочтение перед высоким, но здесь он относит их к "высокому" - шан, подразумевая значения данного слова: "старший", "первый", "главный". "Низкое" как корень "высокого" (39) изначальное, старше, важнее его и в этом смысле "выше".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не одерживает" - терзать могучим войском Поднебесную значит вызывать всеобщую ненависть. А это никогда не может привести к победе.

"...на оружие" - то, что причиняют вещи.

"...низки" - относятся к корню дерева.

"...высоки" - относятся к ветвям.

Не сходно ль Дао Неба с тем, как натягивают лук? Сгибают его верхний конец и поднимают в то же время нижний, отнимают от избытка и восполняют недостаток. И Дао Неба восполняет недостаток, отнимая от избытка. Людское Дао заключается в обратном: ущемлять лишенного достатка и одаривать живущего в избытке. Кто способен одарить своим избытком Поднебесную? Лишь тот, кто обладает Дао. Именно поэтому Премудрый человек не ищет для себя опоры в том, что делает, и не относит к себе совершенные им подвиги. Он не желает выставлять на обозрение свои достоинства.

Комментарий И.И. Семененко

С натянутым луком Дао сравнивается как принцип триединства. Верхний и нижний концы лука - пара противоположностей, соответствующих 1 и 2, Ян и Инь, Небу и Земле и т. д., тетива - 3, их целостность, образующая вместе с ними триединство. В натянутости, напряженности лука проскальзывает мысль о бездействии как максимуме потенции. "Отнятие от избытка" и "восполнение недостатка" - образ истинного бытия, находимого на грани наличия и неналичия. Этому противопоставляется "людское Дао" как обособление, размежевание противоположностей, уводящее с грани, порога жизни в абсолютное ничто. Именно о нем говорится в главах 50, 53, 57, 72, 74, 75.

"Одарить своим избытком Поднебесную" - это единичному и для себя наличествующему отождествиться со многим, которое по отношению к нему выступает как его неналичие, и образовать с ним пару - триединство. На такое способен только тот, кто становится всеобъемлющей пустой емкостью - "чашей души". Отсюда и заключительная часть главы, подчеркивающая важность держаться в тени, согласно метафизическому принципу уступчивости.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...в обратном" - соединяются в добродетели с Небом и Землей и тогда способны, как Дао Неба, все охватывать. В человеческом же измерении каждый ограничен своим телом, и не могут друг с другом уравниваться. Лишь отказываясь от себя и личного в самости, могут соединяться в добродетели с Небом и Землей.

"...достоинства" - это значит, что только Дао способно при своей полноте быть совершенно пустым, уменьшать наличие для восполнения неналичия, смягчать силу сияния, делать единой пыль и беспрепятственно со всем уравниваться. Именно поэтому Премудрый человек не показывает свои достоинства и тем самым уравнивается с Поднебесной.

Слабей и мягче, чем вода, нет ничего под Небесами, но в сокрушении твердости и силы ее не превзойти. В этом ее нечем заменить. Слабость побеждает силу, мягкость преодолевает твердость. Это известно в Поднебесной всем, но претворить в деяние никто не может. Премудрый человек так говорит: Править страной - значит принять ее позор, царить в Поднебесной - значит принять беду своей страны. В правдивом слове есть подобие ему обратного.

Комментарий И.И. Семененко

Отмечая хорошо известный обыденный факт - способность воды источать любое препятствие на своем пути, проникать в самое неприступное, Лаоцзы выставляет его в качестве образца для межгосударственных отношений и способа обретения власти над миром. О воде см. коммент. к главе 8, о "слабости и мягкости" и их превосходстве над "твердостью и силой" см. коммент. к главам 36, 43, 52. Вода с ее свойствами "слабости и мягкости" выступает знаком Дао как бытийной емкости, требующей от политика прежде всего приниженности и уступчивости. Приводимые здесь высказывания "Премудрого человека" перекликаются с положениями главы 61. Сходство "правдивого слова" с тем, что ему противоположно, идентично по смыслу подобию противоположностей, которое указывается в главах 41 и 45 (см. коммент. к этим главам).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...заменить" - "в этом" указывает на использование, "ее" значит: воду. Говорится о том, что в использовании мягкости и слабости вода незаменима.

Большая ненависть, когда ее смягчают, лишь делается затаенной. Как может это приводить к добру? Именно поэтому Премудрый человек дает по соглашению взаймы и, владея левой половиной бирки, счета никому не предъявляет. В ком добродетель, тот заботится о соглашении, в ком ее нет, следит за тем, чтобы взыскать. Дао Небес не ведает пристрастия и неизменно помогает добрым людям.

