Бо слышал, как речистые ученые Страны под нашим небом, собравшись, меж собой так говорят: "Тебе не надо в жизни стремиться стать знатным принцем десятков тысяч дворов-семейств, тебе желаю, чтоб ты однажды знакомство свел бы с цзиньчжоуским Ханем". Но что ж велит людям его и чтить и уважать до этого признанья? Не оттого ли, что в том же духе, как древний Чжоуский славный граф, он взял как личный пример для дела девизы графа, чтоб [трижды] "плюнуть" обратно пищу, чтоб не заставить людей достойных ждать, пока он пищу прожует, и так же точно [кое-как] "забрать" [в шиньон прическу, чтоб не заставить себя опять-таки долго ждать,] и тем понудил всех самых острых и даровитых Страны, лежащей внутри морей, стремиться опрометью записаться к нему на службу, отдать себя ему всецело.

Ведь стоит раз взойти в Проход Драконов, как слава той ученой головы умножится раз в десять. Вот почему ученые с полетом вдохновенья, напоминающим дракона в облаках, свернувшегося перед дерзким летом, иль феникса, парящего высоко над землей, все эти люди вдохновенья всегда готовы получить себе признание и имя и цену утвердить себе из рук великокняжеских персон. Персона ж Ваша именно такая. Но Вы, наш князь и повелитель, Вы не гордитесь, не заноситесь пред нами своим богатством, знатностью своей; не презираете Вы нас за то, что мы голы, бедны. И если это так, то из среды трех тысяч нас таких герой восстанет Мао Суй, и если б дали Вы такому, как Ваш Бо, игольным острием просунуться наружу, попав на свет, то был бы я таким, как Мао, сам.

Ваш Бо, простой ученый из Лун-си, из тех, кто носит только холст. Я много странствовал по странам Чу и Хань. В пятнадцать лет я весь был увлечен искусством ловкого меча и с этим лез ко всей тогдашней знати. Лет в тридцать я усовершенствовал свой стиль и с ним ходил и приставал от одного к другому, к знатным лицам, министрам и придворным господам. Хоть ростом я всего лишь на семь чи, но сердце у меня сильней, чем у десятка тысяч таких, как я, и я всегда за это всё великими князьями и графами и всякими великими людьми был признан как лицо, исполненное духа и честного стремленья к идеалу. Вот каковы мои дела, вот каковым мой дух был встарь. Дерзнул ли б я его не проявить, исчерпав свою силу перед Вами, князь и владыка наш? Вы, князь наш, как творец литературы, сравнимы с гением, пресветлым божеством, а Ваша личность нравственности высшей произвела собой большое впечатленье, растрогала собой мир неба и земли. И Ваша кисть вмешалась властно в творенье и созданье мира, во все его метаморфозы и в жизнь его, а Ваше знание, наука исчерпали и небо и людей. Я был бы осчастливлен Вами и искренне б желал, чтоб Вы раскрыли мне и сердце и лицо и не отвергли бы меня из-за того лишь, что делаю Вам только реверанс. И если б Вы желали непременно меня принять к себе на свой высокий пир и дали б волю мне для отвлеченной, поэтической беседы, то я бы попросил Вас испытанье произвести, чтоб каждый день писал я десять тысяч слов: тогда, как говорят у нас, я б не заставил себя долго ждать, как опиравшийся на лошадь стихотворец когда-то встарь. Ведь в наши дни Страна под нашим небом считает Вас, начальник наш и князь, своим законодателем, жрецом судей всех нас, литературой увлеченных, в литературном стиле, мастерстве, а также Вас считает рычагом весов для всех людей и вообще для всех на свете. Ведь стоит лишь кому-нибудь из нас пройти сквозь Ваш отбор и Вашу критику и отзыв, как тотчас он становится ученым с отменной репутацией и славой ученого прекрасного средь нас. Так почему же Вы, князь-повелитель наш, сегодня скупитесь на фут какой-нибудь земли у Вашей лестницы, крыльца, и не даете Бо возможности расправить свои брови и весь свой дух пред Вами до конца исторгнуть из груди, чтоб мог он брызнуть смело вверх, повыше дальних сизых туч.

