Читаю стихи, пытаясь

выразить свое горе,

С гневом и возмущеньем

я изливаю душу.

Всё, о чем говорю я, -

только святая правда,

И пусть этой чистой правде

свидетелем будет небо!

 

Пять императоров мудрых

пусть меня поучают

И шесть знаменитых духов -

изложат свое ученье.

Пусть реки и горы будут

защитниками моими

И сам судья Гао Яо

приговор мне выносит.

 

Я искренен был и честен

на службе у государя,

Но был удален я, словно

постылая бородавка.

Не льстил я ни государю,

ни тем, кто стоит у трона,

Да, будь мой правитель мудрым -

он мог бы увидеть это.

 

Слова мои и поступки

нисколько не расходились,

Чувства мои и мысли

всегда неизменны были.

Такого слугу нетрудно

было б ценить государю,

Если бы захотел он

проверить мои поступки.

 

Первые мои мысли

отданы были князю,

За это я оклеветан,

за это мне мстила свита.

Преданный государю -

я о других не думал,

И свита меня за это

заклятым врагом считала.

 

В работу для государя

я вкладывал свою душу,

И все же работой этой

добиться не мог успеха.

Любовь моя к государю -

и ни к кому другому -

Была неверной дорогой,

ведущей меня к несчастью.

 

Думал ли государь мой

о преданности и долге,

Когда он слугу седого

довел до нужды и бросил?

Я искренен был и честен,

и ничего не скрывал я,

Но это не принесло мне

высокого расположенья.

 

В чём же я провинился,

за что терплю наказанье -

Этого никогда я

себе не смогу представить!

Когда ты в толпе проходишь,

отвергнутый и одинокий, -

Над этим всегда и всюду

злобно смеются люди.

 

Я был окружен все время

безудержной клеветою

И говорил, запинаясь, -

не мог отвечать, как должно.

Я был душевно подавлен,

слов не сумел найти я,

И чувства свои отныне

больше не открываю.

 

В сердце моем печальном

тяжесть и беспокойство,

Но никому на свете

это не интересно.

Слов у меня много,

а как написать - не знаю,

Скорбные мои мысли

выразить не могу я.

 

Если молчать все время -, 

никто о тебе не узнает,

Если кричать - то будут

делать вид, что не слышат.

Все время я беспокоюсь,

тревожусь я непрерывно,

Душа у меня в смятенье -

и я ей помочь не в силах.

 

Когда-то мне сон приснился,

что я поднимаюсь в небо,

Но посреди дороги

душа моя заблудилась.

Тогда попросил я Духа

судьбу мою предсказать мне,-

Сказал он: "Твоим стремленьям

ты не найдешь поддержки".

 

И снова спросил я Духа:

"Подвергнусь ли я изгнанью?"

Сказал он: "Твоим опасеньям,

быть может, не станет места.

Клеветников много,

дыхание их тлетворно,

Но если ты покоришься -

наверняка погибнешь".

 

Кто на молоке обжегся -

дует теперь на воду,

Так почему ж своим я

взглядам не изменяю?

Желанье подняться в небо,

лестницы не имея,-

Так я определяю

глупость своих поступков!

 

Люди давно боятся

согласными быть со мною,

Так почему ж я должен

упорствовать в своих мыслях?

Люди к единой цели

различным путем стремятся,

Так почему ж я должен

быть непреклонно твердым?

 

Цзиньский Шэнь Шэн был сыном

доблестным и послушным, -

Отец клевете поверил

и невзлюбил Шэнь Шэна.

Славился прямотою

Бо Гунь - и он попытался

Рек укротить теченье,

но не имел успеха.

 

Для тех, кто летает в небе,-

всегда у людей есть стрелы.

Для тех, кто живет в глубинах,-

для тех у людей есть сети.

Наказывать невиновных,

чтоб нравиться государю, -

Этим не обретешь ты

душевного успокоенья.

 

Если опустишь голову,

чтобы добиться цели, -

Боюсь, что таким смиреньем

успеха ты не достигнешь.

Если захочешь подняться

и улететь подальше,-

Боюсь, государь наш спросит:

"Зачем ты делаешь это?"

 

Если бежать без оглядки -

можно сбиться с дороги,

И твердая моя воля

этого не позволит.

Судороги скрывая,

стараюсь утишить боль я,

Сердце охвачено горем,

нет для него покоя.

 

Магнолии я срываю -

они благовоньем будут,

Срываю душистый перец -

пусть пищей он мне послужит.

В саду своем одиноко

выращиваю хризантемы -

Пускай мне они весною

будут приправой к пище.

 

Боюсь, что моей всегдашней

преданности не верят,-

Поэтому и пишу я,

чтоб выразить свои чувства.

Просто ради покоя

делаю вид, что льщу я,

Но мысли мои далёко -

и я скрываю поступки!

Примечания

"Девять элегий" - написаны Цюй Юанем в ссылке в Цзяннани. Основным мотивом этого цикла служат думы поэта о родине.

…пять императоров мудрых - пять легендарных древних императоров, считавшихся великими мудрецами: Хуан-ди, Чжуань- сюй, Ди-ку, Яо, Шунь (III тысячелетие до н. э.)

Гао Яо - имя неподкупного и справедливого судьи, жившего при императоре Шуне.

Шэнь Шэн - наследник -цзиньского князя Сянь-гуна, жившего в период Чуньцю (VIII-V вв. до н. э.). У Сянь-гуна был второй сын от любимой им наложницы Ли Н. Желая сделать следником второго сына, Сянь-гун сослал Шэнь Шэна в отдаленную местность Цюйво, где тот. в отчаянии покончил с собой.

Бо Гунь - отец легендарного императора Юйя. Пытался укротить разлившиеся реки Китая, но не добился успеха, за что был казнен императором Шунем в горах. Юйшань.