О далеком острове Инчжоу

рассказал моряк.

Прячут его волны-исполины,

сокрывает мрак,

не дойти никак.

Молвил и о Матери Небесной

некто из Юэ,

Что из пены горней возникает

в радужном огне,

в яви и во сне,

И уходит в небо - как дорога,

словно столп, стройна,

Пять Вершин - как выдернула с корнем,

вовсе не видна

Красная Стена,

Даже и Небесная Терраса -

в сорок восемь тысяч чжан -

И она покорно голову склонила

пред владычицей небесных стран.

Молвленным путем от Матери Небесной

перейти бы вброд, доверясь сну,

Озера Зеркального луну

и попасть в Юэ и У.

Вот луна озерная пронзает

тень мою насквозь,

До Точащего сопровождает,

где и довелось

Князю Се заночевать когда-то...

Незабвенный миг.

Здесь и ныне голубые реки,

заводей прозрачных лик,

обезьяний крик.

Горные сандальи

князя Се надел,

По ступеням туч ненастных

во плоти взлетел.

Средостенье...

вижу, всходит солнечный из моря круг.

В выси горней -

слышу - зорю бьет Заоблачный Петух.

Бездорожье... тысячи извивов,

поворотов тьма,

Одурманенный цветами, пал на камень,

как сошел с ума,

навалилась тьма.

Рев медведей, стон драконов, грохот скал,

звон родников.

Оторопь берет при встрече

с духами лесов,

с трещинами ледников.

Тучи, полные дождя,

ах, черны-черны.

Реки, дымкою дымя,

ах, мутны-мутны.

Раскололось небо, разломалось:

грянул гром впотьмах.

Пики, скалы, горы и пригорки -

разлетелись в прах!

Отворились Каменные Двери,

отгремела падь.

Вот он, Путь в Небесные Пещеры -

жить - не умирать!

Затопила темень все пределы,

и не видно дна.

Золотые пагоды, террасы

озаряют солнце и луна...

Радуга нарядов, ах,

ветер - конь земли.

Облаков владыки, ах,

наземь толпами сошли.

Феникс тянет колесницу,

тигр по струнам бьет - внемли!

А бессмертных сколько, ах,

сколько конопли...

Вдруг коснулся страх души нетленной,

дрожь в душе земной,

Дикий вихрь испуга,

долгий стон немой.

И - все то же: валик и циновка...

оборвался сон,

Распростился с тем туманом,

той зари лишен.

Вот бы так и в мире преходящем:

радость на весь срок...

Испокон веков текут заботы -

воды на Восток...

Разлучен с Владыками... вернусь ли?

примут ли в бессмертный хор?

Что же, пестуй Белого оленя

среди черных гор

И для встречи с Матерью Небесной

выйди на простор.

Или что - ломать в угоду брови,

спину гнуть в кольцо?!

Скажут ли тогда "открытый сердцем",

поглядев в лицо?

745 г.

Комментарий С. А. Торопцева

Название переведено неточно: поэт не прощается с горой, а гуляет по ней, грустя о необходимости разлуки с другом (другое название - "Расстаюсь с господином Чжу из Восточного Лу").

 

"Матерь Небес" (Тяньму) - высокая гора на территории совр. пров. Чжэцзян, по преданию, на ее вершине можно услы­шать пение феи, именем которой и названа гора. Это одна из тех достопримечательностей, которые жаждал посетить Ли Бо, поки­дая пределы родного Ш у (см. стих. 725 г. "По осени уезжаю к горе Цзинмэнь").

"Инчжоу" - одна из пяти священных гор посреди Восточного моря, неподалеку от которой находится и другая гора - "Небесная терраса".

"Князь Се" - этим именем автор называет поэта Се Линъюня, любителя горных прогулок.

"Заоблачный петух" (Тяньцзи) - сидит на огромном дереве, чьи ветви раскинулись на три тысячи ли, и начинает петь, как только утренние лучи солнца упадут на вершину дерева.

"Белый олень" - мифическое живот­ное, излюбленное постигшими мистические тайны даосами, на нем ездил сам Лао-цзы, олень жил тысячу лет, в пятьсот обретая белую окраску.

 

В оригинале стихотворение несколько доступнее для понима­ния, чем в переводе, усложненном грамматическими структурами, однако воспроизводящем нервную взволнованность подлинника. Внятный пересказ его содержания см. в очерке Л. 3. Эйдлина "Танская поэзия" в сб. "Литература народов Востока", М., 1970. Интонационный настрой стихотворения прокомментировал И. С. Лисевич в кн. "Мост над рекой времени", М., 1989.