Если Дао могут высказать, Дао не является незыблемым; если могут назвать имя, имя не является незыблемым. Безымянность - вот начало Неба и Земли. В наличии же имени таится мать десяти тысяч вешней. Незыблемое неналичие - желаю поглядеть на скрытые в нем чудеса; наличие в незыблемости - желаю осмотреть его окраину. Выходит эта пара вместе, но именами различается. Даю одно им ими сокровенного. За сокровенным - сокровенное, врата множества чудес.

Комментарий И.И. Семененко

Программная глава, формулирующая цель создания "Даодэцзина" - раскрыть тайну жизни. Используемое здесь слово "сокровенное" - сюань, помимо указания на непостижимое и таинственное, подразумевает также черный с оттенком красного цвет, Небо, глубину. Сокровенное значит беспредельно глубокое - к этому пониманию подводит определение Дао в главе 4. Здесь нет агностицизма. Только понять эту тайну, заглянуть в ее "бездну" обычным способом - путем чувственного восприятия и рационально - невозможно. Она открыта лишь мистической интуиции, внимательному всматриванию в нее всем своим существом. Тогда и понятен вывод главы в заключительной фразе: чем сильнее ощущение непостижимой глубины и таинственности, тем реальнее войти во "врата", то есть приблизиться к разгадке. Слово "врата" имеет еще значение средства, ключа к пониманию, овладению. Сама тайна распадается на "чудеса" и "окраину". В "чудесах" - спектр значений прекрасного, совершенного, утонченного, изумительного, необычного, глубокого, вполне соответствующий понятию сокровенного. "Окраина" буквально значит "граница" и вместе с "вратами" намекает на главную особенность философии Лаоцзы: ее пограничный, "пороговый" характер. Находиться в воротах, в дверях значит быть и не там и не тут, а на границе, на краю, по сути нигде и в то же время повсюду. Тайна заключена в пребывании на границе, в "воротах", или, как мы еще бы сказали, "на пороге". Раскрытию способа, используя который можно там оказаться, и посвящен весь "Даодэцзин".

У Лаоцзы стиль полностью совпадает с его философией. Композиция с первой же главы строится по принципу "пары", о котором здесь прямо и говорится. Основные понятия этой главы и всей философии Лаоцзы - Дао, имя, безымянное, наличие, неналичие находятся во взаимосвязи как пары противоположностей с акцентом на их тождестве. Разным по именам противоположностям пары дается одно название сокровенного. Получается удвоение сокровенного, как бы наложение одного на другое и создание их целостности: "за сокровенным сокровенное" выводит к "воротам", на порог. Когда первое сокровенное соединяется со вторым и получается третье - ворота, то это уже пара как триединство. С него и начинается первая глава, а значит, и "Даодэцзин" в целом, ибо первые четыре строки первой и главы 42, где Дао связывается с рождением "десяти тысяч вещей" через первые три числа, составляют между собой полную параллель (см. об этом главу II первого раздела книги).

У древнекитайского слова Дао широкий спектр значений: дорога, путь, способ, средство, искусство, технический прием, закон, принцип, истина, учение, мнение, основание, проводить, проходить, проистекать, говорить, выражать, приносить жертву духу дороги. Многие из них подразумеваются и обыгрываются в "Даодэцзине". В первой же фразе первой главы Дао используется в двух значениях: трансцендентной истины и ее словесного выражения.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...имя не является незыблемым" - ... Дао, которое могут выска­зать и имя назвать, указывая на дела и создавая формы, не составля­ют их незыблемого. Поэтому и нельзя высказать, нельзя назвать.

"...вещей" - Все наличие происходит от неналичия. В бесформенном и безымянном - начало десяти тысяч вещей, а при наличии формы и имени становится их матерью: "растит, лелеет, совершен­ствует, делает зрелым". Значит, Дао дает начало и завершение десяти тысячам вещей благодаря бесформенному и безымянному. Иметь начало, завершение и не знать, как они даны, - это "за сокровенным сокровенное".

"...чудеса" - чудеса - предел крошечного. Десять тысяч вещей берут начало в крошечном и лишь затем достигают завершения, получают начало в неналичии и тогда только рождаются. Вот почему, когда незыблемо бесстрастны и пусты, могут увидеть чудо изначального вещей.

"...окраину" - окраина есть возвращение к концу. Всей выгодностью наличия позволяет пользоваться только неналичие. В чем заключен корень желаний осуществляется, лишь когда следует Дао. Поэтому при незыблемом наличии желаний можно увидеть окраину конечного вещей.

"...чудес" - пара есть начало и мать. Один исток означает то, что оба происходят от сокровенного. Что во главе, то называется началом, а что в конце, то - матерью. Сокровенное составляет мрак, безмолвие, неналичие. Это то, откуда происходят начало и мать. Их нельзя называть, и потому им нельзя дать одно имя сокровенного. Но когда называют сокровенным, такое название дается с учетом его невозможности. Называя так, нельзя ограничиваться одним сокровенным, иначе в этом имени будет большое упущение. Поэтому и говорится: "За сокровенным сокровенное". У множества чудес один источник, о котором и сказано: "врата множества чудес".

Когда все в Поднебесной знают, что прекрасное прекрасно, то вот и безобразное; когда все знают, что добро является добром, то вот и зло. Наличие и неналичие друг друга порождают, трудное и легкое друг друга образуют, короткое и длинное друг друга формируют, высокое и низкое взаимно соотносятся, тона звучат в гармонии, переднее и заднее друг за другом следуют. Вот почему Премудрый человек пребывает в деле недеяния, проводит в жизнь учение, невыразимое в словах. От десяти тысяч вещей, хотя они и возрастают, он не отказывается; чему дает жизнь, не имеет, что делает, на то не опирается, свершая подвиги, к себе их не относит. Лишь потому, что не относит, и остается с ними неразлучен.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь главной является мысль о взаимном порождении противоположностей. Все в жизни состоит из противоположностей, в ней нет ничего что не было бы чему-то противоположным. И каждая противоположность возникает только "в паре" с соответствующей другой. "Узнавание" одной из них говорит о том, что уже наличествует ей противоположная. Ключевым в этой главе является слово "возрастание" - цзо. Из его древних значений на первый план выступают: вставать, подниматься, восход, подъем, рост. Имеется в виду эмпирическое становление вещей, их устремленность к силе зрелости, то есть предпочтение одной противоположности - силы другой - слабости. Взаимное обособление того, что не может существовать раздельно. Этому противопоставляется во второй части главы идеал "Премудрого человека". Суть его поведения заключается в пребывании на грани противоположностей. Последовательность в перечислении пар противоположностей и аспектов поведения мудреца соответствует структуре триединства. В их шести парах первой части она повторяется дважды, составляя пару уже в самом этом перечислении: удвоенную триаду пар противоположностей. Это следует из взаимосвязи и последовательности понятий. Наличие и неналичие означают степень наличия, наличность, которая есть вещность или единичность, единица. Трудное и легкое или степень трудности осуществления подразумевает возможность, потенцию. А что обеспечивает осуществление единицы, возможность ее наличия? Конечно, вторая "женская" позиция триединства, двойка как множество, на фоне которого только и вырисовывается единица. Длинное и короткое, длина ассоциируется с "пядью под стопой" - начальной точкой "далекого пути" (64) и соответствует третьей позиции, выводящей на грань этой "дали" - множества вещей. Полна подобных ассоциаций со структурой триединства и вторая триада пар противоположностей. Что касается поведения мудреца, то в нем триада аспектов: рождать - делать - совершать подвиги. Рождение вызывает прямую ассоциацию с рождаемой единицей, делание - с ее оформлением двойкой, создающей целостность пары, то есть уже единицу лиминальную, на грани первых двух чувственно воспринимаемых чисел; и совершение подвигов, означающих полную законченность "дела", указывает на окончательное оформление исходной единичности, выводящее ее на порог чувствен­ного мира.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...следуют" - прекрасному человеческое сердце радо всецело, безобразное ему ненавистно и мерзко. Прекрасное и безобразное - это как радость и гнев, а добро и недобро - как правда и неправда. У радости и гнева один корень, у правды и неправды одни ворота. И потому их нельзя выдвигать по отдельности. Эти шесть - число ясное, и выражает оно невозможность выдвигать в самостном по отдельности.

"...недеяния" - самости вполне достаточно, когда же действуют, терпят поражение.

"...не опирается" - в мудрости само по себе уже все имеется, в действии же она становится ложью

"...не относит" - лишь следуя вещам, их использует. Подвиги свершаются благодаря другим, поэтому к себе их не относит.

Когда не возвышают лучших, в народе нет соперничества; когда не ценят редкие товары, в народе не бывает воровства; когда устраняют все соблазны, сердце народа не находится в смятении. Вот почему Премудрый человек при наведении порядка делает сердца людей пустыми, а желудки полными, стремления слабыми, а кости крепкими. Он неизменно побуждает народ пребывать без знаний и желаний. А на знающих влияет так, что они не смеют действовать. Когда приводят в действие бездействие, то неизбежно добиваются порядка.

Комментарий И.И. Семененко

Первые три положения начальной части главы образуют триединую структуру, где то, чем предлагается пренебрегать - "лучшими" людьми, "редкими товарами" и "соблазнами" (дословно: "желаемым", "вожделенным"), являются негативными аналогами трех ее позиций. Вторая часть строится по принципу парности, тоже с отрицательными параллелями: "желудку" (более точно: "чреву", "нутру") и "костям" противопоставляются "сердце" и "воля" ("желание"). Сердце - эмпирическое дифференцированное сознание, "чрево" - суть человеческого существа, его цельность как "орган" мистической интуиции (см. главу III первого раздела книги). Под "костями" понимается прежде всего "скелет", намекающий на структуру триединства, которая незыблемо крепка, будучи самотождественной неразложимой "смесью" трех разных чисел - позиций. Ей противопоставляется "воля - желание", соединяющая ее обладателя с "редкими товарами" и "соблазнами". "Знать", то есть различать, и "желать" обладать, различаемым также ведут к образованию "скелета", структуры, но уже не Дао, а эмпирического бытия. Тут же указываются другие важнейшие противоположности в учении Лаоцзы: пустота и наполненность, слабость и сила. Ведущим является образ наполненного чрева. "Наполнять" - ши означает также: "семя", "зерно", "плод", "истинное", "настоящее", "реальное", "факт", "деяние", "действительность". Зерно, плод символизируют источник жизни. Чье "нутро" полно, кто воспринимает жизнь "нутром", становится ее источником. Это и будет настоящим деянием, равнозначным приобщению к космической целостности - "действию в бездействии".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...в смятении" - лучший - это способный; возвышать - значит хвалить; ценить - значит ставить высоко. Но если к службе привлекаются только способные, к чему же их хвалить? Если полезное только и используется, зачем же его ставить высоко? Когда возвышают и славят лучших, то репутация становится важнее службы, и тогда, предаваясь действию, состязаются в способности друг друга превзойти. Когда сами товары ценят больше их использования, жадные люди наперегонки спешат "прорыть лаз или перелезть череду стену", "пошарить по сундукам" [цитируется Конфуций и Чжуанцзы], чтобы своровать, рискуя жизнью. Поэтому, когда все соблазны устранены, в сердце нет того, что приводит в смятение.

"...полными" - сердце содержит знание, желудок - пищу. Освобождают от знания и наполняют незнанием.

"...крепкими" - в костях основа благодаря тому, что не имеют знаний, от стремлений - смута, так как ведут к деянию. Когда сердце пусто, то стремления слабы.

"...желаний" - берегут в себе то, что является подлинным.

"...действовать" - знающий - это тот, кто со своим знанием действует.

Дао совершенно пусто, но при пользовании им его, пожалуй, не наполнить. Как оно глубоко! Это прародитель десяти тысяч вещей. Оно притупляет свою остроту, смиряет всю свою запутанность, смягчает силу своего сияния, делает единой свою пыль. И как же оно скрытно! Но существует, кажется, на самом деле. Я не знаю, чье оно дитя. Похоже, что предшествует Владыке.

Комментарий И.И. Семененко

Это первая глава, всецело посвященная определению Дао как лиминальной единичности. "Дао совершенно пусто" - "Дао чун", где чун в своем первоначальном значении есть то, когда "чаша пуста". Исходное определение Дао - пустота чаши. И потому в следующей фразе говорится уже о ее "использовании" - "наполнении". Отсюда и "глубина" Дао - емкости, которую "не наполнить", означающая буквально "пучину", "бездну", "бездонно глубокое". "Использование" отмечает пригодность и полезность, указывающие, в свою очередь, на вещность. Все это есть Дао как "вещь", то есть в качестве триединства или лиминальной единичности (см. главу I первого раздела книги). В данном качестве оно вмещает, или, иначе говоря, творит абсолютно все, являясь "прародителем" сущего - "десяти тысяч вещей".

В четырех последующих положениях раскрываются этапы его становления как триединства. Слово "острота" - жуй означает прежде всего то, что сужается, сосредоточивается в одной точке и является лучшим, отборным, превосходящим остальное. Это есть Дао, "порождающее единицу". Его "притуплением" будет переход от единицы к двойке - множеству, "притупляющему" сосредоточенность на одном. На единицу указывает и "запутанность", равнозначная "смеси", смешению в одно, и потому "смирение", дословно означающее "расчленение", отмечает тот же переход к двойке, "расчленяющей" единицу. Слово "смягчать" буквально означает "привести к гармонии". Гармония у Лаоцзы есть смесь. Поэтому смягчение силы сияния соответствует тройке, создающей целостность пары, "смешение" ее первых членов - противоположностей. И на ту же третью позицию указывает приведение к тождеству "своей пыли" - "пыли" первых трех чисел, на которые "рассыпается" исходная единица. Получаются две пары высказываний, выражающие соответственно переходы от единицы к двойке и от двойки к тройке - структуру триединства.

