Ду Фу  (712-770) 杜甫 Династия Тан

Перевод: Алексеев В.М.

玉华宫 (溪回松风长) Дворец яшмовой чистоты ("Поток всё кружит, в соснах всё время ветер…")

(Юйхуагун)

Поток все кружит, в соснах все время ветер.

Здесь серая мышь в древний спаслась черепок.

И мне неизвестно: зала какого владыки

осталась стоять там, под отвесной стеной.

В покоях темно, чертов огонь лишь синеет.

Заброшенный путь, плачущий льется поток.

Звуков в природе - тысяч десятки свирелей1.

Осенние краски2 - в них подлинно чистая грусть.

Красавицы были - желтою стали землею;

тем паче, конечно, фальшь их румян и помад.

Они в свое время шли с золотым экипажем3.

От древних живых здесь - кони из камня4, и всё...

Тоска наплывает: сяду я рядом на землю.

В безбрежном напеве5... Слезы - их полная горсть,

И сонно, и вяло торной дорогой идем мы.

А кто же из нас здесь долгими днями богат?!

Введение

Тема заброшенного дворца, свидетеля былого великолепия, закончившегося разрушением и смертью, - тема для китайской поэзии всех времен обычная, и к ней придется вернуться не раз при переводе этой антологии.

Заглавие

Яшмовый по-русски не звучит, но для китайца это эпитет ко всему дорогому, лучшему - как к предметам, так и к отвлеченным понятиям. Так, имеем целый ряд приложений этого эпитета к следующим словам: девица, доблесть, лучший человек, милый, прекрасный человек, весна, лютня [цитра], столица (эмпиреи) [в даосизме: столица Верховного Владыки], чара вина, сосуд и его сравнения, луна, небо, чистое сердце, друг, облик, письмо, лицо, красота и т.д., наконец, царь и бог. "Нефритовый", как ближайший вариант перевода, тоже не спасет положения. Происходит это несоответствие языковых возможностей оттого, что в китайской поэзии яшма обладает мистическими свойствами: она чиста, струиста, тепла и влажна, мягка и тверда, не грязнится, блестит, бела, обладает чистым звуком; влажна, но не потеет; угловата, но не убивает и т.д. Всех этих образов в русской поэзии, а следовательно, и в русском поэтическом языке нет. Здесь яшмовая чистота подразумевает небесную, божественную чистоту, т.е. просто само Небо, покровительствующее царю как в его дворце, так и в храме, основанном впоследствии на его месте.

Этот царский чертог был построен в 646 г., в самый разгар китайской завоевательной славы в Средней Азии и вообще в пору лучшего расцвета единой империи, идущего после мрачного периода ее дробления и захвата китайской земли инородцами (хотя и танская династия была основана китаизированным тюрком).

Дворец стоял в нынешней Шааньси (Шэньси), недалеко от столицы. Он был дворцом недолго и уже в 651 г. расформирован в буддийский храм Юйхуасы, потом разграблен и разрушен.

Примечания

1Тысяч десятки свирелей - образ, взятый из мистики Чжуан-цзы (IV в.

до н.э.) и живописно передающий этими словами все звуки природы вокруг человекаIV.

2Осенние краски - непередаваемый образ сяо-са; может еще говорить о просторах, открывающихся осенью после парного китайского лета с его слякотью и парной мутью.

3 Они [красавицы] "прислуживали" государю во всех его поездках.

4 На могилах императоров ставились изваяния животных и людей - памятники его славы. Особенно хороши были барельефы шести коней на могиле императора Тай-цзуна, умершего в 650 г. О них существует целая литература как на китайском, так и на японском и европейских языках.

5Безбрежный напев выражает "безбрежного" (хао) духа, объятого бездонною скорбью о тщете всего земного.

Парафраз

Руины дворца... Природа в осенних, умирающих красках. Все человече­ское исчезло: остались лишь каменные символы, переживающие эфемерную черепицу и кирпич. И сами мы канем в ту же яму забвения и разрушения. Как не предаться тоске - бездонной, безудержной?!