Умелая езда не оставляет следа, от умелых слов не остается крапин, умея сосчитать, не прибегают к счетным биркам; когда умело запирают дверь, не применяют никаких замков, но ее не отпереть; когда с умением завязывают узел, не используют веревки, но его не развязать. Так и Премудрый человек проявляет неизменное умение спасать других, и потому нет брошенных людей; умеет с неизменностью спасать вещи, и потому они не брошены. Это зовут внезапно набегающим просветом, Поэтому-то добрый человек недоброму наставник, недобрый же для доброго опора. Когда не дорожат своим наставником и не щадят своей опоры, то пусть бы были даже и умны, но пребывают в тяжком заблуждении. В этом заключается вся суть и тайна.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь главное понятие - шань, используемое сначала в значении "уметь", "быть искусным в чем-либо", а затем, во второй части, - "доброго", "добра". Искусность незаметно переходит в добро, поскольку речь идет о метафизическом мастерстве сотворения, технике сбережения бытия. И потому в первых пяти высказываниях подчеркивается его сверхчувственный аспект: без "следов", словесных "крапин", "счетных бирок", "запоров" и "веревки". Сами они располагаются в соответствии со структурой триединства (42). "Езда" ("хождение") - переход к единичному, "слова" - выражение его смысла, отмечающее поворот к двойке - паре, "счет" ("число") есть уже третья позиция, тройка как целостность пары, которая и образует сущностное число - лиминальную единицу. "Запирание двери" указывает на ограничение счета до трех этой единицей. А "узел" - переход ко множеству вещей, "завязанных" в целостность той же единицы, основы бытия каждой единичной вещи. "Спасение" и заключается в обеспечении таким образом их бытийности. "Премудрый человек" составляет структуру триединства с "людьми" и "вещами". Слияние индивидуальности и целого определяется как "просвет" - нахождение в промежуточном, лиминальном состоянии, равнозначном мистической интуиции, которая может "набегать" только "внезапно". О мистической интуиции, тождественной бытию, см. главу III первого раздела книги. А в главе V этого раздела рассматривается взаимосвязь "добрых" и "недобрых" людей.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...следа" - действуют, следуя самости, не создают, не начинают, поэтому вещи достигают совершенства и не оставляют следов.

"...крапин" - следуют природе вещей, не различают, не разделяют, поэтому их врата никаким крапинам недоступны.

"...биркам" - опираются на числа вещей без обращения к форме.

"...не развязать" - опираются на самость вещей, не учреждают, не используют, поэтому запоров и веревки не применяют, а отпереть и развязать нельзя. В этих пяти говорится о том, когда следуют природе вещей, не учреждают, не используют, не ограничивают вещи формой.

"..людей" - премудрый человек не устанавливает форм и имен для контроля над вещами, не создает стимулов продвижения, с помощью которых отличают и отбрасывают недостойных. Помогая десяти тысячам вещей быть самостными, не считает это своим начинанием. Поэтому и говорится, что "нет брошенных людей". "Когда не возвышают лучших и способных, в народе, нет соперничества; когда не ценят редкие товары, в народе не бывает воровства; когда устраняют все соблазны, сердце народа не находится в смятении" [Даодэцзин глава 3]. Когда неизменно способствуют тому, чтобы в сердце народа не было желаний и заблуждений, то нет брошенных людей.

"...наставник" - выдвигают доброго для наставления недобрых, поэтому называется наставником.

"...для доброго опора" - опора значит завладеть. Добрый человек добром выравнивает недобро и устраняет добром недобро. Поэтому недобрые люди - это то, чем овладевают добрые.

"...заблуждении" - хотя и имеют знания, но из-за того что полагаются на знания и не следуют вещам, непременно ошибаются в своем учении. Поэтому и говорится: "пусть бы были даже и умны, но пребывают в тяжком заблуждении".