В последней строке "Владыка" - верховное божество древних китайцев. Лаоцзы придает своим высказываниям в этой главе оттенок сомнения, чтобы подчеркнуть неуловимость переходного лиминального Дао, недоступного словесному понятийному определению.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...Владыке" - кому под силу управлять одним домом, тот способен сделать его совершенным, кому под силу управлять одной страной, тот не способен привести ее к совершенству. Когда при подъеме тяжести истощают силы, не способны к использованию. Поэтому, зная, как управлять десятью тысячами вещей, но делая это не в соответствии с Дао двух образцов, не могут добиться полноты. Хотя Земля и является душой формы, но если она не следует Небу, то не способна сохранить в целостности свою устойчивость. Хотя Небо - это образ сгущенности, но если оно не следует Дао, то не может сберечь свою сгущенность. Когда же используется, будучи пустым, то такое использование неисчерпаемо. Наполняют, чтобы наполнить, а когда наполнено, то переливается через край. Поэтому используется, будучи пустым, и при этом не наполняется. Это предел неисчерпаемости. Хотя его форма и велика, но она не способна обременить его тело, хотя дел у него и много, но они не могут заполнить его емкости. Если десяти тысячам вещей это отбросить и искать хозяина, то где он находится? Не он ли это: "Как оно глубоко! Кажется прародителем десяти тысяч вещей"? Притупляет остроту, но не испытывает вреда; смиряет запутанность, но не утруждается; смягчает силу сияния, но свое тело не марает; делает единой свою пыль, но не искажает своей подлинности. Не это ли: ”И как же оно скрытно! Но существует, кажется, на самом деле"? Земля сберегает свою форму, и ее добродетель не может быть больше того, что она поддерживает; Небо удовлетворяется своим образом, и его добродетель не может быть больше того, что оно покрывает. Если даже Небо и Земля не способны с ним сравниться, то это ли не "похоже, что предшествует Владыке"? Владыка - это владыка Неба.

Душа долины не подвластна смерти и зовется сокровенной самкой. Врата же сокровенной самки - это корень Неба и Земли. Она, такая непрерывная, вроде существует. При ее использовании не требуется никаких усилий.

Комментарий И.И. Семененко

"Дух долины", "сокровенная самка" - иносказания лиминальной единичности или триединства. "Сокровенная самка" как "корень Неба и Земли" тождественна "безымянному" (1). Небо и Земля - пара противоположностей; являясь ее "корнем", "началом", "самка" и "безымянное" образуют целостность пары, связующее звено противоположных членов, тождественное промежутку между ними, их грани, границе. Слово "самка" означает еще "замочную скважину" и "русло горного потока" или "ущелье", и эти значения здесь тоже подразумеваются в связи с тем, что "самка" выступает определением "души долины". И в долине, и в самке на первый план выходит образ ограниченной пустоты, порожней емкости, творящей мир. "Непрерывность" указывает на нераздельное единство, тождество составляющих пару противоположностей. "Самка", женское начало, оказывается ведущим, главным в образовании такой пары, самого принципа парности, совпадающего с триединством. Поскольку это грань, нечто ускользающее, трудно уловимое, то и кажется чем-то эфемерным, нереальным. Отсюда и оттенок сомнения: "вроде существует". Ее не требующее усилий использование - эквивалент "действия в бездействии", равнозначного пребыванию в нераздельной целостности со всем миром.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...усилий" - дух долины - это середина долины, где долины нет. Нет ни формы, ни тени, ни выхода навстречу, ни противодействия, находится внизу без движения, и в покое не ведает упадка. Долина образуется благодаря этому и не показывает своей формы. Это совершенная вещь. Находясь внизу, не может получить имени и потому - "это корень Неба и Земли". "Она, такая непрерывная, вроде, существует. При ее использовании не требуется никаких усилий". Врата есть то, что служит для прохода сокровенной самки. Следует своим проходом и составляет одно тело с наипридельнейшим, поэтому называется "вратами Неба и Земли". Скажешь ли, что она существует? Ведь своей формы не показывает. И скажешь ли, что ее нет, когда благодаря нее рождается все сущее? Поэтому "она, такая непрерывная, вроде, существует". Ничто не оставляет незавершенным, и пользоваться ею не составляет труда, поэтому и говорится: "При ее использовании не требуется никаких усилий".

Небеса с Землею долговечны. Небо и Земля могут быть долговечны, так как не живут сами по себе, и поэтому они способны вечно жить. Вот почему Премудрый человек предпочитает находиться сзади, а оказывается впереди и, отстраняясь от себя, себя сохраняет. Не потому ли это, что у него нет личного? Но именно поэтому он может свое личное осуществить.

Комментарий И.И. Семененко

Сравнение "Премудрого человека" с "Небом и Землей" намекает на необходимость соблюдать космический принцип пары в человеческой жизни - жить только в паре, в нераздельном единстве с миром. В этом смысл "отстранения от себя" и самопринижения. Главная тема главы - связь долголетия, жизни вообще с понятием личности. В начале говорится о достижении вечной жизни, а в конце об "осуществлении личного". Уже чисто композиционно Лаоцзы подводит к мысли о тождестве личности и бытия. Пренебрежение "личным" подразумевает отказ от себялюбия, от противопоставления себя другим. "Себя" - перевод иероглифа шэнь - "тело", указывающий на вещественную единичность человека. Только при вхождении с миром в пару при создании ее целостности, равнозначном пребыванию на грани между собой и всем остальным, возможно "осуществление личного", становление подлинной личности, обретение своего "я".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не живут сами по себе" - кто живет сам по себе, соперничает с другими, кто не живет сам по себе, к тому все возвращаются.

"...осуществить" - у кого нет личного, тот сам не действует и тогда оказывается впереди и себя сохраняет. Поэтому сказано: "может свое личное осуществить".

Высшее добро сходно с водой. Добро воды состоит в том, что она приносит пользу десяти тысячам вещей и при этом не соперничает. Место, где она пребывает, ненавистно для толпы, поэтому она и близка к Дао. Добрым местом обитания является Земля, добром для сердца выступает глубина, добро в общении составляет человечность, добро в высказывании - это искренность, добро в правлении исчерпывается порядком, добро деяния заключается в способности, добро движения есть время. Не соперничает и поэтому не вызывает осуждения.

Комментарий И.И. Семененко

Центральным в этой главе является слово шань, которое повторяется в девяти из тринадцати строк и ставится почти в каждой точно посередине. Его основные значения: "хороший", "добрый", "дружественный" , "считать хорошим" , "быть умелым, искусным в чем-либо" , "хорошо владеть", "улучшать", "любить", "дорожить", "хорошее", "добро", "достоинство". Оно достаточно подробно анализируется вместе с понятием "добродетель" в главе V первого раздела книги. Добро есть искусство жизни, состоящее в умении находиться посредине мира, в промежутке, на границе между противоположностями (а из них образуется абсолютно все), то есть быть образующим целостность их пар вмещающим пустым местом. "Добро" воды и определяется по "месту" ее пребывания, означающему устремленность вниз, приниженность. Вода является иносказанием Дао как лиминальной единичности. И перечисление видов добра - от "места пребывания" до движения - раскрывает парную, а значит, и триединую структуру этой единичности, ибо заключено в рамки пары двух основополагающих противоположностей самого Дао: "пребывания на месте" - цзюй, подчеркивающим состояние неподвижности - покоя и движения. Ведь Дао как "вещь", то есть в качестве лиминальной единицы, и "стоит одна" и "ходит кругом".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...для толпы" - людям ненавистно низкое.

"...близка к Дао" - Дао - это неналичие, вода - наличие, поэтому и говорится, что "близка" (а не тождественна).

"...осуждения" - значит, все люди следуют в правлении Дао.

Наполнить до краев, придерживая, чтобы не разлить, - не идет в сравнение с тем, когда уже пусто. Не сохранить надолго острым то, что натачивают все острее. Когда забита вся палата златом и нефритом, никто не сможет их сберечь.

Кто гордится тем, что знатен и богат, сам обрекает себя на несчастье. Дао Неба в том, чтобы успешно завершить свои труды и удалиться.

Комментарий И.И. Семененко

В этой главе богатство, знатность и обусловленная ими высокая самооценка, как то, что составляет цель и кульминацию в эмпирическом становлении людей, сближаются с физическими свойствами наполненности и остроты. Наполненный сосуд символизирует отход от Дао, образом которого является пустота чаши. Тут же возникает вопрос и о связи с бытием: "наполнить до краев" и бояться как бы "не разлить" намекает на опасность для жизни стремления к полноте эмпирического существования. В соответствии с Дао для сбережения жизни требуется не максимум, а минимум наличия, пребывание на грани наличия и отсутствия, представленного в образе того, кто "удаляется" - туй, то есть "отходит", "отступает", "возвращается домой", "успешно завершив свои труды".

В слове "острый", частично разобранном в комментарии к главе 4 "Даодэцзина", в данном случае, кроме сведения на нет и превосходства над остальными, на первый план выходят еще два значения: "острое оружие" и "спешка". Крайне отточенный - не просто острый, а предельно четкий, выявленный, отграниченный, подчеркивает выделение, выпячивание себя, противостояние другим, стремление в противоборстве с ними, будучи как оружие острым, в них "вонзиться", занять их место. В утверждении невозможности долго сохранять такую "заостренность" читается тот же намек на ее несовместимость с вечной жизнью и истинным бытием.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...уж пусто" - придерживать - значит не утрачивать доброде­тели. Но когда стараются добродетель свою и не утратить, и добиться ее полноты, то неминуем крах. Поэтому лучше быть вообще, без добродетели и заслуг, чем не уметь вовремя остановиться.

"...все острее" - и стучать по концу, чтобы заострить, и натачивать, делая острее, - это неминуемо его сломать. Поэтому и нельзя надолго сохранить.

"...их сберечь" - лучше остановиться.

"...на несчастье" - не сможет долго сберегаться.

"...и удалиться" - четыре сезона следуют один за другим, успешно завершают свои труды и сменяются.

Возможно ль, сохраняя душу и в объятиях с единым, с ними не расстаться? Возможно ль, как младенцу, сосредоточивать дыхание и быть предельно мягким? Возможно ли избавиться от недостатков, если добиться чистоты и зреть сокровенное? Возможно ли без знаний любить народ и управлять страной? Возможно ли без самки открыть или закрыть Небесные врата? Возможно ль, находясь в бездействии, все ясно понимать? Рождать и взращивать, чему давать жизнь - не иметь, на свои действия не опираться, быть старшим, но не властвовать - это зовется сокровенной добродетелью.

Комментарий И.И. Семененко

Вся глава представляет собой развернутое определение называемой в самом ее конце "сокровенной добродетели". В шести вопросах первой части (снова можно выявить пару триад в соответствии со структурой триединства) ключевым является понятие "способности" - нэн, переводимое здесь словом "возможно". О том, что такой акцент на нем выявляет у Лаоцзы идею тождества возможности и действительности, как и о других смыслообразах этой главы, говорится в первом разделе книги, Особого внимания заслуживает тезис о "сосредоточении дыхания". Основные значения слова "дыхание" - ци: "газ" , "пары", "дыхание", "дуновение", "воздух", "атмосфера", "климат", "погода", "сезон", "запах", "нюх", "энергия", "жизненная сила", "духовное состояние", "дух", "нрав", "темперамент", "материя". Из всех трех случаев его упоминания в "Даодэцзине" в двух оно связывается с младенцем (10, 55), а в одном - с пустотой, точнее с пустотой чаши (42). В соединении с младенцем ци предстает как первое проявление жизни, принадлежность же к пустой емкости позволяет тогда отождествлять ци прежде всего с дыханием. Тут сразу возникает ассоциация с "кузнечными мехами" (5) - иносказанием лиминальной единичности, на которую намекает и образ младенца. Нагнетание, концентрация воздуха в мехах и его выпуск, как знак этого творящего мир единого, составляет прямую аналогию с концентрацией дыхания младенца.

Разные толкования в комментаторской традиции получает понятие "Небесных врат". Наиболее обоснованной версией является его отождествление с "вратами множества чудес" (I), то есть с самим Дао, взятым в качестве лиминальной единичности. Это также и "врата сокровенной самки" (6). Небо у Лаоцзы часто связывается с Дао и может даже его заменять (67,73), а "врата" указывают на свойственную ему лиминальность. "Закрытие" и "открытие" этих "врат" соответствуют покою и движению Дао. И как покой совпадает с движением при счете до трех, который заканчивается на неизменной единице, так и "закрыто-открытыми" являются "Небесные врата". Оставаться пустым, в покое, закрытым значит становиться открытым, двигаться, вмещать, наполняться, творить. Следующая после вопросов заключительная часть почти полностью повторяется в главе 51, и два ее положения встречаются во второй. Она тоже вполне соответствует структуре триединства. Слово "властвовать" - цзай означает также "забивать скот", "разделывать мясо". В этой главе впервые в "Даодэцзине" приводится одно из главных его понятий "добродетель" - дэ. Его древняя семантика в качестве основных включает такие значения, как "добродетель", "высокая нравственность", "добро", "благодеяние", "доброжелательность", "качество", "дарование", "достоинство", "доблесть", "счастье", "благо", "быть признательным" и др. О правомерности перевода дэ как "добродетели" см. главу V первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не разлучаться" - сохранять - это как проживать. Душа для человека является местом постоянного проживания. Единое есть подлинная сущность человека. Говорится о том, что если человек может жить в своей постоянной обители, держать в объятиях единое, хранить в чистоте душу и способен с этим никогда не разлучаться, то "десять тысяч вещей сами сочтут себя гостями".

