За дверью из грубо

сколоченных досок

И цинь у меня,

и для чтения книги.

Стихи я пою,

я играю на цине,

Что главною стало

моею утехой.

А разве лишен

я других наслаждений?

Еще моя радость

и в уединенье:

Я утром с зарей

огород поливаю,

А к ночи ложусь

под соломенной кровлей.

Что мнится иному

сокровищем дивным,

Порою для нас

вовсе не драгоценность.

И если мы с кем-то

не равных стремлений,

Способны ли с ним

быть мы родственно-близки?

Я в жизни искал

задушевного друга

И вправду же встретил

того, кто мне дорог.

И сердце приветно

сливается с сердцем,

Уже и домами

соседствуем тоже.

Теперь я скажу о тебе,

кто мне дорог,

Кто любит добро

и усердия полон.

Вино у меня

превосходное было,

Но только с тобою

в нем радость вкушал я.

За ним говорились

приятные речи,

За ним сочинялись

и новые строки.

Бывало, лишь день

я тебя не увижу,-

Как мог в этот день

о тебе я не думать!

Хоть истинный друг

никогда не наскучит,

А все ж наступило

нам время расстаться.

Тебя проводив

от ворот на дорогу,

Я чарку пригубил

без всякой охоты.

О, нас разлучившая

служба в Цзянлине!

О, скрытые далью

на западе тучи!

И вот человек

уезжает далёко...

Разумную речь

от кого я услышу?

В тот раз, когда я

распростился с тобою,

Весенние иволги

только запели.

Сегодня, когда

мы встречаемся снова,

Снег мокрыми хлопьями

падает с неба.

Всесильный дафань

дал тебе повеленье

На должность сановную

ехать в столицу.

Ты разве забыл

тишины безмятежность?

Да нет, это служба

не знает покоя!

Печально-печально

холодное утро.

Шумит и шумит

нескончаемый ветер…

Вперед понеслась

государева лодка,

И где-то качает

ее над пучиной.

Да будет удача

в делах твоих, странник!

В начале пути

о конце позаботься.

Воспользуйся всеми

удобными днями .

И побереги

себя в дальней дороге.