В затишье меж двух больших злоключений

мне чашу вина подносят.

Хозяин кубок поднял, желая

спокойной старости гостю.

Чжуфу за счастьем ходил в столицу

и горем кончил скитанья.

Его домочадцы сломали иву,

с ветвей на дорогу глядя.

Хозяин любезен со мной: "В Синфэне

трактирщик бранил Ма Чжоу.

Могли ль помыслить земля и небо,

что будет славен ученый?

А он на гладкой бумаге тушью

две строчки искусно вывел

И, смело став пред лицом Дракона,

увидел царскую милость".

Давно душа моя затерялась,

и звать ее бесполезно.

Петух заранее кличет утро,

чтоб день вернулся на землю.

Лишь в юные годы приходит прихоть

ловить облака руками.

Тогда ли думать о том, что старость

жалуется и вздыхает?