"...мягким" - сосредоточивать - значит доверяться, предельный значит наивысший. Говорится о том, что если доверяться силе самости, достигать гармонии наивысшей мягкости и быть способным, подобно младенцу, ни к чему не стремиться, то вещи становятся целостными и обретают природную сущность.

"...сокровенное" - сокровенное - это предел вещей. Говорится о том, что если способны смыть прикрасы зла, достигнуть видения предела и могут в душе не затемнять вещами уяснения недостатков, то в итоге становятся единым с сокровенным.

"...страной" - знание - это когда используют различные приемы для достижения успеха и прибегают к расчетам в поиске скрытого. Но когда видят скрытое и лишены недостатков, отказываются от мудрости. Не полагаться при управлении государством на знания значит их отбросить. Когда обходятся без знаний, то народ не уклоняясь поддается управлению.

"...Небесные врата" - Небесные врата означают проход, которым следует Поднебесная. Их открытие и закрытие - это грани порядка и беспорядка. Для Поднебесной незыблемо быть то открытой, то закрытой, поэтому и говорится: "открыть или закрыть Небесные врата". Самка вторит, а не запевает, прилаживается, а не действует. Это значит, что если при открытии и закрытии Небесных врат способны быть самкой, то вещи "сами сочтут себя гостями" и пребудут в мире.

"...ясно понимать?" - говорится о том, что если ясно все понимают, ни в чем не заблуждаются и способны обходиться без того, чтобы что-то и для чего-то делать, то вещи преобразуются. Это и есть то, когда "Дао, будучи незыблемым, находится в бездействии. Если владетели и царь смогут ему следовать, то десять тысяч вещей сами же преобразуются".

"Рождать..." - то есть не перекрывать у вещей их источника.

"...и взращивать" - то есть не подавлять их природы.

"...добродетелью" - когда не перекрывают источника у вещей, то они сами рождаются. Какая же тут перед ними заслуга? Когда не подавляют природы вещей, то они сами себе содействуют. На какие же действия по отношению к ним опираться? Вещи сами полностью вырастают без того, чтобы их кто-то разделывал и завершал. Когда проникаются добродетелью, не ведая над собой хозяина, - чем это может быть, как не сокровенным? Под сокровенной добродетелью всегда имеют в виду то, когда проникаются добродетелью, не ведая над собой хозяина. Это идет от непостижимого.

Ступицу окружают 30 спиц, но пользоваться повозкой позволяет пустота отверстия в ступице. Мнут глину, чтобы вылепить сосуд, но пользоваться сосудом позволяет его пустота. Строя дом, проделывают дверь и окна, но пользоваться домом позволяет его пустота. Приносит пользу то, что в них имеется, но пользоваться ими позволяет то, чего в них нет.

Комментарий И.И. Семененко

В этой главе речь идет, по сути, о двух видах пользы. Один из них выражен словом, переводимым здесь как "польза" - ли. Кроме "пользы", "выгоды", а также "прибыли" его основное значение: "острый", и данное понятие связывается с тем, что "имеется", то есть с "наличием" - ю, наличным предметным бытием. На другой вид пользы указывает слово юн, переводимое как глагол "пользоваться" и означающее: "использовать", "употреблять", "расходовать", "назначать", "употребление", "польза", "пригодность", "назначение", "нужда", "средство", "функция", "действие". Это понятие, в отличие от ли, соединяется с тем, чего "нет", с "отсутствием", "неналичием" (в переводе передано также словом "пустота"). Лаоцзы выступает против отделения одного вида пользы - ли от другого - юн, поскольку они едины, как "наличие и неналичие", которые "друг друга порождают" (2). Погоня за пользой - выгодой (ли) с ее предметной "заостренностью" равнозначна себялюбивому противостоянию другим: его образом является увлечение "острым оружием"; определение "оружия" как "острого" передается тем же словом ли (53, 57). Ведущей из этих двух видов Лаоцзы считает пользу неналичия, находя именно в ней само свойство вещи быть вещью, вещность (см. главу I первого раздела книги).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...в ступице" - ступице дает возможность соединять тридцать спиц неналичие. Именно благодаря заключенному в ней неналичию она способна принимать вещи и потому может посредством его заполнения соединять.

"...чего в них нет" - эти три вещи потому образуются из дерева, глины и стен, что пользоваться ими позволяет неналичие. Это значит, что неналичие обеспечивает полезность наличия и все используется на основе неналичия.

Пять цветов ведут к утрате зрения, пять тонов ведут к потере слуха, пять ощущений вкуса расстраивают вкус, охотничий азарт приводит к умопомрачению, редкие товары делают людей преступниками. Именно поэтому Премудрый человек заботится о чреве и пренебрегает тем, что можно лицезреть очами. Он отбрасывает то и берет это.

Комментарий И.И. Семененко

В этой главе Лаоцзы негативно оценивает эмпирическое созна­ние, признавая его губительным для здоровья и благополучия челове­ка. Символом такого сознания становятся "очи", выступающие наибо­лее ярким признаком исключительной ориентации на чувственное предметное бытие.

Число пять связано с традиционным древнекитайским представлени­ем о мироустройстве. Согласно ему, космос, все предметы и явления образуют вполне определенную систему взаимосвязей, где ведущими являются силы Инь и Ян (о них см. главу I первого раздела книги) и "пять элементов": вода, огонь, металл, дерево, почва, которым соответствуют "пять цветов", "пять звуков" и "пять вкусов". Их схема могла быть такой:

пять элементов   металл   дерево   вода         огонь         почва

пять цветов         белый    синий    черный     красный   желтый

пять звуков*        шан       цэюэ      юй            чжи           гун

пять вкусов         острый  кислый  соленый   горький    сладкий

*Имеются в виду пять ступеней гаммы (пентатоники), названия которых здесь приводятся.

В конце главы формулируется ее главная антитеза: "очам" проти­вопоставляется понятие фу, означающее: "живот", "брюхо", "чрево", "утроба", "нутро", "центр", "середина" , "внутренний", "глубинный", "обнимать", "охватывать", "лелеять". О нем как о синониме интуитив­ного знания и истинного бытия см. главу III первого раздела книги. Тот же смысл в противопоставлении "этого" "тому", где "это" ассоцииру­ется с "я" (см. главу IV первого раздела).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...к умопомрачению" - расстраивать - значит утрачивать. Утрачивают пригодность рта, и потому говорится о расстройстве. Ведь уши, глаза, рот и сердце следуют своей природе. Не используют их в соответствии с природой и путем, а, напротив, наносят вред самости, поэтому и говорится, что утрачивают зрение, слух, расстраивают вкус, помрачаются умом.

"...преступниками" - редкие товары препятствуют идти прямым путем, поэтому "делают людей преступниками".

"...берет это" - кто заботится о чреве, питает себя вещами; кто стремится лицезреть очами, делает себя рабом вещей, поэтому Премудрый человек "пренебрегает тем, что можно лицезреть очами".

Благоволение сменяется позором наподобие того, как конь трепещет. В знатности, как в нашем теле, заключено великое несчастье. Что подразумеваю, когда говорю: благоволение сменяется позором наподобие того, как конь трепещет? Благоволение проявляют к низшим. При обретении его они походят на вострепетавшего коня и походят на вострепетавшего коня, когда лишаются благоволения. В этом смысл высказывания: благоволение сменяется позором наподобие того, как конь трепещет. Что значит в знатности, как в нашем теле, заключено великое несчастье? Я потому страдаю от великого несчастья, что у меня есть тело. Но разве испытаю я несчастье, если у меня не будет тела? Кто своим телом станет Поднебесной, когда знатен, тому можно ее поручить. Кто своим телом станет Поднебесной, будучи любимцем, тому можно ее вверить.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь - два наиболее важных для понимания всей главы слова. Первое - цзин: "бояться", "страх", "беспокоиться", "содрогаться", "потрясение", указывающие в своем исходном значении на то, когда конь от испуга трепещет, шарахается, безудержно мчится, не подчиняясь управлению. Об этой основополагающей эмоции в земном человеческом самоутверждении, негативном корреляте метафизического страха см. главу V первого раздела книги. Вторым понятием является шэнь - "тело", "туловище", "ствол", "сам", "свой", "лично", "я". Имеется в виду не только плоть, не "тело" лишь в физическом смысле, а эмпирическая личность человека в ее вещественной определенности и единичности. Тезис об отождествлении такой личности с Поднебесной, то есть со всем сущим (в несколько иной формулировке он приводится также в главе 26), равнозначен добродетели самоуничижения и уступчивости, только и обеспечивающей универсальность и личную духовную свободу человека.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...трепещет" - благоволение всегда приводит к опозоренности, слава непременно оборачивается несчастьем. Благоволение и позор - одно и то же, слава и несчастье одинаковы. Если низший при обретении благоволения, позора, славы и несчастья как конь трепещет, то не способен ввергнуть в беспорядок Поднебесную.

"Что значит в знатности... великое несчастье?" - великое несчастье одного рода со славой и благоволением. Когда жизнь превыше всего, вступают в место смерти - это и называется великим несчастьем. Пристрастие человека к славе и благоволению дает обратный результат для его тела, отсюда и говорится: "В знатности, как в нашем теле, заключено великое несчастье".

"...есть тело" - от того, что у него есть тело.

"...если у меня не будет тела?" - при возвращении к самости.

"...поручить" - называется знатным, ибо не допускает, чтобы Поднебесная изменяла его тело. Такому тогда ее можно вверить.

"...вверить" - называется любимцем, ибо никто не может нанести вреда его телу. Такому тогда ее можно поручить. Лишь тому можно поручить Поднебесную, кто из-за благоволения, позора, славы и несчастья не наносит вреда своему телу и его не изменяет.

На что гляжу, но не могу увидеть, называю ровным; что слушаю, но не могу услышать, называю редким; что пробую схватить, но никак не удается, называю крошечным. Эти три расследовать нельзя, и потому создам из них одно, смешав. Что у него вверху, то не блестит, а что внизу, то не тускнеет; оно бесконечно и ему нельзя дать имени. Все время возвращается к отсутствию вещей. Это вид невидного, образ отсутствия вещей. Оно расплывчато, неясно. При встрече с ним не видят его спереди, а следуя за ним, не видят сзади. Владеют Дао древности, чтобы править нынешним наличием; в способности знать древнее начало заключена разгадка Дао.

Комментарий И.И. Семененко

Одна из центральных, наряду с главами 21 и 25, посвященная описанию Дао как лиминальной единицы. Структура первой части, которая завершается формулировкой триединства, рассматривается в главе I первого раздела книги. Триединое имя Дао - "ровное", "редкое", "крошечное" часто переводят, исходя не из семантики составляющих его слов, а из общего смысла отрывка: "невидное", "неслышное", "неощутимое". Но следует учитывать и контекст "Даодэцзина" в целом. Слово "ровный", кроме этой главы, встречается еще только в двух случаях, и оба раза прилагается в качестве эпитета "ровный" к Дао как к "пути" (41, 53). Путь настолько ровен, что на нем ничего не выделяется, не различается, и потому не видно, то есть сплошное равенство единицы. Замена "редкого" или "редкостного" - си на "неслышное", подчеркивая сверхчувственный аспект триединства, упускает важный для Лаоцзы акцент в этом слове на значении "единственный", "уникальный". Оно встречается в "Даодэцзине" шесть раз, в трех из них относится к слову (23), мелодии (41), к тому, что требуется услышать, а в трех остальных случаях указывает именно на редкость, тождественную единственности (43, 70, 74). Уже из такого сочетания напрашивается определение слова и музыки Дао прежде всего как неповторимо единственных, уникальных, тождественных лиминальной единице. И они могут прозвучать в качестве неповторимого, уникального чуда бытия. Слово "крошечный" - вэй встречается, включая данную главу, четыре раза (14,15, 36,64). Наряду с такими значениями, как "крошечный", "мелкий", "незначительный", оно имеет и другие: "скрытый", "тайный", "неясный", "скрывать", "глубокий", "сокровенный", "тонкий", "низкий", "худородный", "приходить в упадок", "хиреть". То, что в нем на первый план в "Даодэцзине" выходит значение именно "крошечного", "мельчайшего", яснее всего видно по его употреблению в главе 64, где вэй указывает на предмет, требующий "рассеивать", "рассыпать". "Рассыпать", "рассеять" легче всего именно "мельчайшее", "крошечное". Оно тогда относится к завершающей позиции триединства, когда "первозданное рассыпается на чаши" (28). Об этом же говорит его связь с "просветом" (36), относящимся к той же позиции. "Редкое", определяя в первую очередь слово и музыку, соответствует в числовой структуре двойке. Оно "выражает" изначальное "имя" - пороговую единицу и является той музыкальной "гармонией" - "смесью", которая создает целостность "пары". Принадлежность "ровного" к первой позиции триединства тоже несомненна.

