До чего же разумен, ах как разумен

Бо Лэтянь — Жизнерадостный Бо!

Прослужил на высоких постах в Лояне

до отставки тринадцать лет.

 

Семь десятков исполнилось только-только,

а чиновничью шапку снял,

Половинного жалованья дать не успели,

а в коляску больше не сел:

 

То с приехавшим в гости добрым знакомым

на прогулке весенним днем,

То с живущим в горах буддийским монахом

в созерцанье целую ночь.

 

И два года уже, как так же забыта

вся домашних дел суета.

Вход и двор зарастают сплошной травою,

в кухне скупо горит огонь.

 

Ранним утром приходит с докладом повар -

риса нет, на исходе соль,

Поздно вечером - с жалобою служанка:

износилось платье до дыр.

 

Недовольные, ропщут жена и дети,

у племянников скучный вид,

Я же выпью вина и в хмелю улягусь,

и веселья довольно мне...

 

А восстал ото сна, и вдвоем с тобою

строим планы, как дальше жить,

Как имуществом скудным распорядиться, -

что сначала, а что потом.

 

Я сначала продам на юге столицы

в десять му мой плодовый сад,

А за ним я продам в восточном предместье

цинов пять полезной земли,

 

И последним продам, если необходимо,

дом, в котором теперь живем,

И тогда получу, по моим подсчетам,

две-три тысячи связок монет.

 

Половину из них семье предназначу

на одежду и на еду,

Половину из них я себе оставлю

на закуски и на вино...

 

Мои годы проходят, - я дожил ныне

до семидесяти одного,

Борода побелела, глаза мои слепнут,

да и двигаюсь я с трудом,

 

И боюсь, что полученных этих денег

я уже не истрачу всех,

Что я вмиг - вслед за утреннею росою -

ворочусь к могильным ручьям.

 

Если я не вернусь, а пожить останусь,

никакой и в этом беды:

Голод я утолю, на радости выпью,

не тревожась ничем, посплю...

 

Мы над смертью и жизнью сами не властны, -

я их обе готов принять...

До чего же разумен, ах как разумен

Бо Лэтянь - Жизнерадостный Бо!