Когда-то в старину жил Ван Цзы-ши, служивший губернатором в Юйчжоу: еще не слез он с экипажа, как уж назначил Сюнь Цы-мина. Когда же слез он с экипажа, опять назначил Кун Вэнь-цзюя. Шань Тао губернатором был в Цзи, он вытащил на свет сейчас же тридцать с чем-то лиц - из них был кое-кто в министрах, в чинах дворца, прославленных у старых поколений. И сами Вы, наш князь и повелитель, один лишь раз представили двору Вы Янь-селюя, как он уже вошел в придворные круги и стал там главный секретарь. А между этим всем ряд лиц, как Цуй Цзун-чжи, и Фан Си-цзу, Ли Си, Сюй Ин и прочие иные, знакомы стали Вам и Вы их приняли к себе, как лиц, известных Вам талантами своими; другие же за чистоту и за свою прозрачность убеждений от Вас имели одобренье, пожалованье чем-нибудь. Бо наблюдает всякий раз, как, преисполненные Вашей доброты, с запросом каждого к себе, они с великой преданностью к Вам и чувством долга перед Вами, объяты воодушевленьем и так и рвутся это доказать. Бо сильно чувствует все это, потрясенный и с пониманием того, что Вы, властитель наш, свое алеющее искренностью сердце готовы даже поместить в утробу каждого достойного лица. Вот почему я не иду к другим, а только и хочу, чтобы отдаться целиком Вам, как прославленному в царстве нашем ученому лицу. И если вдруг придет опасный час и трудности великие настанут и я, быть может, пригожусь, то я осмелюсь предложить Вам доказать все то, что только может моя скромнейшая, ничтожная персона Вам доказать. А впрочем, человек не Яо и не Шунь: кто может до конца быть нравственными всяким совершенством? Советы Бо, проекты, размышленья, соображенья, планы, чертежи как могут быть предметом хвастовства? А что касается моих произведений, накопленных в рулонах, на осях, то я б хотел Ваш слух и взор их чтеньем засорить и запоганить. Боюсь, что мелкая сноровка жучка-точильщика моя не подойдет большому человеку. Но если вдруг Вы удостоите меня просмотром путаной моей травы и хворостин, то только дайте мне бумаги и кистей, сажайте вместе с писарями, и я потом уйду к себе, чтоб намести всего и всякого добра пустых хором. Затем перепишу я это начисто, представлю на усмотрение верховного судьи. Возможно, что "Синь лилии" и "Зелень узловатая" ценой своей подымутся в воротах арбитров древних Сюэ и Бяня. О, осчастливьте ж низшую породу, откройте во всю ширь свои хвалы и лучшие слова! Позвольте думать мне, что Вы, наш кесарь, наш властитель, в соображенье примете все то, что я пишу, подумаете Вы, как быть со мною.

Примечания В. М. Алексеева

Цзиньчжоуский Хань - Хань Чао-цзун (686-750), служивший наместником в Цзиньчжоу (на Янцзы, в южной части совр. пров. Хубэй).

Проход Драконов (Лунмэнь) - то же, что "Драконовы Двери". "Взойти в Проход Драко­нов" - т.е. успешно сдать государственные экзамены, а успех на экзаменах дает человеку возможность быстро возвыситься по службе.

Ван Цзы-ши (137-192) - второе имя Ван Юнь; известный деятель эпохи Поздняя Хань. В бытность его наместником в Юйчжоу в 187 там начинали свою карьеру известные деятели и ученые Сюнь Ши (Сюнь Цы-мин) и Кун Жун (Кун Вэнь-цзюй).

Янь-селюй - лицо, по другим источникам неизвестное.

Селюй - чиновник в музыкальной палате.

Цуй Цзун-чжи, Фан Си-цзу, Ли Си, Сюй Ин - из этих четырех лиц сведения есть лишь о первом, занимавшем довольно высокие посты: к нему обращены некоторые сти­хотворения Ли Бо.

..."Синь лилии" и "Зелень узловатая"... арбит­ров древних Сюэ и Бяня - "Синь лилии" (цинпин) и "Зе­лень узловатая" (цзелинь) - названия меча, который может оценить легендарный фехтовальщик Сюэ Чжу, и драгоцен­ной яшмы, подлежащей определению знатока драгоценно­стей Бянь Хэ. Ли Бо уподобляет этим предметам свою по­эзию, а Хань Чао-цзуна - этим знатокам.