Неважно, были ли они

знакомы или незнакомы,

Но жизнь ушла, и здесь они

единой силою влекомы.

Не посторонние теперь,

и нет в них чувства неприязни,

И лепестки с одних могил

летят к соседним без боязни.

 

О славных подвигах былых

вещает каменная стела,

Дабы прохожий прочитал

все то, что высекли умело.

С годами мхом зарос весь текст

и недоступен стал для чтенья,

Но тот, кому он посвящен,

не выражает возмущенья.

 

А у иных ни слов, ни стел,

лишь скромный холмик желтой глины,

Но в душах их печали нет

от этой горестной картины.

Уж не нарочно ли они себя

так просто схоронили?

Неужто, освобождены,

они над миром воспарили?

 

Кричит веселый птичий хор

в весенний день у изголовья,

Но неизменны навсегда

недвижность лиц и губ безмолвье.

Сверчок стрекочет при луне,

печали полно стрекотанье,

И все напрасно - ни слезы,

ни звуков тихого рыданья.

 

Когда-то все, кто здесь лежит,

на белом свете разно жили:

Те враждовали меж собой,

а эти искренне дружили.

Теперь на их устах печать,

печать земли на их могилах,

И даже будь у них слова –

разжать уста они не в силах.

Май 1932 г.