Средняя часть представляет собой описание "вида", "лика" Дао. Начало описания строится по вертикали "верх - низ", середина - "смешение". Дао "расплывчато, неясно", ибо "безымянно" и не имеет очертаний, "вид невидного" с отсутствием предметного разграничения, а конец выводит на горизонталь "впереди - сзади", равнозначный рассмотрению Дао в аспекте времени: "переднему" соответствует древность, "заднему" - современность, о которых и говорится в заключение главы. Неразличение в "облике" Дао верха и низа, переднего и заднего свидетельствует о его целостном промежуточном состоянии, в котором эти пространственные координаты при взаимном разделении в то же время абсолютно тождественны, отмечая начальную и конечную грани пороговой единицы, образуемой "смесительным" действием "расплывчатой" второй позиции. Данное описание полностью укладывается в структуру триединства. Стоит отметить, что у него одинаковые рамки: вертикаль (верх - низ) и горизонталь-время (переднее - заднее) со второй триадой пар противоположностей из главы 2.

О связи древности и современности, подводящей к "разгадке Дао", см. первые две главы первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...смешав" - не имеет ни вида, ни образа, ни звука, ни отголоска и потому способно куда угодно направляться и повсюду проходить. Непостижимо. Тем более нельзя дать ему имя, полагаясь на слух, зрение и осязание. Поэтому "нельзя расследовать, и создает, из них одно, смешав".

"...образ отсутствия вещей" - скажешь ли, что его нет, когда благодаря ему образуются вещи? Скажешь ли, что оно существует? Ведь своей формы не показывает. Поэтому и говорится: "Это вид безвидного, образ отсутствия вещей".

"...неясно" - не может быть определено.

"...нынешним наличием" - наличие относится к наличию того, что ныне происходит.

"...разгадка Дао" - неимеющее формы и имени есть прародитель десяти тысяч вещей. Хотя древность и современность неодинаковы, и меняются времена, обычаи, но только благодаря ему во всем обретается порядок, и потому можно "владеть Дао древности, чтобы править нынешним наличием". И пусть древность далека, но ее Дао до сих пор существует. Поэтому, живя и ныне, можно знать древнее начало.

Искусные мужи древнего времени были тонки, чудесны, сокровенны, проницательны. Их глубины не различить. А раз не различить, то опишу их через силу внешне. Они выглядят такими нерешительными, словно зимою переходят реку. И та­кими неуверенными, словно боятся окружающих соседей. Своей учтивостью напоминают гостя. Расхлябанны, как лед перед началом таяния. Они просты, как дерева обрубок, и просторны, как долина. У них все смешано, словно в грязи. Кто может, успокаиваясь, постепенно добиваться чистоты в грязи? Кто может при посредстве вечного движения постепенно воскрешать в покое? Кто сберегает это Дао, не стремится к полноте; ведь потому лишь, что не полон, он в состоянии, не прибегая к новому, достигнуть совершенства в ветхом.

Комментарий И.И. Семененко

Дао как "вид" лиминальной единицы, рисуемый в предыдущей главе, дается здесь уже в человеческом "лике". В переводе "внешнее" и есть "лик" - жун, означает также "вмещать", "емкость" и в этом значении выражает у Лаоцзы само понятие бытия - пустой вмещающей емкости. На это указывает приводимая в начале обобщенная характеристика "искусных мужей". "Тонки" - одно из значений отмеченного в предыдущей главе третьего имени Дао - "крошечный". Здесь впервые встречается лишь слово "проницательны", которое указывает не только на глубину понимания, но и на метафизическую способность проницать, пронизывать все существующее, свойственную "неналичию", "проходящему в то, что не имеет промежутка" (43).

Описанию самого их "лика" посвящена средняя часть главы. Смысл "нерешительности" и "неуверенности" раскрывается в слове "бояться", указывающем в данном случае на страх перед всем своим ближайшим окружением. К этому чувству Лаоцзы относится в нескольких случаях отрицательно, имея в виду страх перед правителем, властями (17, 72). Но в метафизическом смысле он оказывается наиболее ценной эмоцией в "Даодэцзине" - это боязнь "сойти с Великого пути" (53) и страх перед смертью (74), тождественный ее почитанию (80). Пренебрежение смертью (75), как и противником (69), Лаоцзы категорически не приемлет. Боязливость "искусных мужей" - это метафизический страх перед смертью - неналичием, составляющим ближайшее окружение всякого наличия. Ведь истинное бытие есть грань наличия и неналичия. На ней оставаться не легче, чем идти по тонкому льду. Учтивость, то есть уступчивость гостя, соответствует основному качеству бытия как пустого места: уступать себя для вмещения других. Сравнение со "льдом перед началом таяния" - та же метафора пребывания в промежуточной онтологической области, на грани исчезновения. Слово "обрубок дерева" - пу, в исходном значении: "необработанная древесина", тоже отмечает пороговую, на грани появления, единицу и в других случаях переводится как "первозданное" (19, 28, 32, 37, 57). "Долина" намекает на Дао в смысле пустой вмещающей емкости, а "грязь", муть смешения подчеркивает его неразложимую целостность в качестве "вещи, совершенной по смеси" (25).

В заключение "искусность" древних мужей уже ставится Лаоцзы в виде вопроса о способности добиться тех же качеств, обращенного к своим современникам. "Чистота" (означает еще и "беспримесность") в "грязи" подразумевает различие и тождество в Дао структуры и ее "смешения" - отсутствия, части и целого. "Вечное движение" в "покое" как источник жизни - образ истинного бытия, равнозначного триединству, где движение тождественно покою. В выводе о том, кто "сберегает это Дао", отказ от "полноты" и "новизны" акцентирует необходимость пребывания на грани пустоты - отсутствия, а значит, и старого, ветхого, уже уходящего из эмпирического, настоящего. Постепенность, неторопливость - антитеза поспешности, отрицаемой в главе 26.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...переходят реку" - выглядеть нерешительными при переходе зимой через реку - это как бы и хотеть и не хотеть переходить. Описывается то, что их чувства невыразимы.

"...вокруг соседей" - когда соседи со всех сторон вместе нападают, глава центра находится в нерешительности, не зная, куда повернуться. Это подобно тому как нельзя рассмотреть изначальное людей высшей добродетели, невозможно увидеть направленность добродетели.

"...словно в грязи" - все эти "словно" означают, что лики и образы таких людей нельзя изобразить и назвать.

" ...воскрешать в покое?" - когда упорядочивают вещи в темноте, добиваются просвета; успокаивают их в грязи - достигают чистоты; двигают ими, используя состояние покоя, - обретают жизнь. Это Дао самости. "Кто может", указывает на то, как это трудно. "Постепенно" значит полностью и осторожно.

"...не стремится к полноте" - полное переливается через край.

"...в ветхом" - ветхое - это покрывать.

В пределе достижения пустоты неколебимо сберегается покой В возрастании десяти тысяч вещей я зрю их возвращение. Вещей несметно много, и каждая возвращается к своему корню. Возвращение к корню называется покоем. Это означает возвращение к судьбе. Возвращение к судьбе делает незыблемым, знание незыблемого называется просветом. В незнании незыблемого - зло бессмысленного становления. Знание незыблемого емко, в емком общее, общее есть царь, царь - это Небо, Небо означает Дао, а если - Дао, значит, вечен и в безопасности всю жизнь.

Комментарий И.И. Семененко

В главе два ведущих смыслообраза, на противопоставлении которых она построена: цзо - возрастать, "входить в силу", на нее уповать и "корень" - гэнь, "возвращение" к нему. Семантика цзо и ее суть как эмпирического становления рассматривается в комментарии к главе 2 "Даодэцзина". "Зло" и "абсурд" эмпирического становления заключаются в том, что, несмотря на достижение какой бы то ни было "силы возмужалости" (включая богатство и знатность), "ей на смену спешит старость" и смерть (55). Подробный анализ этого "зла" см. в главе IV первого раздела книги. Под "корнем" имеется в виду "корень Неба и Земли" - "врата сокровенной самки" (6), "тяжесть" (26), а также "Дао вечной жизни и нескончаемого видения" (59). Он вполне идентичен формулируемым в начале абсолютному покою и пустоте и равнозначен Дао как всеохватной бытийной емкости. Отсюда и "знание незыблемого" - Дао совпадает с понятием емкости, которое, в свою очередь, отождествляется с общностью. Слово мин - "судьбы" могло еще означать "приказ", "жизнь", "имя", "назначение на должность" и др. В данном контексте ближе всего к нему все же понятие "судьбы" как непостижимо неизбежной сути жизни, "возвращение" к которой становящихся, уповающих на силу вещей происходит только в результате их смерти.

Последовательный ряд отождествлений: знание незыблемого - емкое - общее - царь - Небо - Дао - вечность и безопасность располагается согласно структуре триединства, но в обратном порядке от конца - грани чувственного бытия к изначальному Дао, где вечность и безопасность совпадают с абсолютным покоем и пустотой. Эта исходная "корневая" граница составляет и композиционную рамку данной главы.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...сберегается покой" - говорится о том, что достижение пустоты составляет в вещах предельно неколебимое, а сбережение покоя - их истинное правильное.

"В возрастании... вещей" - находятся в движении и росте.

"...зрю их возвращение" - их возвращение зрят в пустоте и покое. Все наличие возникает из пустоты, движение - из покоя. Хотя десять тысяч вещей и находятся в движении, они, в конце концов, возвращаются к пустоте и покою. Это в вещах предельно неколебимо.

"...к своему корню" - каждая возвращается к своему началу.

"...делает незыблемым" - при возвращении к корню обретают покой, поэтому называется покоем. Когда находятся в покое, возвращаются к судьбе и потому это означает возвращение к судьбе. При возвращении к судьбе обретают незыблемость жизни, поэтому делает незыблемым.

"...бессмысленного становления" - незыблемое в качестве вещи не является односторонним и никак не выделяется, у него нет вида того, что блестит или тускнеет, образа чего-то теплого или холодного, поэтому говорится: "знание незыблемого называется просветом". Только это возвращение делает способным охватить и проницать десять тысяч вещей и все вмещать. С утратой же этого зло проникает в природные задатки, и вещи с ними расстаются. Поэтому и говорится: "В незнании незыблемого зло бессмысленного становления".

"...емко" - нет ничего, что не охватывают и не проницают.

"...общее" - когда нет ничего, что не охватывают и не проницают, то достигают необъятной беспристрастности.

"...есть царь" - при необъятной беспристрастности становятся всеобъемлющими.

"...это Небо" - когда становятся всеобъем­лющими, то делаются равными Небу.

"...означает Дао" - когда соединяют добродетель с Небом и воплощают великую проницаемость Дао, то достигают предельной пустоты и неналичия.

"...вечен" - когда доходят до высшего предела пустоты и неналичия и обретают незыблемость Дао, то достигают предела, который не кончается.

"...всю жизнь" - неналичие в качестве вещи водой и огнем не повредить, металлом и камнем не разрушить. Когда им сердечно пользуются, тигру и носорогу некуда впиться клыками и рогом, оружию некуда вонзиться острием. Откуда же взяться опасности?

Наивысший - это когда низшие лишь знают о его существовании; ниже его тот, кого с любовью хвалят; еще более низкого - боится, самого же низкого - презирают. Кто не способен доверять другим, тому не доверяют. С какою неуверенностью наивысший относится к словам! Он ими дорожит! Когда же свершены дела, достигнуты успехи, то все в народе говорят: "Я самостен".

Комментарий И.И. Семененко

О четырех типах правления, определяемых по отношению к правителю "низших" и совпадающих с этапами исторической деградации общества в учении Лаоцзы, см. главу V первого раздела книги. Первое, "наивысшее" правление - этап как мир Дао противопоставляется всем последующим, главной, объединяющей чертой которых является отсутствие доверия. Под "доверием" - синь подразумевается органическое единство "высшего" и "низших", переживаемое каждым изнутри, в своем "я". Поэтому начальное и последнее понятия главы оказываются тождественными: понятие "наивысший" для "ста фамилий" есть их самостное "я". "Доверие", означающее также "искренность", "правдивость" и "известие", связывается в "Даодэцзине" со словом (8, 63, 81). И в данной главе вслед за "доверием" сразу же говорится о слове. "Неуверенность" в отношении к нему вполне идентична тому "промежуточному" состоянию, в котором находятся "неуверенные", но "искусные мужи" (15), пребывающие на грани наличия и отсутствия. Слово означает саму эту грань и, будучи бытийным, обладает той же ценностью, что и "кормящая грудью мать" (20), "добродетель" (51), "сокровенное тождество" (56), "это Дао" (62), "я" (70).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...о его существовании" - наивысший значит великий человек. Великий человек занимает высшее положение и потому говорится: "наивысший". Великий человек, занимая высшее положение, "пребывает в деле недеяния, проводит в жизнь учение, невыразимое в словах. Хотя десять тысяч вещей благодаря ему и возрастают, но он не считает это своим начинанием". Поэтому "низшие лишь знают о его существовании". Это значит, что они следуют высшему.

"...хвалят" - не способны действовать в бездействии, наставлять без слов, но осуществляют добро, оказывают милости, приводя к тому, что низшие могут их с любовью хвалить.

"...боятся" - не способные двигать людьми милосердием и человечностью, опираются на страх и силу.

"...презирают" - не способные законами исправлять и приводить к порядку народ, правят государством на основе знаний, и низшие знают, как от них уклоняться, их приказам не следуют.

"...не доверяют" - когда в управлении телом утрачивают природу, то заболевают, если, содействуя другим, утрачивают истинную сущность, возникают зло и раздор. Кто не способен доверять, не получает доверия. Это Дао самости. Знанием при неспособности доверять порядка не наладить.

