Нежные руки когда-то

Это вино мне налили...

Ивы по-прежнему свежи,

Стены дворца затенили.

Все полонили в округе,

Вызвали думы о друге.

 

Ветер с востока - жестокий,

Чувство - непрочно и зыбко.

Скорбь на душе беспредельна -

Я столько лет одинокий...

Ошибка! Ошибка! Ошибка!

 

Снова весна, как и прежде,

А человек угасает!..

Льются из глаз моих слезы,

След румян на одежде.

Слезы ручьями стекают

И сквозь шелка проникают.

 

Персика цвет пал на листья

В пруд за беседкой пустою...

Или письмо мне направить

Той, с кем в любви клялись мы?

Не стоит! Не стоит! Не стоит!

(Мелодия "Чайтоуфэн" - "Брошь-Феникс")

Все ненадежно на свете,

Чувство - всего ненадежней.

Быстро так цвет опадает

В сумерки и в дождик.

Словно в слезах, никнут ветви.

Утром их высушит ветер.

 

Все то, о чем горюю,

Выразить жажду невольно.

Но, опершись на перила,

Лишь про себя говорю я:

"Больно! Больно! Больно!"

 

Как далеки друг от друга,

Непостоянны как люди!..

Словно я на качелях -

Перед глазами все кругом.

Ночь на исходе. Звук рога

Кровь леденит и студит.

 

Страшно мне - вдруг кто увидит!..

Слезы скорее глотаю

И притворяюсь веселой -

Ни на кого не в обиде...

Скрываю! Скрываю! Скрываю!

(Мелодия "Чайтоуфэн,")

 

Перекличка образов двух стихотворений происходит в каждой строфе, даже в строчке.

Стихи построены так, что все движение в них дается не в развитии, а в музыке состояния. Это состояние – одно, едино. Двое как один. Но когда вдвоем, состояние-слово "больно" становится еще больнее, а слово "скрываю" укрывается плотнее, ошибка же вырастает в необратимую фигуру жизни, а "не стоит" - в полную остановку, даже в падение. Но он говорит "не стоит", а она – "стоит", хоть и "скрываю".

Переплетая строчки Лу Ю со строками Тан Вань, первая к первой, вторая со второй, получилось так:

 

Нежно-румяные руки

(Все ненадежно на свете),

В чаши вино наливали

Чувство – всего ненадежней.

Было весной это. Ивы

Быстро так цвет опадает

Стены дворца затеняли.

В сумерки и в дождик.

Ивы в саду и в округе

Словно в слезах, никнут ветви.

Вызвали думы о друге.

Утром их высушит ветер.

 

Ветер с востока – жестокий,

Все то, о чем горюю,

Чувство – непрочно и зыбко,

Выразить жажду невольно.

Скорбь на душе беспредельна –

Но опершись на перила,

Я столько лет одинокий…

Лишь про себя говорю я:

Ошибка! Ошибка! Ошибка!

"Больно! Больно! Больно!"

 

Снова весна, как и прежде,

Мы отошли друг от друга,

А человек угасает!..

Разными стали судьбы…

Льются из глаз моих слезы,

Словно я на качелях –

След от румян на одежде,

Перед глазами все крУгом,

Слезы ручьями стекают

Ночь на исходе. Звук рога

И сквозь шелка проникают.

Кровь леденит и студит.

 

Персика цвет пал на листья

Страшно мне – вдруг кто видит!..

В пруд за беседкой пустою…

Слезы скорее глотаю

Весточку, может, отправить

И притворяюсь веселым,

Той, с кем на верность клялись мы

Будто я не в обиде…

Не стоит! Не стоит! Не стоит!

Скрываю! Скрываю! Скрываю!

 

Весь секрет этой переписки состоит в том, что можно переплести практически любую строчку любой строфы поэтов. Первую с последней, среднюю с первой, проявляя, конечно, не механический подход, а относясь любовно. Настолько мощной оказывается энергия образной ткани, что ее узор не теряется, а насыщается новым цветом.