Комментарий И.И. Семененко

Под "добром" Лаоцзы понимает достижение целостности, свойственной "паре", триединству. Этому противоречит целенаправленная попытка "смягчить", то есть устранить, недовольство, ненависть, зло, поскольку, по принципу триединства, без зла нет добра, и истинное добро достигается только в "промежутке" между ними, на их грани.

В Древнем Китае договор о кредитовании вырезался на деревянной бирке, которую разделяли на две половины, и, как свидетельство о кредите, левую хранил у себя заимодавец, правую - должник. У Лаоцзы левая и правая стороны подразумевают "пару" противоположностей, составляющую триединство Дао: "левая" - неналичие, Инь и т. п., "правая" - наличие, Ян и пр. (см. коммент. к главе 31). Сам договор о ссуде превращается в иносказание сущностного самостановления личности (см. коммент. к главе 41). Сохранение мудрецом своей части "бирки" говорит о том, что он "долга" не списывает, но ждет только его добровольного возврата, предоставляя полную самостоятельность "должнику". Это противопоставляется тому, когда стараются "взыскивать". "Взыскивание" - чэ обозначает конкретный вид налога в эпоху Чжоу (XI-III вв. до н. э.), но он здесь приобретает более широкий смысл, отражаемый в переводе. По принуждению добрыми люди не становятся. Их "возвращение" к своему "я" - "добродетели" может быть только свободным и самопроизвольным. Под помощью небесного Дао имеется в виду "вечная жизнь", достигаемая тем, кто "умеет вмещаться" в триединое целое мира.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...затаенной" - неясность соглашения приводит к большой ненависти, а когда она приходит, то смягчают ее добродетелью, но рана остается и поэтому ненависть делается затаенной.

"...бирки" - левая половина бирки предохраняет от возникновения ненависти.

"...заботится о соглашении" - добродетельный человек заботится о соглашении и не позволяет, чтобы возникла ненависть и предъявляли счет людям.

"...взыскать" - взыскивать - значит следить за ошибками людей.

В небольшом и малолюдном государстве способствовать тому, чтобы таланты не использовались, даже если бы их было в десять, сто раз больше, чем обычно, и побуждать народ из почтения к смерти не ездить далеко. Появись там лодки и повозки, им не нашлось бы места для использования, появись там даже латы и оружие, их негде было бы расположить. Пусть люди снова бы завязывали на веревках узелки вместо письма и было бы им сладко есть, прекрасно одеваться, удобно жить и радостно изведывать свои обычаи. Со страною по соседству друг на друга бы глядели издалека и слушали бы друг у друга лай собак и крики петухов, но меж собою не общались бы до самой старости и смерти.

Комментарий И.И. Семененко

Эта глава полностью подробно рассмотрена в конце главы V первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...государстве" - даже небольшое государство с малочислен­ным населением может быть возвращено к древности. Что же говорить тогда о великом государстве со множеством народа? Поэтому здесь и выдвигается для примера небольшое государство.

"...чем обычно" - то есть делать так, чтобы народ хотя и имел бы в десять, сто раз больше, чем обычно, различных приспособлений, но не нуждался бы в их использовании. Зачем тогда беспокоиться о том, что их не хватает?

"..далеко" - побуждать народ ничем не пользоваться, дорожить только собой, не стремиться с жадностью к товарам и взят­кам, чтобы каждый был доволен своим местом обитания и "из почтения к смерти не ездил далеко".

"...старости и смерти" - не имел бы желаний.

Нет красоты в правдивом слове, нет правды в сказанном красиво. Кто добр, не спорит, кто спорит, тот не добр. Пониманию чужда ученость, ученость далека от понимания. Премудрый человек не скопидом. Но он все больше обретает, всецело , помогая людям, и неизменно богатеет, когда все людям отдает. Дао Неба, доставляя пользу, не вредит; Дао Премудрого человека действует без противоборства.

Комментарий И.И. Семененко

О красоте, знании и добре в соответствии с тем, как их понимает Лаоцзы, см. главы II, III и V первого раздела книги. Мудрец, отдающий все людям и неизменно остающийся в прибыли, - лиминальный знак его личности. Он "уступает" себя другим и при этом не только ничего не утрачивает, но в качестве бытийной емкости, в которую превращается за счет такой уступчивости, вмещает и охватывает "десять тысяч вещей".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...слове" - сущность заключается в безыскусном.

"...красиво" - корень заключается в первозданном.

"...чужда ученость" - предел заключается в одном.

"...не скопидом" - лично для себя ничего не имеет и лишь добру привержен. Одно только и делает, что относится с полным доверием к другим.

"...больше обретает" - то есть его все почитают.

"...богатеет" - то есть к нему все возвращаются.

"...не вредит" - двигаясь, рождает и завершает.

"...без противоборства" - следуя доставляемой Небом пользе, не причиняют друг другу вреда.