"...самостен" - начала самости невидимы, намерение в ней неуловимо. Ничто не может изменить ее слова, и слово непременно находит отклик. Поэтому и говорится: "С какою неуверенностью наивысший относится к словам! Он ими дорожит!" "Пребывает в деле недеяния, проводит в жизнь учение, невыразимое в словах". Он устанавливает вещи, не используя формы. Вот почему, когда свершаются дела и достигаются успехи, сто фамилий не знают, отчего это происходит.

Лишь стоит пренебречь великим Дао, приходят с человечностью и справедливостью. А возникает мудрость, и появляется большая ложь. Когда враждует вся родня, то начинают исповедовать сыновнюю почтительность с родительской любовью. Страна объята распрей, и тогда жалуют преданные подданные.

Комментарий И.И. Семененко

Приводимые здесь понятия и принцип их структурной взаимо­связи см. в главе V первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...справедливостью" - утрачивают дело недеяния и на основе распространения знаний утверждают добро, чтобы вести и продвигать вещи.

"...ложь" - когда полагаются на ум и используют различные приемы для выявления коварства и лжи, то намерения обнаруживаются, формы проявляются, и все знают, как от этого уклоняться. Поэтому когда возникают знания и мудрость, рождается большая ложь.

"...подданные" - слава наипрекраснейшего рождается от великого зла, то есть у прекрасного и безобразного одни ворота. Шесть родственников - это отец и сын, старший и младший братья, муж и жена. Когда шесть родственников сами по себе приходят к согласию и в стране само собой устанавливается порядок, то никого не интересует, где находятся сыновняя почтительность, родительская любовь и преданные подданные. Только когда есть Дао, при котором рыбы забывают друг о друге в просторах рек и озер, возникает добродетель взаимопомощи [См. "Чжуанцзы", глава VI. Ван Би переосмысливает цитату из книги "Чжуанцзы", где беззаботность рыб в водном просторе ставится выше того, когда они, выброшенные на сушу, смачивают друг друга слюной в порыве "взаимопомощи" - И.И. Семененко].

Когда отринут мудрость и отбросят знания, от этого народу польза возрастет во много раз. Когда отринут человечность и отбросят справедливость, в народе воцарятся вновь сыновняя почтительность с родительской любовью. Когда отринут изощренность и отбросят выгоду, то воры и разбойники переведутся. Эти три дают лишь лоск и не годятся, поэтому проникнись главным: будь безыскусен, неразлучен с первозданным, уменьши свое личное, умерь желания.

Комментарий И.И. Семененко

См. комментарий к предыдущей главе. "Лоск" - перевод слова вэнь с первоначальным значением: "узор", "орнамент", "татуировка" и отсюда - "украшение", "узорчатый", "цветистый". Оно уже в древности означало "письменность", "литературу" и вообще понятие культуры, которое за ним впоследствии и закрепилось. Негативно относясь к культурному "лоску", Лаоцзы противопоставляет ему безыскусность и первозданность. О первозданном см. комментарий к главе 15. "Безыскусное" - су, в исходном значении - "некрашеный шелк".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...умерь желания" - мудрость и знания определяют талант, человечность и справедливость определяют человека, изощренность и выгода определяют пригодность. А тут прямо говорится о том, чтобы их отринуть. Лоск совершенно не годится. Если не содействовать тому, чтобы проникались главным, то будет нечем понять его суть. Поэтому говорится: "Эти три дают лишь лоск и не годятся", и потому призывает проникнуться главным: проникнуться безыскусностыо, первозданным, ограничением желаний.

Не ведаешь заботы, когда перестаешь учиться. Как мала разница между словами "да" и "ладно"! И как же связаны между собой прекрасное и безобразное! Чего страшатся люди, не может не страшить. Какое запустение! Нет этому конца! Толпа находится в веселье, словно на пиру или на празднике весны. Один я только пребываю безучастным и ни в чем себя не проявляю, как новорожденный, который еще не научился улыбаться. Я выгляжу понурым как бездомный. В толпе у каждого имеется какой-либо излишек, и лишь у одного меня - словно все утеряно. Какое сердце у меня, глупца! В нем столько безрассудности! Обыденные люди отличаются понятливостью, один я только ничего не смыслю. Обыденные люди дотошно во всем разбираются, один только я остаюсь невеждой. Какое у меня спокойствие! Оно напоминает океан. Несусь как ветер в вышине! Словно не могу нигде остановиться! Каждый из толпы находит себе применение, один я являюсь ни на что не годным неучем. В отличие от остальных людей, я дорожу лишь тем, чтобы меня кормила грудью мать.

Комментарий И.И. Семененко

Из "личных" глав - центральная в "Даодэцзине". В ней дается образное раскрытие сущности человеческой личности. Вводное изречение о связанных с учением заботах, при своей внешней оторванности от содержания остальной главы, вполне вписывается в ее контекст. Учеба предстает у Лаоцзы как один из самых наглядных знаков эмпирического становления, уводящего людей от пребывания в "чуде" возникающей жизни, от истинного сотворения, бытия на грани неналичия и бездействия (ср. с 48).

"Да" и "ладно" - утвердительные частицы при ответе, выражающем согласие. Разницы между ними по сути нет. Ставя в параллель к этому сходство прекрасного с безобразным, Лаоцзы намекает на то, что истинное бытие, обеспечивающее вечную жизнь, относится к среднему, промежуточному звену противоположностей, связующему их в целостность пары - триединство.

Далее следует один из важнейших тезисов о необходимости страха, под которым подразумевается метафизический страх смерти (см. главу IV первого раздела книги). Хуан, в переводе - "запустение" означает также: "заросшая сорняками", "невозделанная земля", "пустошь", "неурожай" и "распущенность", "излишество в удовольствиях". Этот образ (ассоциируется с картиной из главы 53, где есть строка: "поля заполоняют сорняки") является переходным от тезиса о страхе к описанию беззаботности людей, не понимающих всего ужаса смерти.

Затем даются родовые признаки человеческого "я" в его противопоставлении "толпе" (см. в главе IV первого раздела книги). Кроме местоимения "я" здесь очень важно многократно относимое к нему слово ду - "один", в котором сливаются понятия одиночества и индивидуальности. Оно означает: "один", "только", "отдельный", "бездетный", "одинокий", "единственный", "индивидуальный", "особый", "оригинальный", "своеобразный". "Кормящая грудью мать" - иносказание добродетели, которая является определением Дао как лиминальной единицы, равнозначной подлинному человеческому "я".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не может не страшить" - во второй части говорится: "Когда учатся, имеют каждый день прибыток, а занимаясь Дао, ежедневно терпят умаление" ["Даодэцзин", глава 48]. В таком случае учение есть стремление к прибытку того, на что способны, и к увеличению своих знаний. Но если быть удовлетворенным при отсутствии желаний, то зачем стремиться к прибытку? Если достигать всего без знаний, то зачем стре­миться к их увеличению? И у ласточек, и у голубей есть пары. Жителям холодной местности знакомы войлочные шубы. Самостного вполне достаточно, и добавлять к нему значит ввергаться в заботы. Какая разница - удлинить ли лапы у утки или укоротить ноги у журавля? Чем отличается то, когда продвигаются из страха за свою репутацию, от страха перед наказанием? Как мала разница между "да" и "ладно", прекрасным и безобразным! Поэтому чего страшатся люди, я тоже страшусь и не смею полагаться на это для своего использования.

"...этому конца!" - вздыхает о большой разнице между ним и обыденными людьми.

"...весны" - толпу соблазняют красота и продвижение вперед, сбивают с толку слава и выгода. Желая продвинуться вперед, стремятся состязаться и потому "находятся в веселье, словно на пиру или на празднике весны".

"...улыбаться" - то есть я безграничен, не имею определенной формы и поддающихся установлению признаков, "как новорожденный, который еще не научился улыбаться".

"...бездомный" - словно негде жить.

"...утеряно" - у толпы не может не быть чувств и стремлений, переполняющих грудь и сердце, поэтому и говорится: "у каждого имеется какой-либо излишек". Лишь я один безграничен, пребываю в бездействии, не имею желаний, словно их утратил.

"...глупца!" - сердце совершенного глупца ничего не различает. В нем нет ни привязанностей, ни желаний. В подобном состоянии его чувства не проявляются. Я словно совсем сник.

"...безрассудности!" - ничего не различает и не может сделать ясным.

"...понятливостью" - сияют своим светом.

"...разбираются" - проводят различия и разлагают.

"...океан" - чувства не проявляются.

"...остановиться!" - ничем не связан.

"...применение" - применение означает использование. Все хотят, чтобы у них было то, что может быть использовано.

"...неучем" - ничего не стремится делать, ничего не смыслит, остается невеждой, словно ничего не различает. Поэтому и говорит: "Являюсь ни на что не годным неучем".

"...мать" - кормящая грудью мать указывает на корень жизни. Человек отбрасывает то, что является корнем его жизни, и дорожит несущественными прикрасами. Поэтому и говорится об "отличии от остальных людей".

Все вмешается великой добродетелью, и в этом она следует лишь Дао. Дао в смысле вещи всецело смутно и расплывчато. И в нем, таком смутном и расплывчатом, есть образы! И в нем, таком расплывчатом и смутном, есть вещи! И в нем, таком глубоком и неясном, есть сгущенность! Его сгущенность обладает высшей подлинностью. В нем все является реальным. Издревле и доныне не исчезает его имя. Так оно собирает множество великих. Откуда мне известно, каким видом обладает множество великих? Отсюда.

Комментарий И.И. Семененко

О месте этой главы в "Даодэцзине" см. комментарий к главе 14. В первой строке - общая характеристика добродетели, своего рода формулировка темы главы, а от нее сразу переход к понятию "Дао , в смысле вещи", и уже ему посвящается вся средняя основная часть. Очевидно, что добродетель - это и есть "Дао в смысле вещи". Данное тождество подтверждается характеристикой добродетели как "великой" и в то же время "вмещающей". О семантике этих определений, приравнивающих добродетель к пустой емкости, см. главу V первого раздела книги. В его первой главе рассмотрено и понятие "вещи" в связи с намеченным здесь триединством "образа", "вещи" и "сгущенности". Определение добродетели как "Дао в смысле вещи" складывается из "пары" противоположностей: с одной стороны, Дао "глубоко", "расплывчато", "смутно" и "неясно", а с другой - отличается наличием "образа", "вещи" и "сгущенности" . "Образ" - сян указывает на "форму", "фигуру", "портрет", "лицо", на нечто очерченное, отграниченное, имеющее свой "лик". В семантике "вещи" - у особенно важны значения: "предмет", "сорт", "признак", в глагольной функции - "определить" , "квалифицировать" и "выбирать". Семантический спектр "сгущенности" - цзин в исходном смысле - "отборный, очищенный рис", таков: "чистый", "рафинированный", "без примеси", "отборный", "утонченный", "ясный", "тщательный", "отделанный", "сгущенный", "эссенция", "экстракт", "семя", "сперма", "дух", "душа", "энергия". В этом понятии на первый план у Лаоцзы выходят "чистота", "ясность", "беспримесность", совпадающие с предельной концентрацией, сгущенностью. Исходным и потому ведущим в нем является именно сгущение, которым и достигается абсолютная чистота, тождественная полноценной единичности - единому. То что цзин есть прежде всего "сгущенность", доказывает его синонимичность другому важнейшему понятию - "дыхание", главным достоинством которого является именно концентрация (10), означающая "гармонию" - "смесь", сведение к одному, то есть ту же концентрацию противоположностей (42). Будучи "Дао в смысле вещи", добродетель выступает его определенностью, концентрирующей, сосредоточивающей в себе полную безобразность, беспредметность и затемненность ("неясный" в исходном значении - "темный", "тусклый", "сумрак") с совершенной оформленностью, предметностью и ясностью. Это смыслообраз Дао как лиминальной единицы, в которой движение - создание структуры тождественно покою - бесструктурному целому.

"Подлинность" - чжэнь означает: "соответствующий действительности", "истинный", "фактический", "правда", "подлинный вид", "истинная сущность" и относит "Дао в смысле вещи" к тому, что есть на самом деле, к истинной бытийности. А словом "реальный" переводится "доверие" - синь, которое является также "вестью", откровением Дао, тождественным указанному выше подлинному бытию. Это и составляет вечное "имя" Дао.

Строка: "Так оно собирает множество великих" допускает и второй вариант перевода: "Так делается зримым прародитель множества". Но он более натянут, чем первый. Перевод зависит от понимания слова фу - "великий". Из его семантики непосредственно не следует другое возможное значение: "отец отцов", идущее от более поздних источников. И выражение "множество великих" больше соответствует контексту "Даодэцзина". Это "множество" начинается с "четырех великих" (25), ибо к нему у Лаоцзы относится уже превышающее первые три числа, и оно указывает на все множество вещей в момент их рождения, когда они еще являются "чашами" , на которые "рассыпается первозданное" (28).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...лишь Дао" - великая означает щель, пустоту. Лишь когда считают пустоту добродетелью, способны действовать в соответствии с Дао.

"...всецело смутно и расплывчато" - в "смутном", "расплывчатом" выражается восхищение отсутствием формы и связанности.

"...вещи" - начало вещей - в бесформенном, и они получают завершение благодаря несвязанности. Обретая таким образом свое начало и завершение, десять тысяч вещей не знают, почему это происходит. Поэтому и говорится: "И в нем, таком расплывчатом и смутном, таком смутном и расплывчатом, есть образы!".

