Новый мой дом у развалин города Мэн

Под древнею ивой, оставшейся с давних пор...

И кто же еще когда-то придет сюда

Напрасно вздохнуть о людях былых времен?

Небесные птицы летят в бескрайнюю даль.

На горных хребтах осенние краски опять...

Взойду ли, спущусь с вершины холма Хуацзы...

Печали своей никак не утишить мне...

Из абрикоса изваян опорный столб,

Высокие стены - плетенье из тростника...

Не знаю, там верно, в балках растут облака?

Уходят и льются где-то дождем на людей...

Сандал и платан - отраженья в пустой воде.

Лазурь с бирюзою вздымаются зыбкой волной.

Тихо вступаю на тропку к горе Шаншань,

И дровосеки не замечают меня.

В пустынных горах не видно нигде людей,

Лишь носится эхо далеких людских голосов.

В глубокую рощу входит закатный свет,

Косые лучи озарили зеленый мох.

Осенние горы сбирают последний свет,

И птицы летят вереницей одна за другой.

Там зелень на склонах становится ярче на миг:

Вечерний туман не держится в месте одном.

Так краснеют плоды посреди зеленой листвы,

Будто снова цветы распустились в чаще лесной.

Если гостю придется эту ночь провести в горах,

Поднесут ему чарку кизилового вина.

Сквозь акации - тропка к потаенному монастырю.

Среди зарослей темных - повсюду зеленый мох…

Но в открытых воротах подметено для гостей:

Вдруг сюда забредет какой-нибудь горный монах.

Приближается лодка, встречая почтенных гостей,

По волнам, по просторам издалека плывет.

Лишь осталось поднять в честь друга чару вина...

Распустившийся лотос со всех четырех сторон.

Южный холм покидая, челнок стремится вперед,

Но не близятся вовсе чащи Северного холма.

На другом берегу где-то там людское жилье,

Далеко-далеко, даже глазу не разглядеть.

Звук флейты плывет чрез воды на дальний брег...

Уж день на закате. Пришел расставанья срок.

Назад обернулся. Последний на озеро взгляд –

Там горы синеют под свитками белых туч.

С другом простившись, пришел я к этим деревьям,

Чье отраженье упало в прозрачную зыбь...

Все здесь не так, как на том Дворцовом канале,

Где с ветром весны лишь горше разлуки боль!..

Шуршит и шуршит вот этот осенний дождь,

Все плещет и плещет речной поток по камням.

Разбилась волна, рассыпав брызги вокруг,

И цапля в испуге от вод отпрянула вновь.

Коль пить каждый день из Ручья золотого песка,

Возможно прожить и тысячу с лишним лет...

На фениксе синем взлечу, как узорный дракон,

С метелкой из перьев явлюсь к Владыке Небес.

Примечания

Метелка из перьев - даосский аксессуар, знак могущества и волшебной силы.

Прозрачные струи над Отмелью белых камней.

Тростник зеленеет так близко, что можно сорвать.

И девушки все из окрестных домов у реки

Полощут свой шелк при свете ясной луны.

На север от озера высится Северный холм.

Средь пестрой листвы виднеется пурпур перил.

По дальней долине извивы Южной реки

Сверкают и меркнут за кромкою сизых лесов...

Примечания

Судя по ответному стихотворению Пэй Ди, там был чей-то домик.

Сам по себе в бамбуковой роще сижу.

Тронул струну - долго рокочет цинь.

Здесь в глубине зарослей нет никого,

Только пришла ясная в небе луна...

Как будто раскрылись лотосы на ветвях...

По горным отрогам алеют большие цветы.

Не видно людей у хижины над ручьем,

Лишь падают-падают с шелестом лепестки...

Был человек. Он чиновной стези не искал,

Пост не хотел. Скромно брел сквозь мирскую тщету.

Вот и заведует садом в полсотни дерев,

Томно листвой шевелящих под ветром ночным...

Ароматом корицы встречают царёвых детей,

Благовонья дужо подносят красавицам в дар...

Возложу на циновку перечный цзяоцзян,

Помолюсь, чтоб сошел ко мне Облачный князь Цюй Юань.

Примечания

Дужо - вид ароматической травы.

Цзяоцзян - приготовлявшаяся из перца благовонная паста, использовавшаяся в ритуале поклонения духам предков.

Облачный князь Цюй Юань - великий китайский поэт III в. до н. э., министр царства Чу. Ложно оклеветанный завистниками, утопился в реке Мило и после смерти, по преданию, стал Князем Облаков, покровителем поэтов.