Свет лампы мягко освещает стены

Солидны стулья, стол и гобелены.

Я к дружеской их близости привык.

Здесь аромат идет от старых книг,

И белизна, и контур чаши стройной,

Как добродетель женская, покойны.

Сопит младенец, ухвативший грудь,

И тут же ухитрился прикорнуть

Мой старший...

Шепчет сердцу сон их сладкий,

Что мирно все вокруг, что все в порядке.

В таинственной, уютной тишине

Песнь умиления дрожит во мне,

Но - тут же превращается в проклятье.

Ночь, не отдамся я в твои объятья!

Спокойствие в четырехстенном мире

Не для меня: мой мир намного шире.

Когда и через стены мне слышны

Отчаянье, истошный вопль войны,

Когда лишь по углам покой теснится

Ночь, как же сердцу моему не биться?!

 

О, если б только собственные чувства

Предметом были моего искусства,

Лишь ради них я раскрывал бы рот -

Пусть прах могильный этот рот забьет!

Пусть в черепе кроты найдут жилище,

Пусть станет плоть червям могильным пищей,

Когда стенных часов уютный бой

Вдруг для меня, довольного собой,

Своим вином, своим стихописаньем, -

Моих соседей заглушит стенанья,

А книжица изысканных стихов

Мне тени заслонит сирот и вдов,

Окопников, что умирают стойко,

Безумных, что грызут зубами койку!..

 

Нет, как бы ты меня ни подкупало,

О счастье, этих стен мне слишком мало.

Чу, выстрелы!.. Загубленные души...

И вопль предсмертный снова лезет в уши.

Мирком от мира не отгородиться.

Ночь, как же сердцу моему не биться?!