Склонившийся - уцелеет,

Согбенный распрямится,

Глубокое - наполнится,

Ветхое - обновится,

Имеющий мало - обрящет.

Алчущий многого - усомнится.

Потому-то Мудрец, что сосредоточился на Едином,

Есть мерило для мира:

Себя не выставляет -

И потому известен,

Себя не утверждает -

И потому признан,

Сам не нападает -

И потому имеет заслуги,

Собой не кичится -

И потому долговечен.

В мире нет никого, кто бы мог его побороть,

Оттого что он не вступает в борьбу.

Так неужто древнее изречение:

"Склонившийся да уцелеет" суть пустые слова?

Воистину, с ними приходит целокупность.

Комментарий И.С. Лисевича

Лао-цзы снова сталкивает между собой мир истинных ценностей и ценностей мнимых, подчеркивая, насколько условно все то, чего жаждет человеческая гордыня, и сколь благостно самоумаление, ибо оно получит награду. "Как говорил Лао Дань: все люди жаждут счастья, и лишь я один хочу, склонившись, уцелеть", - вспоминал впоследствии первую строку этого стиха великий Чжуан-цзы. Точнее было бы перевести не "уцелеть", а "сохранить свою целостность" - в том смысле, в каком "целой", "без изъяна" должны быть, согласно Библии, жертва Богу или благородный муж, согласно Конфуцию. Счастье, к которому стремятся все, имело в древнем Китае четко очерченные параметры: знатность, богатство, благоденствие рода. Ради их достижения приходилось платить многим - и прежде всего самим собой, расточая дух свой в суетном борении корысти и тщеславия. Пусть "алчущий многого - усомнится", стоит ли предмет его вожделений того, что при этом будет потеряно. В мире действуют закон воздаяния и закон возмездия. Как позднее будет сказано в Евангелии: "...есть последние, которые станут первыми, и есть первые, которые станут последними" (Евг. от Луки, XIII, 30); или, как сказано было раньше в "Книге Перемен", "то Тень, то Свет - таков Путь". Поэтому не нужно роптать и завидовать: неумолимая пульсация стихий в Великом пределе в конце концов любую судьбу переведет в ее противоположность. "Слишком хорошо - тоже не хорошо" - это человек всегда чувствовал интуитивно. В красочной греческой легенде царь Поликрат, находившийся на вершине мыслимого благоденствия, пытался откупиться от грядущей судьбы перстнем - и не имел успеха. Срединный же путь, столь почитаемый мудрецами Китая, залог того, что и разочарование не станет чрезмерным.

Лучше же всех участь даосского мудреца: обративши взор внутрь себя, в глубины Дао, и сконцентрировавшись на Едином, он постигает в медитативном трансе Начало вещей и тем становится их хозяином. Все многочисленные "не", которые характеризуют его поведение во внешнем мире, можно охарактеризовать двумя словами: "смирение" и "недеяние". О всесилии недеяния мы еще прочитаем у Лао-цзы не раз. А к теме смирения он вернется всего через один стих, нарисовав на этот раз уже того, кто "не смирён" и находится во власти гордыни.