Густо-густо разросся

лес пред самою дверью дома.

Когда лето в разгаре,

сберегает он чистый сумрак.

 

Южный радостный ветер

в то время как раз приходит,

И бесчинствует всюду,

и распахивает мой ворот.

 

Я нигде не бываю -

выйду так, полежать без дела

Или сяду спокойно

И за цинь возьмусь и за книгу.

 

Овощей в огороде

у меня изобилье всяких,

Да и старого хлеба

остаются еще запасы.

 

О себе все заботы

ограничены ведь пределом,

Мне же больше, чем надо,

никогда не хотелось в жизни.

 

Винный рис я очищу

и вино на славу готовлю,

А поспеет, и сразу

сам себе его наливаю.

 

Сын мой, маленький мальчик,

здесь же, рядом со мной, играет.

Он мне что-то лепечет,

а сказать еще не умеет.

 

И во всем этом вместе

есть, по правде, такая радость,

Что уже я невольно

o роскошной забыл булавке...

 

И в далекие дали

провожая белые тучи,

Я в раздумьях о древнем;

о, раздумья мои глубоки!

Теплотою и влагой

три весенние срока славны,

И чиста и прохладна

та, что белой зовется, осень.

 

Когда росы застынут

и кочующих туч не станет,

Когда небо высоко

и бодрящий воздух прозрачен,

 

Как причудливо-странны

Вздымаются ввысь вершины,

Стоит только вглядеться -

удивительно, неповторимо!

 

Хризантемой душистой

просветляется темень леса.

Хвоей сосен зеленой,

словно шапкой, накрыты rоры.

 

Размышляю об этом

целомудренном и прекрасном,

Чья открытая доблесть

и под инеем нерушима,

 

И за винною чарой

об отшельнике древнем думы:

Будет тысячелетье,

как твоих мы держимся правил.

 

Но пока в моей жизни

неразвернутые стремленья...

Чувства, чувства такие

в "добрый месяц" меня тревожат.