Говорили мне давным-давно,

Что в грядущем быть большой войне,

Но не думал я, что суждено

Испытать предсказанное мне. 

Исходил я множество дорог,

И повсюду враг мне угрожал;

Так меня преследовал восток,

Что на юго-запад я бежал.

Нет, я не знаток роскошных блюд,

Как лоянец благородный тот;

Лишь боюсь я, что меня убьют,

Голод я терплю четвертый год.

Я не знал покоя ни на миг,

На чужбине странствовал один. 

Лишь теперь я, кажется, постиг,

Как в стихах был точен Шаолин. 

Жизнь пока еще мне дорога,

Смерть мне угрожала здесь и там;

Конница железная врага

Вслед за мною мчалась по пятам.

И природа мучила меня

В хмуром, неприветливом краю;

Делаясь мрачней день ото дня,

Истребить пыталась :жизнь мою.

В облаках вершины южных гор,

Жуткие, в туманах неземных;

Ощущая гибельный простор,

Там ходил я в туфлях травяных.

Греются на солнце старики

Целый день среди плетеных стен,

От забот столичных далеки,

Хоть бы вся земля попала в плен. 

Впрочем, большинству людских сердец

Свойственно гонимым сострадать;

Сжалились, узнав, что я беглец,

И вина велели мне подать.

Сдобренная травами вода

В чан для умыванья налита. 

Тех, кого преследует беда,

Трогает людская доброта.

В помощи мне здесь отказу нет. 

Радуйся, мол, друг, покуда цел! 

Что мне делать, если с детских лет

Только книги я читать умел? 

До седин я дожил взаперти,

Мыслями блуждал в иных мирах

И не знал, что встречу я в пути

Этих праведных людей в горах. 

Как несправедлив я был к другим! 

Жил я, словно ближних в мире нет. 

К россказням прислушавшись моим,

Старики смеялись мне в ответ. 

Постоялый двор - как дом родной;

Средь бессмертных лишь такая тишь. 

Светит лампа в темноте ночной,

За окном видна солома крыш...

Вот куда привел меня мой путь,

Мы в скитаньях горестных ничьи;

Полночь, но не в силах я заснуть:

Грустно слушать, как журчат ручьи.