Я с книгой и цинем уже много лет:

Как много я гор посетил?

Нежданно из этих ручьев и камней

Свою я обитель сложил...

Мне стыдно открывать всего себя другим,

Но, к счастью, полюбил я красоту природы –

Утёсов вечных сон, где изумрудны воды

На десять тысяч ли под солнцем золотым.

Примечания переводчика

仁智堂 – главное здание Уишаньской академии.

С рассветом рощи тень ложится на окно,

Ночами с гор ручей журчит у изголовья…

Как умолять вернуть сокрытое давно?

Взыскую горячо, всем сердцем, но без слов я*...

Примечания переводчика

隐求斋 – собирательное название для келий, где жили и уединённо занимались наукой.

*Отсылка в оригинале к устойчивому выражению 语重心长, «говорить с глубоким чувством, веско и прочувствованно», автор перефразирует его, таким образом получается, что без слов мольба отшельника глубока.

В былые времена теснее жили люди:

Под крышей травяной все вместе ночевали,

В горах и на реке коль странника встречали,

Делились курицей и кашей в общем блюде...

Примечания переводчика

止宿寮 - помещения, где происходили дружеские встречи и общение.

От утренней дымки не прячусь, не кутаюсь я,

Стемнеет – напротив, халат запахну поплотней.

Привратник дивится, что смех распирает меня:

Поди разбери этих странных учёных людей!

Он с коробом для книг* сюда пришёл - откуда?

Сегодня поутру сидел со мною рядом.

Весь день трудились мы, смотрели друг на друга,

И – прибавляли сил друг другу взглядом...

Примечания переводчика

观善斋 – помещения для совместного проживания.

*Речь о заплечном коробе для книг, с которым учёные, как правило конфуцианцы и их ученики, путешествовали.

Кто он - под сенью из бамбука кувшин сжимающий бессильною рукой?

Глубокой ночью не идёт к нему покой:

Сидит он отрешённо пред стеной,

Жжёт фимиам и бодрствует без звука…

На южном склоне я,  на посох опершись,

И отступив от края, вечер созерцаю:

Утёсы серые до неба вознеслись,

Закат осенний зелень высветляет.

Чья флейта гремела здесь, между утёсов,

Заставила их разойтись?

Дрожит её эхо, призывом даосов

С небес журавлей манит вниз…

Примечания переводчика

Единственное из стихотворений с авторским предисловием, поясняющим сюжет: 山前旧有夺秀亭，故侍郎胡公明仲尝与山之隐者刘君兼道游涉而赋诗焉。 刘少豪勇游侠使气，晚更晦迹，自放山水之间，善吹铁笛，有穿云裂石之声，胡公诗有「更烦横铁笛，吹与众仙听」之句。 亭今废久，一日与客及道士数人寻其故址，适有笛声发于林外，悲壮回郁，岩石皆震。 追感旧事，因复作亭以识其处，仍改今名。

Автор, разыскавший развалины беседки и внезапно услышавший печальные отзвуки флейты над лесом, обращается к легендарным полумифическим-полуреальным персонажам, Лю Цзюню и Ван Цзы-цяо, использовавшим флейту как инструмент даосской магии. Первый был уишаньским отшельником, с юности отличался буйным нравом и мог своей игрой поднимать ветер и разбивать скалы. Второй умел призывать с небес белого журавля, на котором в конце своего жизненного пути и улетел в мир бессмертных. Предания эти также изложены в работе «Ле сянь чжуань» («Отдельные жизнеописания бессмертных с послесловиями») Лю Сяна.

Врезаются в воду холодные глыбы камней.

Сливаются с яшмою сизые тени  от скал.

Закинул я удочку, день просидел в тишине -

Но сердце своё до глубин разве кто-то познал?

Бессмертные оставили реке

Очаг из камня посреди кружащих вод.

Чай выпит, и святые налегке

Ступили на отчаливавший плот.

Вновь тишина, река и никого кругом.

Лишь вьётся чая аромат над очагом.

Примечания переводчика

В горах Уишань (пров. Фуцзянь), на реке Девяти излучин (Цзюцюйси, 九曲溪) есть место, где из воды поднимается каменная глыба с естественной выемкой, на которой могут разместиться несколько человек; этот каменный островок Чжу Си окрестил «чайным очагом» и там устраивал философские чаепития с друзьями. Стихотворение входит в цикл из двенадцати стихов, посвященных открытию в Уишань академии (《武夷精舍十二首》или 《精舍杂咏十二首》). Уишань, родина утёсного чая, традиционно являлась духовным центром: для даосов, а затем буддистов и неоконфуцианцев. Стихотворение неоконфуцианца Чжу Си, симпатизировавшего даосам, содержит аллюзии на даосские легенды о святых отшельниках, особенно на популярные в народе легенды о Восьми Бессмертных, пересекавших на лодке море, а также о Трёх Звёздных старцах. Тем более, что сам Чжу Си взял себе псевдоним Убегающий старец, его современники причисляли его наряду с Чжан Ши и Люй Цзуцянем к «трём мудрецам с Юго-Востока», кроме того, он и его друзья – поэты Лу Ю и Синь Цицзи (陆游,辛弃疾) также именовались «три старца». В таком случае текст допускает и ироничное толкование.

Отчалила лодка в тяжёлый, слоистый туман.

Но вот возвратилась – с небес тонкий месяц сияет.

Всё камни кругом. И я друг журавлей, обезьян…*

Лишь песня гребца мою грусть и тоску обрывает…

Примечания переводчика

Типичная для китайской лирики сцена – одинокий поэт-чиновник в чужой провинции ночью слышит крики обезьян и тоскует о доме. Журавли в классической поэзии упоминаются не только как обитатели речных заводей, но и как спутники интеллектуалов (которых часто и символизируют), а также даосских святых. Но у оборота появляется и второй, аллюзивный смысл или, скорее, благодаря ему задаётся меланхолическое настроение, если учитывать связь с крылатым выражением 猿鹤沙虫 («обезьяны и журавли, песок и черви»), происходящим из работы даосского учёного Гэ Хуна; выражение описывает поле смерти с убитыми воинами знатного (обезьяны и журавли) и простого (песок и черви) происхождения.