У лампы со свитком сижу, а из глаз

потоки горючих слёз.

Жена перепуганная молчит –

где ей меня понять?

Сегодня умер мой старый друг –

с ним жили мы у реки.

Пытаюсь, горюя, стихи отыскать,

что в дар он мне преподнёс.

Примечания

Написано после получения известия о смерти Гао Ци, то­варища поэтической юности Чжан Юя. Он предрекает поэзии друга славу, которой удостоились знаменитые оды (фу) эпохи Хань, когда творили Цзя И, Сыма Сян-жу и др., и поэзия эпохи Тан, поднятая на недосягаемую высоту Ван Вэем, Бо Цзюй-и, Ли Бо, Ду Фу и многими другими великими поэтами. Если и недолгая разлука с другом исторгала горькое сожаление и даже слезы, то можно ожидать, что смерть того, с кем делился сокровенным, кто был тончайшим ценителем и знатоком твоего творчества, отзывался на малейшие движения души, родит целую бурю чувств. И хотя традиционное достоинство перед ликом смерти обязывает к сдержанности, все равно в надгробном плаче звучит неподдельная боль:

Могильная дверь затворилась за ним,

уже и свирели уходят.

Блестит, зеленеет трава под росой

на холме могильном в Сяньяне.

За тысячу осеней это у нас

подобная первая осень.

Так Бо Цзюй-и прощается с другом, поэтом Юань Чжэнем (перевод Л. Эйдлина).