"...сгущен­ность!" - в "глубоком", "неясном" выражается восхищение глубо­ким и далеким. Глубокое и далекое не может быть увидено. Но десять тысяч вещей благодаря ему становятся видимыми и определяется их подлинная сущность. Поэтому и говорится: "И в нем, таком глубоком и неясном, есть сгущенность".

"...реальным" - реальное - это реальное свидетельство. Вещи возвращаются к глубокому и неясному, и достигается предел подлинной сгущенности, определяется природа десяти тысяч вещей. Поэтому и говорится: "Его сгущенность обладает высшей подлинностью. В нем все является реальным".

"...имя" - высшая подлинность в своем пределе не может получить имени. Безымянное тогда и будет ее именем. Издревле и доныне именно таким образом все получало свое завершение. Поэтому и говорится: "Издревле и доныне не исчезает его имя".

"...собирает множество великих" - множество великих - это начало вещей. По безымянно­му судят о начале вещей.

"Отсюда" - это указывает на сказанное выше. Как я узнаю, что начало вещей заключается в неналичии? Узнаю отсюда.

Изогнутое цело, кривое прямо, пустое полно, ветхое ново, в малом обретают, при многом заблуждаются. Поэтому Премудрый человек держит в объятиях единое и в этом выступает образцом для Поднебесной. Себя не видит и поэтому находится в просвете; не считает себя правым и поэтому заметен; не хвастается и поэтому заслужен; не зазнается и поэтому всех старше. Он не соперничает и поэтому никто не может с ним соперничать. Разве не имеют смысла сказанные в древности слова о том, что изогнутое цело? К истинно целому и возвращаются.

Комментарий И.И. Семененко

В первых шести парадоксальных высказываниях последнее явно отличается по смыслу от пяти предыдущих, подытоживая главную заключенную в них мысль. Отрицание "многого" как ценности предметного бытия (5,57,65,75) свидетельствует о том, что перед этим речь идет о "переворачивании" предметных ценностей. Неценимые человеческим миром изогнутость, кривизна, пустота, ветхость, малость приравниваются каждая своей почитаемой в нем противоположности. Это полностью соответствует пребыванию на грани противоположностей, прежде всего - наличия и неналичия, когда по-настоящему существуют лишь при минимуме предметного наличия. Это и будет бытие как единое, заключенное "в объятия", вмещаемое мудрецом, взявшим на себя функцию пустой емкости. Такому "образцу" могут подражать только особым образом: именно вмещением в него, приводящим того, кто вмещается, в то же состояние ограниченной пустоты.

Четыре положения, следующие за "образцовостью" мудреца, раскрывают ее по позициям триединства - аспектам его сущностного самосозидания как вмещающей емкости. Негативным аналогом этому является эмпирическое становление, о котором говорится в главе 24 (см. о нем главу IV первого раздела книги).

"Вернуться" - значит возвратиться домой и жить дома. Это "возвращение к корню" (16) - пустоте и неналичию, составляющим истинное бытие.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...цело" - когда не видит себя, его просвет целостен.

"...прямо" - когда не считает себя правым, его правота заметна.

"...полно" - когда не хвастается, то заслужен.

"...ново" - когда не зазнается, его добродетель вечна.

"...заблуждаются" - Дао самости подобно дереву. Чем больше вырастает, тем дальше отрывается от своего корня, а растет мало, и не отрывается от корня. При многом удаляются от своей подлинной сущности, поэтому и говорится, что заблуждаются. В малом обретают свой корень, поэтому и говорится, что обретают.

"...для Поднебесной" - единица - предел малости, образец есть то, чему подражают.

То слово самостно, что редко. Поэтому-то вихрь не буйствует все yтpo, ливень не хлещет целый день. Кто это делает? Нeбo и Земля. Коль даже Небо и Земля ничего не в силах делать вечно, то человек тем паче. Поэтому и предаются Дао. У кого Дао, тот ему тождествен; добродетельный тождествен добродетели, утративший тождествен утрате. Кто отождествляет себя с Дао, того Дао тоже обретает с радостью; кто отождествляет себя с добродетелью, того добродетель тоже обретает с радостью; кто делает себя тождественным утрате, того утрата тоже обретает с радостью. Кто не способен доверять другим, тому не доверяют.

Комментарий И.И. Семененко

Об указанных в первой строке "редкости" и "самости" в приложении к слову см. главу II первого раздела книги. В конце Лаоцзы говорит о "доверии", которое в своих значениях "правдивости" и "вести" тоже относится к слову и даже составляет его сущность, то есть, начав данную главу со слова, он на нем же ее завершает. Одно только слово здесь и рассматривается. Но слово, конечно, не обычное, выходящее за рамки эмпирической действительности. Его "редкость" - уникальность, тождественная "слабости" предметного выражения, сочетается в нем с вечностью существования, как с тем, что противопоставляется кратковременности чувственных вещей (вихрь, ливень), обусловленной силой их проявления. Это есть слово на грани наличия и отсутствия, то есть само "Дао в смысле вещи" - "добродетель" (21). А такое Дао - добродетель в сфере предметного бытия предполагает не приобретение, но утрату (48). Отсюда и определение самостного слова - бытия как тождества с Дао, добродетелью и утратой. Слово "Дао" есть добродетель, добродетель же составляет yтpaту, равнозначную подлинному обретению - вечной жизни (о добродетели как обретении см. также коммент. Ван Би к главе 38 во втором разделе книги).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...редко" - "Что слушаю, но не могу услышать, называю редким" . В одной из следующих глав говорится о том, что "как же пресны, как безвкусны" слова, источаемые Дао. "Глядя на них, не вполне найдешь, чего увидеть, слушая их, не вполне найдешь, чего услышать" [цитируется "Даодэцзина", глава 35]. В таком случае безвкусное слово, в котором не вполне найдешь, чего услышать, и является совершеннейшим словом самости.

"...тем паче" - это говорит о том, что все сильное, стремительное, красивое и цветущее не вечно.

"...ему тождествен" - предаваться - значит предаваться Дао в своих действиях. Дао отсутствием формы и бездействием завершает и поддерживает десять тысяч вещей. Поэтому у кого Дао, считает своим господином бездействие и наставляет без слов, "так непрерывен, вроде существует" [цитируется "Даодэцзина", глава 6], и вещи обретают свою подлинную сущность и становятся одним телом с Дао. Поэтому и говорится: "ему тождествен".

"...тождествен добродетели" - обретение указывает на малое [Ван Би под добродетелью понимает обретение - И.И. Семененко], "в малом обретают", поэтому и говорится об обретении. Когда действуют так, что обретают то становятся одним телом с обретением. Поэтому и говорится: "тождествен обретению".

"...тождествен утрате" - утрата - это множество забот. При множестве забот терпят утрату, поэтому и говорится об утрате. Когда действуют так, что утрачивают, то становятся одним телом с утратой. Поэтому и говорится: "делает себя тождественным утрате".

"...утрата тоже обретает с радостью" - это значит: по мере того как что-то делают, оно становится им тождественным и откликается.

"...не доверяют" - кто не способен от всей души доверять низшим, тому не доверяют.

Долго на носках не устоять, далеко широким шагом не пройти. Кто себя видит, тот не ведает просвета; кто считает себя правым, не заметен; кто хвастается, не заслужен; кто зазнается, тот других не старше. У кого Дао, тот этого не делает, ибо такое поведение, согласно Дао, равняется тому, когда переедают или впустую ходят, а этого не любит, кажется, никто.

Комментарий И.И. Семененко

Вся глава посвящена отрицанию эмпирического становления. На него указывают четыре положения - от видения себя до зазнайства, развернутые здесь как отрицательный аналог структуры лиминальной единицы (см. главу IV первого раздела книги). Их обрамляют строки, в которые вводятся две пары противоположностей: стояние на носках и ходьба широким шагом, переедание и ходьба впустую. Они вполне параллельны и по смыслу совпадают между собой. Обе эти пары также являются негативным соответствием лиминальной структуры Дао, где акцентируется, наряду с триединством, принцип парности. Само Дао и "стоит", и одновременно "ходит" (25).

"Переедание" явно ассоциируется с "чревоугодничеством" и "пресыщенностью", о которых говорится в главах 53 и 72 (о метафизическом и этическом смысле этих понятий см. главу V первого раздела книги). "Впустую ходить" - значит не "ходить" как Дао, то есть не сформировываться в качестве лиминальной единицы - личности. "Стояние на носках", по семантике этого слова, подразумевает надежду, желание чего-либо добиться, и на то же, по сути, указывает "ходьба широким шагом" - "поспешность", которая отрицается в главе 26.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...не устоять" - стремясь продвинуться вперед, лишаются безопасности, поэтому говорится: "Долго на носках не устоять".

"...ходят" - если судить, исходя из Дао, это подобно поведению Си Чжи [Си Чжи - полководец и государственный деятель княжества Цзинь (VII в. до н. э.), говоривший, что никто не равен ему по правдивости, уму и храбрости. - И.И. Семененко] или объедкам от роскошного угощения. Прекрасное вначале может стать мерзким, и заслуженный вначале, когда этим кичится, начинает походить на бородавку.

Существует одна вещь, совершенная по смеси. Она родилась прежде Неба и Земли. О, как она безмолвна и бесформенна! Стоит одна и неизменна, ходит кругом, и ей ничто не угрожает. Она может быть для Поднебесной матерью. Мне не известно ее имя. Наделяю эту вещь прозванием "Дао" и через силу отыскиваю для него имя "Великое". Великим называю уходящее, уходит - значит далеко находится, а далеко находится - значит возвращается. Поэтому-то Дао и велико, велико Небо, и велика Земля, велик и царь. Во вселенной пребывают четверо великих, и место одного из них занимает царь. Примером для людей является Земля, для Земли примером служит Небо, для Небес примером выступает Дао, Дао свой пример находит в самости.

Комментарий И.И. Семененко

Одна из самых важных глав "Даодэцзина". Все ее понятия достаточно подробно рассматриваются в первом разделе книги, главным образом в его главах I и II. Остается только уточнить понятие примера, подражания, которое здесь не просто космологично, но является принципом метафизическим, бытийным. "Брать пример", "служить образцом", "подражать" - это взятое в глагольной функции - слово фа, его основные, наряду с данным, значения: "приказ", "закон", "правило", "образец", "норма", "способ". Внешне "четверо великих", составляющих универсум в соответствии с указанным принципом образуют строгую иерархию, где низшая ступень - человек, а высшая - самость. Но то, что высшим образцом, нормой, законом выступает самость, сразу же всякую иерархичность устраняет. И человек подчиняется не Земле, Небу и даже не Дао, а собственной самости. Кроме нее, он не подчиняется ничему, что от него отграничено, отъединено, опредмечено, не входит в его сущность. Сама эта "иерархия" представляет собой ту же структуру лиминальной единицы, которую образуют "четверо великих". Если в качестве "великих" они ее составляют в последовательности от Дао к человеку, то в заключение, ориентирующем на подражание, приводится та же структура триединства, но в обратном порядке: от человека до Дао с завершающим акцентом на самости. Это подтверждается всей философией Лаоцзы. Человек, Земля, Небо и Дао проницают друг друга в самости, являясь в ней неразложимой "смесью" единого целого.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...прежде Неба и Земли" - смешанное непостижимо, но десять тысяч вещей, благодаря ему, получают завершение, поэтому и называется "совершенной по смеси". Неизвестно, чье дитя, и от;сюда: "родилась прежде Неба и Земли".

"...неизменна" - безмолвна и бесформенна значит не имеет формы и тела. Ничто ей не пара, поэтому говорится: "Стоит одна". Возвращается ли, или преобразуется, приходит ли к концу или началу, но своей незыблемости не утрачивает. Поэтому и сказано: "неизменна".

"...матерью" - ходит кругом и, бывая всюду, избегает опасности, способна рождать и хранить в целости великую форму. И потому "может быть для Поднебесной матерью".

"...ее имя" - именем определяется форма. Совершенное по смеси и бесформенное не может быть определено. Поэтому и говорится: "неизвестно ее имя".

"...прозванием "Дао" - именем определяется форма, а прозванием величают. Можно называть "Дао", потому что нет ничего, что из него бы ни исходило. Из совершенного по смеси оно может величаться самым великим".

"...имя "Великое" - я потому даю ему прозвание "Дао", что оно может величаться самым великим. Если допытываться, откуда идет определение его прозвания, то оно связано с великим. А когда великое с чем-то связано, непременно возникает разделение, при разделении же оно утрачивает свою высшую предельность. Поэтому и говорится: "через силу отыскиваю для него имя "Великое".

"...уходящее" - уходящее - значит ходит. И только не придерживается какого-либо одного великого тела. Ходит кругом и всюду бывает. Поэтому и называется "уходящим".

"...возвращается" - далеко находиться - значит достигать предельного. Везде до конца его исчерпывает и не замыкается только на том, чтобы уходить. Поэтому и говорится: "далеко находится". Не ограничивается тем, куда направляется. Телом независима. Поэтому и говорится: "возвращается".

"...велик и царь" - в жизни Неба и Земли самым ценным является человек, а царь - главный у людей. И хотя не ведает великим, но тоже относится к великому и составляет пару трем остальным. Поэтому и говорится: "велик и царь".

"...четверо великих" - четверо великих - это Дао, Небо, Земля и царь. Вещи при наличии звания и имени не составляют своего предельного. Когда говорят о Дао, то у этого есть источник. А есть источник, и только затем дается название Дао. В таком случае это Дао, самое великое из величаемого, уступает невеличаемому великому. Невеличаемое, которое нельзя назвать, - это вселенная. Дао, Небо, Земля и царь находятся внутри невеличаемого. Поэтому и говорится: "Во вселенной пребывают четверо великих".

