Иньский наш царь, проявив свой воинственный пыл,

В путь устремился и скоро Цзин-чу покорил,

В глубь этих горных ущелий проник он,– и вот,

Разом себе подчиняет весь цзинский народ,

В добрый порядок приводит страну до конца:

Тана потомок, идет он путем праотца.

 

«Вы, обитатели этого царства Цзин-Чу,

К югу от нас вы живете. Сказать вам хочу:

Древле, с тех пор как у нас воцарился Чэн-тан,–

К нам – из вождей отдаленных народов ди-цян

С данью никто не посмел не явиться пока,

К нашим царям не посмел не придти, говоря:

«Этот обычай от Шан учрежден на века!»

 

Каждый из многих поставленных небом владык

В странах, устроенных Юем, столицу воздвиг,

И что ни год к государю является князь:

«Ты не карай, не кори меня, царь!–говорит,–

Об урожае я пекся своем, не ленясь».

 

Небо следит неустанно, спускаясь с высот,–

Царь да страшится и свой почитает народ!

В милостях царь был умерен, и в карах не строг.

Вечно трудясь, отдыхать он не смел и не мог.

Воля владыки небес снизошла на царя,

Крепкое счастье ему неизменно даря.

Добрый порядок в столице, устроенной Шан:

Царь образцом ее сделал для множества стран.

Всюду великий, великий идет о нем слух –

Светом пресветлый блистает усопшего дух.

Царь долголетен был, в мире покоил народ,

Нас, что за ним родились, навсегда соблюдет!

 

Ныне по склонам на гору Цзин-шань поднялись:

Сосны и туи на ней устремилися ввысь.

Мы их срубили, сюда привезли, а потом,

Их окорив, обтесали стволы топором.

Толстые балки длины оказались такой,

Как надлежало. Со множеством мощных колонн.

Храм завершили. Да будет в нем вечный покой!