Но спустя несколько веков, после времен глубокой древности, когда великий закон начал терять свою силу, а народ уклоняться от своих обязанностей, тогда цари начали помышлять о изыскании средств, потребных для удержания народа в пределах порядка и доброй нравственности. Из числа многоразличных средств они избрали одно из наилучших - человеколюбие и правосудие. Подданные любили и прославляли своих законодателей за избрание человеколюбия и правосудия в средство управления. По прошествии же сих времен, когда великий закон пришел в такое бессилие, что и сии средства, основанные на человеколюбии и правосудии, оказались малодействительными к удержанию народа в пределах долга, тем более, когда и сами цари поколебались в своей твердости и сделались неспособными соблюдать добродетели во всей их точности, уклонившись в роскошь, тогда они уже прибегли к мерам строгости, дабы удержать народ от преступлений страхом наказаний. С сих пор, дабы не подвергнуться гневу царей за нарушение их законов, народ начал бояться своих властителей. С истечением же сих веков, когда цари, кроме страха наказаний, начали с насилием властвовать над своими подданными, тогда народ, раздраженный их преобладанием, не только перестал любить своих царей и бояться, но начал их презирать и нагло нарушать законы, какие они постановляли. А такая худость и развращение в нравах человеческих произошли от того, что цари перестали быть верными великому закону, а подданные потеряли верность и преданность к своим царям и уважение к их законам. Притом цари и подданные более обратили склонность к красноречию, нежели к строгому выполнению наставлений великого закона; отсель последовало то, что нравственность человеческая быстро потекла к своему упадку. Во время сего упадка нравственности, если и случалось кому-нибудь из царей совершить знаменитый подвиг и если иногда и происходили великие деяния вследствие их предначертаний, несмотря на то, подданные не хотели признавать никаких важных событий плодом трудов и мудрости своих венценосцев, но, выпустив их совершенно из виду, принимали обыкновенно все происходящее с ними случаю, а не попечительности своих монархов.

Пояснения Редакции "Китайская поэзия"

В названии приведенного перевода первая цифра соответствует номеру стиха в китайском оригинале, в скобках указан порядковый номер стиха в источнике перевода.

Данный перевод в рукописи о. Даниила является частью главы XVI. Выделен в качестве перевода Главы VII составителем данного издания А. М. Куликовым.