"...занимает царь" - велик, ибо является главой людей.

"...в самости" - брать пример значит подражать. Человек не идет против Земли и тогда обретает полную безопасность - так он подражает Земле; Земля не идет против Неба и тогда может всецело поддерживать - так она подражает Небу; Небо не идет против Дао, и тогда способно полностью покрывать - так оно подражает Дао; Дао не идет против самости и тогда обретает свою природу. Когда подражают самости, в квадратном подражают квадратному, в круглом - круглому. В самости ничему не противостоят. Самость говорит о том, что не поддается величанию, выражает верх предельного. Использовать знание - это хуже, чем не иметь знания. Душа тела уступает образу сгущенности, образ сгущенности уступает бесформенному. Иметь образец - это хуже, чем не иметь образца. Поэтому и подражают последовательно один другому. Дао следует самости, и потому Небо на него опирается, Небо берет пример с Дао, и потому Земля ему подражает, Земля берет пример с Неба, и потому человек ей уподобляется. Таким образом он и становится главным, являясь тем главным, кто соединяет их в одно.

Тяжесть составляет корень легковесности, покой есть государь поспешности. Вот почему Премудрый человек, даже когда он целый день идет, не разлучается с тяжелою поклажей. И даже разместившись в царственных чертогах, он остается беззаботен и далек от мира. Да и как может властелин десятка тысяч колесниц относиться к себе легковеснее, чем к Поднебесной? При легковесности утрачивают корень, из-за поспешности теряют государя.

Комментарий И.И. Семененко

"Легковесность" и "поспешность" характеризуют человеческую жизнь и в целом - предметное бытие; им противопоставляется их "корень" и "государь" - "тяжесть" и "покой", указывающие на Дао в качестве лиминальной единицы. "Корень" - тот же, что и в главах 6, 16, 59 ''Даодэцзина". И он вполне тождествен "государю" как главенствующему метафизическому началу. Точно так же и "тяжесть" равнозначна "покою". Они сводятся в образ долгого ("целый день") "хождения" в неотрывном, слитном единстве с "тяжелой поклажей". Этот образ подсказывается уже одним из значений слова "тяжесть" - чжун: "кладь", "грузовая повозка", "обоз". И в семантике "ходить", "хождение" - сын, поскольку речь идет о "далеком пути", тоже может подразумеваться в качестве побочного смысл "дорожного снаряжения". Поклажа замедляет ходьбу, обеспечивая ее длительность, - явная метафора сложения лиминальной единицы - личности по принципу триединства: движение сливается с покоем, и счет до трех неизменно заканчивается на единице. Этот покой - незыблемость единого выражает и "беззаботность" правителя, его "далекость от мира". Он далек по своей сущности от чувственного бытия, но един с ним, с Поднебесной, которую в себя вмещает. Это и есть его "корень", единичность-единственность, его личность. И она как целостность мира ценнее всей предметной множественности.

"Властелин десятка тысяч колесниц" указывает на верховного правителя Поднебесной - Сына Неба (Тянь цзы), царя. По системе административно-территориального деления Древнего Китая эпохи Чжоу (XI-III вв. до н. э.) Сын Неба мог выставить 10 ООО боевых колесниц, князья (чжухоу) - по 1000.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...государь поспешности" - ничему легкому не под силу удержать тяжелое и малому - одолеть великое. Кто не ходит, заставляет ходить, кто не двигается, заведует движением. Именно поэтому тяжесть непременно составляет корень легковесности, покой всегда является государем поспешности.

"...поклажей" - считает тяжелое корнем и потому с ним не разлучается.

"..далек от мира" - не занимает этим своего сердца.

"...теряют государя" - легковесному не одолеть тяжелое. Утратить корень - это потерять себя, утратить государя значит лишиться положения государя.

Умелая езда не оставляет следа, от умелых слов не остается крапин, умея сосчитать, не прибегают к счетным биркам; когда умело запирают дверь, не применяют никаких замков, но ее не отпереть; когда с умением завязывают узел, не используют веревки, но его не развязать. Так и Премудрый человек проявляет неизменное умение спасать других, и потому нет брошенных людей; умеет с неизменностью спасать вещи, и потому они не брошены. Это зовут внезапно набегающим просветом, Поэтому-то добрый человек недоброму наставник, недобрый же для доброго опора. Когда не дорожат своим наставником и не щадят своей опоры, то пусть бы были даже и умны, но пребывают в тяжком заблуждении. В этом заключается вся суть и тайна.

Комментарий И.И. Семененко

Здесь главное понятие - шань, используемое сначала в значении "уметь", "быть искусным в чем-либо", а затем, во второй части, - "доброго", "добра". Искусность незаметно переходит в добро, поскольку речь идет о метафизическом мастерстве сотворения, технике сбережения бытия. И потому в первых пяти высказываниях подчеркивается его сверхчувственный аспект: без "следов", словесных "крапин", "счетных бирок", "запоров" и "веревки". Сами они располагаются в соответствии со структурой триединства (42). "Езда" ("хождение") - переход к единичному, "слова" - выражение его смысла, отмечающее поворот к двойке - паре, "счет" ("число") есть уже третья позиция, тройка как целостность пары, которая и образует сущностное число - лиминальную единицу. "Запирание двери" указывает на ограничение счета до трех этой единицей. А "узел" - переход ко множеству вещей, "завязанных" в целостность той же единицы, основы бытия каждой единичной вещи. "Спасение" и заключается в обеспечении таким образом их бытийности. "Премудрый человек" составляет структуру триединства с "людьми" и "вещами". Слияние индивидуальности и целого определяется как "просвет" - нахождение в промежуточном, лиминальном состоянии, равнозначном мистической интуиции, которая может "набегать" только "внезапно". О мистической интуиции, тождественной бытию, см. главу III первого раздела книги. А в главе V этого раздела рассматривается взаимосвязь "добрых" и "недобрых" людей.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...следа" - действуют, следуя самости, не создают, не начинают, поэтому вещи достигают совершенства и не оставляют следов.

"...крапин" - следуют природе вещей, не различают, не разделяют, поэтому их врата никаким крапинам недоступны.

"...биркам" - опираются на числа вещей без обращения к форме.

"...не развязать" - опираются на самость вещей, не учреждают, не используют, поэтому запоров и веревки не применяют, а отпереть и развязать нельзя. В этих пяти говорится о том, когда следуют природе вещей, не учреждают, не используют, не ограничивают вещи формой.

"..людей" - премудрый человек не устанавливает форм и имен для контроля над вещами, не создает стимулов продвижения, с помощью которых отличают и отбрасывают недостойных. Помогая десяти тысячам вещей быть самостными, не считает это своим начинанием. Поэтому и говорится, что "нет брошенных людей". "Когда не возвышают лучших и способных, в народе, нет соперничества; когда не ценят редкие товары, в народе не бывает воровства; когда устраняют все соблазны, сердце народа не находится в смятении" [Даодэцзин глава 3]. Когда неизменно способствуют тому, чтобы в сердце народа не было желаний и заблуждений, то нет брошенных людей.

"...наставник" - выдвигают доброго для наставления недобрых, поэтому называется наставником.

"...для доброго опора" - опора значит завладеть. Добрый человек добром выравнивает недобро и устраняет добром недобро. Поэтому недобрые люди - это то, чем овладевают добрые.

"...заблуждении" - хотя и имеют знания, но из-за того что полагаются на знания и не следуют вещам, непременно ошибаются в своем учении. Поэтому и говорится: "пусть бы были даже и умны, но пребывают в тяжком заблуждении".

Кто, зная о своем мужском начале, сберегает в себе женское, становится ущельем Поднебесной? А став ущельем Поднебесной, не разлучается с незыблемою добродетелью и возвращается к младенцу. Кто, зная, что он светел, сберегает свою темноту, становится для Поднебесной образцом. А став для Поднебесной образцом, не вносит изменения в незыблемую добродетель и возвращается к бескрайности. Кто, зная что он славен, сберегает свою опозоренность, становится долиной Поднебесной. А став долиной Поднебесной, преисполняется незыблемою добродетелью и возвращается к тому, что первозданно. Первозданное же рассыпается на чаши. Когда Премудрый человек для них находит применение, то становится главой чинов. Великое кроят не разрезая.

Комментарий И.И. Семененко

Глава раскрывает сущностное самостановление лиминальной, пороговой личности. С первых же строк подчеркивается, что человеческая личность может быть только двуполой, муже-женской (см. об этом , главу I первого раздела книги). Отсюда она предстает как целостность двух рядов противоположностей. В ней слиты воедино мужской и женский элемент, свет и темнота, слава и позор. Эти три пары противоположностей образуют три аспекта - этапа становления личности по схеме триединства в трех следующих друг за другом композиционно одинаковых отрывках. Обращает на себя внимание синонимичность "ущелья" в первом отрывке и "долины" в третьем. "Ущелье" еще означает: "горная речка", "пустота", а "долина" - "пропасть", "затруднение", "тупик". "Долина" отмечает переход от второй позиции к третьей, "рождение тройки" - целостности пары, равнозначной ограничению счета единицей, "тупику" как "пропасти", "обрыву" для числа (но не в смысле, подразумеваемом в главе 5 "Даодэцзина"), образующему число сущност­ное - лиминальную единицу, которая только и может приводить к бытию каждую единичную вещь. И потому связанное именно с "долиной" в третьем отрывке "первозданное" затем, в заключительной части главы, "рассыпается на чаши", то есть на вещи в их изначальном состоянии, указывая уже на создание тройкой при ее возвращении к единице "десяти тысяч вещей" (42). А первый отрывок явно говорит об исходной позиции в возникновении этой единицы, которую рождает Дао; метафорой ее начала является образ младенца. "Бескрайность" означает переход от первой позиции ко второй - неналичию и пустоте множественности как к оформлению единицы, делающему ее беспредельной.

Каждый из рассмотренных отрывков тоже строится по принципу триединства: формулируются противоположности с их "возвращением" к целостности пары. Каждый отрывок имеет и свою специальную тему, содержание. Первый, связанный с образом младенца, посвящен возникновению жизни, бытию. Во втором, где единство света и темноты равнозначно "просвету" (ибо для Лаоцзы единство всегда - "промежуток"), речь идет о знании. В третьем, противоположности славы и позора, указывают на нравственность, а в четвертом, вводящем образ "главы чинов", имеется в виду государственно-политическая сфера деятельности. Метафизика, гносеология, этика и политика выстраиваются в четкую структуру триединства. Анализ заключения о "Премудром человеке" и "кройке великого"; см. в главе V первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...к младенцу! - самец относится к переднему, самка - к заднему. Умеющий быть впереди всех, непременно держится сзади. "Вот почему Премудрый человек предпочитает находиться сзади, а оказывается впереди" [Даодэцин глава 7]. Ущелье не занимается поиском вещей, но они сами к нему возвращаются. Младенец не пользуется мудростью, а находится в согласии с мудростью самости.

"...образцом" - образец - это норма.

"...изменения" - изменение значит ошибка.

"...к бескрайности" - нельзя исчерпать.

"...к тому, что первозданно" - в этих трех говорится о том, что, когда возвращаются и сначала до конца держатся позади, добродетель сберегает то, где она находится. В одной из последующих глав сказано: "В обратном ходе заключается движение Дао" [Даодэцин глава 40]. Заслуг насильно не добиться, и незыблемо остаются со своей матерью.

"...чинов" - первозданное - это подлинная сущность. Когда подлинная сущность распространяется, то, словно чаши, возникают и появляются различные нравственные качества и разновидности. Поскольку они рассеяны, Премудрый человек устанавливает для них глав чинов, делает добрых наставниками, а недобрых - их имуществом, изменяет нравы и обычаи, способствует возвращению к единому.

"...не разрезая" - для великого закройщика сердцем является сердце Поднебесной, поэтому "не разрезает".

Кто вознамерится взять Поднебесную и ею заниматься, на мой взгляд, это ему не удастся. Поднебесная - чаша душевная, и сформовать ее нельзя. Формуя, ее только портят, владея же, утрачивают. Средь сущего одни ведут, другие следуют; одни выдыхают медленно, другие - быстро; одни становятся сильны, другие чахнут; одни поднимаются, другие гибнут. Именно поэтому Премудрый человек отбрасывает крайность, отвергает неумеренность, отказывается от излишества.

Комментарий И.И. Семененко

Отказ от объективации бытия, его опредмечивания, которые образно выражаются в том, когда что-то "берут" и по отношению к нему производят какое-либо действие, его "делают". При этом сам "делатель" отделен от своего "изделия". Именно так, по мысли Лаоцзы, управляют миром при отходе от Дао. "Душевная чаша" синонимична "душе долины" - "сокровенной самке" (6), ибо "долина", как и "чаша", относится к Поднебесной (28), то есть имеется в виду "долина - чаша" Поднебесной, наделенная "душой", а "самка" отождествляется со "скрепой" или, иначе говоря, со связью, узлом всего в мире, которым является тогда и "душевная чаша". Ее потому нельзя "формовать", что она, может составлять только "скрепу" - нераздельное единство со своим "формовщиком". Поэтому опредмечивание мира есть его разрушение и утрата. Опредмечивание и объективация равнозначны разрушению органического единства противоположностей, наблюдаемому в предметном бытии, где каждый оказывается какой-то одной из противоположностей - отдельной, изолированной, не составляющей "пары" с другой: "одни ведут, другие следуют". Так впадают в "крайность", "неумеренность", "излишество", которые приводят к гибели не только ведомых, но и ведущих. На это намекает слово "поднимаются" - цзо. К его более обычной, основной, семантике относятся значения: "разрушать", "ломаться", "подавлять", "оскорблять". Лаоцзы подчеркивает безличие такого нецелостного бытия многократным повторением неопределенного местоимения хо - "некто", в переводе: "одни" - "другие".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...душевная" - у души нет формы и очертания. Чаша создается соединением. Соединяет бесформенным, поэтому называется чашей души.

"...утрачивают" - природу десяти тысяч вещей составляет самость. Ей можно следовать, но ее нельзя формовать, в нее можно проницать, но ею нельзя владеть. Природа вещей незыблема, а ее совершенствуют и поэтому непременно портят. Вещи появляются и уходят, а ими владеют и поэтому непременно утрачивают.

"...излишества" - все эти "одни" и "другие" говорят о том, что вещи, идут ли против, вслед или перевертываются, не поддаются овладению и раскраиванию. Премудрый человек достигает высшей самости, проницает истинное положение десяти тысяч вещей и потому, следуя им, их не формует и, находясь с ними в согласии, ничего им не навязывает. Он устраняет то, что сбивает их с толку, и удаляет то, что повергает их в сомнение. Поэтому сердца не находятся в смятении и природа вещей сама собой обретается.

Кто помогает государю на основе Дао, не подминает Поднебесную оружием. В противном случае лишь ожидает крах. Где стоит войско, там растут колючие кустарники. После прохода большой армии настают голодные годы. У искусного сбывается, и только! Он не смеет брать оружием и подминать. У него сбывается, и он не зазнается; сбывается, и не кичится; сбывается, и не гордится; сбывается как неизбежное; сбывается при том, что он не подминает. На смену возмужалости, когда Находятся в расцвете сил, приходит старость. Это значит действовать вопреки Дао. А тому, кто действует вопреки Дао, конец приходит рано.

Комментарий И.И. Семененко

Ключом к этой главе является слово го с его основными значениями: "плод", "результат", "осуществлять", "становиться фактом", "действительный". В соответствии с контекстом оно переведено здесь как "сбывается" и указывает на то, что происходит непреднамеренно, спонтанно, "вырастая" из своего "корня" - самости, подобно плоду на дереве. Это сущностное становление по принципу триединства, противостоящее отрицаемому в предыдущей главе опредмечиванию. Кульминацией такого предметно-различительного подхода является попытка навязать свою волю миру с помощью оружия и войны. Здесь же дается и главный ориентир основанного на объективации и опредмечивании эмпирического становления: сила возмужалости, зрелости как высшая ценность, под которой имеются в виду не только физическое состояние, но также материальное и социальное положение (см. об этом главу IV первого раздела книги}. Символом этого земного самоутверждения выступает бесплодный колючий кустарник, соединяемый тут же с мыслью о неурожае и голоде. Ему и противопоставляется "плод" - животворное событие бытия, которое "сбывается".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...Поднебесную оружием" - даже тот, кто только помогает государю на основе Дао, не может подминать Поднебесную оружием. Тем более это относится к самому государю, который лично следует Дао.

"...крах" - зачинатель обязательно стремится установить заслуги и дать жизнь событиям, а у кого Дао, всегда устремлен к Возвращению и недеянию. Поэтому и говорится: "В противном случае лишь ожидает крах".

"...голодные года" - говорится о том, что армия - это зло и беда. От нее никакой помощи, а только один вред; губит людей, приводит к запустению поля. Поэтому и говорится: "там растут колючие кустарники".

"...и подминать" - сбываться - это помогать. Говорит­ся о том, что тот, кто искусен в использовании армии, спешит только помочь в беде. Он не захватывает Поднебесную силой оружия.

"...не гордится" - я не считаю войну почетным занятием и прибегаю к ней, лишь когда она неизбежна. Какие тогда могут быть зазнайство и гор­дость?

"...он не подминает" - это значит, что, используя войско, хотя и стремится помочь в беде и обеспечить успех, но лишь по причине времени и как неизбежное. Когда же их вновь приходится использо­вать, то только для устранения беспорядка, и никогда не пользуется тем, что сбывается, для насилия.

"...рано" - возмужалость указывает на резкое военное усиление. Подразумеваются те, кто подминают Поднебесную оружием. "...вихрь не буйствует все утро, ливень не хлещет целый день" [Даодэцзин глава 23]. И потому резкое усиление - это непременно: "А тому, кто действует вопреки Дао, конец приходит рано".

Отличное оружие - несчастья инструмент. Его, кажется, никто не любит. И им не ведает, у кого Дао. Благородный муж обычно самой ценной стороной считает левую, когда же он берется за оружие, то ценит правую. Оружие - несчастья инструмент, и благородный муж его своим не признает. Он пользуется им лишь по необходимости. Считает наилучшим сохранять невозмутимость и не восторгаться победой на войне. Ведь ею восторгаться - значит радоваться убиению людей. А кто радуется убиению людей - не может быть главою Поднебесной. В праздничной обрядности дорожат левой стороной, в траурной предпочитают правую. Подчиненные военачальника находятся на левой стороне, сам он занимает место справа. Значит, они размещаются согласно погребальному обряду, и им при множестве убитых следует оплакивать их с горечью и скорбью. Победа на войне заслуживает погребального обряда.

Комментарий И.И. Семененко

Одна из центральных глав, посвященных военной теме. Наряду с отрицанием войны, в собственном смысле, этот образ раздваивается и подразумевает также "войну" как сущностное самостановление личности. Ведущими являются понятия "правого" и "левого". Они достаточно емки по смыслу. Ю - "правая сторона" еще означала "почитаемый", "сильный", "запад", "правильный", "почитать", "помо;гать". Основными значениями цзо - "левой стороны" были также "низкий", "слабый", "неправильный", "восток", "презирать", "понижать". В Древнем Китае левая сторона в целом, за исключением немногих случаев (скажем, левого места на боевой колеснице), считалась менее почетной, чем правая. Но в философии Лаоцзы приниженность, имевшая метафизический смысл, была основой, источником высокого положения (см., напр., 39, 66) и потому обладала наивысшей ценностью. Правая и левая стороны составляли пару противоположностей, входившую в ряд других, совпадающих с ней и между собой пар, равнозначных триединству - лиминальной единице. Правой стороне соответствовали единица, наличие, Свет (Ян), самец, жар, движение, дерзость, жизнь через "убийство", левой - двойка, неналичие, Тень (Инь), самка, холод, покой, смерть, ведущая к воскрешению. Обрядность у Лаоцзы тоже оказывалась разделенной на противоположности, из которой "правой" была похоронная, а "левой" - праздничная (см. главу I первого раздела книги). В фразе: "Благородный муж обычно самой ценной стороной считает левую" другими основными значениями слова "обычно" - цзюй являются: "сидеть", "неподвижно находиться", "помещаться где-либо", "жить", "жилье", "местопребывание". Оно явно составляет здесь пару со следующим за ним выражением "браться (буквально: использовать) за оружие", такую же, как "стоять" и "ходить" (25), то есть образует одну из главных в триединстве пар противоположностей покоя и движения. Пороговая единица при "движении" счета остается в "покое", неизменной, ее неизменность относится к левой стороне, подвижность - к правой. При движении - переходе направо - пребывать в неподвижности слева - таков один из парадоксов лиминальной единичности. Для единицы - наличия - жизни требуется переход к двойке - множеству - неналичию - смерти, то есть война - убийство единицы, в результате которого она только и получает свою "самость" - подлинные наличие и жизнь на грани не наличия и смерти. Это означает находиться и направо и налево одновременно - "посредине", между ними, их соединять.

Для Лаоцзы современное ему общество - "место смерти" (50), которое предпочитает "правую сторону", то есть войну и убийство. Он с сарказмом сравнивает военные действия с погребальным обрядом. В подтексте - мысль о том, что его напоминает общество в целом, весь человеческий мир. Жить в нем невозможно без мировой скорби.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

В сохранившемся тексте комментария Ван Би остались непрокомментированными две главы - 31 и 66.

Дао, будучи незыблемым, не имеет имени. И хоть первозданное ничтожно, никто под Небесами его сделать своим подданным не в силах. Если владетели и царь смогут ему следовать, все десять тысяч вещей сами сочтут себя гостями, Небеса с Землей соединятся и снизойдет сладчайшая роса. Народ, не получив ни от кого приказа, сам меж собою уравняется. С началом кройки возникает имя; а возникает имя, узнают, когда остановиться. Узнав, когда остановиться, можно избежать опасности. Дао Поднебесной напоминает горную долину со стремящимся по ней в реку к морям потоком.

Комментарий И.И. Семененко

Приводимые здесь идеи и образы рассмотрены в гла­ве II первого раздела книги. К основным значениям слова "ни;чтожный" - сяо, наряду с отраженным в переводе, относятся: "маленький", "небольшой", "мало", "короткий", "узкий", "неважный", "малолетний", "пренебрегать", "наложница", "мелкий человек". По­нятие "гость" - бинь в исходном значении не просто гость, а "высокий гость", почетный; поэтому при своей приниженности и уступчивости, которые от него как от гостя требуются, он встречает весьма уважительный прием.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...гостями" - Дао бесформенно и не связывает; будучи незыблемым, не может иметь имени; в безымянном незыблемо, поэтому и говорится: "Дао, будучи незыблемым, не имеет имени". Сердцам первозданного как вещи является неналичие, и оно тоже безымянно. Поэтому для обретения Дао нет ничего лучше, чем сберегать первозданное. Умный может служить своими способностями, храброго могут использовать в военном деле, искусный может быть привлечен к работе, физически сильный может носить тяжести. А первозданное как вещь отличают тупость, отсутствие односторонности, близость к неналичию, поэтому и говорится: "Никто под Небесами его сделать своим подданным не в силах". Когда держат в объятиях первозданное, находятся в бездействии, не обременяют вещами в себе подлинного и не наносят вреда желаниями своей душе, то вещи сами считают себя гостями, и Дао само по себе обретается.

"...уравняется" - говорится о том, что когда Небо и Земля соединяются, то сладчайшая роса сама снисходит без чьих-либо поисков. Если я сберегаю свою подлинную сущность, то народ, не получая никаких приказов, сам меж собой уравняется.

"...опасности" - начало кройки - это когда рассыпается первозданное и впервые назначают глав чинов. В самом начале главы чинов не могут не устанавливать в соответствии с достоинствами имена для определения высоких и низких. Так "с началом кройки возникает имя". В связи с тем что после этого начинают бороться за разные пустяки, говорится: "а возникает имя, и узнают, когда остановиться". Называть же вещи, доверяясь имени, - это то, что ведет к утрате порядка. И потому, "узнав, когда остановиться, можно избежать опасности".

"...потоком" - потоки в горных долинах стремятся к рекам и морям, и реки с мерями их не созывают. Без призыва и поиска сами собой возвращаются. Те, кто осуществляют Дао в Поднебесной, сами меж собой уравниваются без всяких приказаний и обретают себя без того, чтобы это искать. Поэтому и говорится: "Напоминает горную долину со стремящимся по ней в реку к морям потоком".

Знающий людей умен, знающий себя находится в просвете. Одолевающий других обладает силой, одолевающий себя становится могучим. Кто знает то, что для него достаточно, - богат; кто действует с настойчивостью, когда могуч, тот обладает волей. Кто не утрачивает своего места, долговечен; кто не уходит когда умирает, продолжает жить вечно.

Комментарий И.И. Семененко

Состоит из четырех антитез. Кажутся расхожими мудрыми суждениями, но приобретают у Лаоцзы второй, скрытый план смысла. Взаимная противопоставленность членов внутри пар к концу даже внешне почти полностью снимается. Каждая антитеза есть целостность триединства, в котором первая, отрицаемая противоположность при переходе во вторую только и обретает истинный смысл и реальность. И эти четыре пары антитетических высказываний соответствуют четырем "переходам", образующим триединство: от Дао, рождающего единицу, до рождения тройкой "десяти тысяч вещей" (42). Дао - 1: знание, 1-2: способность (сила), 2-3: достаточность (в числовом выражении ограничение тройкой, равнозначной единице) и действие (осуществленность, оформленность единого), 3 - все множество вещей: долголетие, нескончаемо много лет жизни.

Под "умным" - чжи имеется в виду обладатель предметного знания. Оно у Лаоцзы заменяется глупостью, чтобы на их грани обрести "просвет" - высшее знание. В семантике "силы" - ли акцент на физической силе, тогда как "мощь" - цян, помимо значения физической силы, указывает еще на китайское акме - "сорокалетний возраст" - расцвет всех сил. Тезис о необходимости "знать то, чего достаточно", повторяется в главах 44 и 46. Раздваивается смысл в высказывании о "воле". Чисто грамматически вполне допустим перевод: "кто действует с настойчивостью, обладает волей". Цян - "могучий" может иметь здесь значение - "настойчиво". Но двусмысленность, видимо, сознательная: в рамках известного, общепринятого намекнуть на то, что делает его сомнительным. "Место" отмечает "порог" эмпирического существования, пограничное положение, грань жизни и смерти. Пребывание на нем и является гарантией долговечности. Кто "вечно живет", тот "не уходит" именно с этого пограничного места. "Уходить" - слово ван с семантическим спектром: "убегать", "отсутствовать", "не быть дома", "терять", "погибать", "умирать", "забывать". О проблеме достижения бессмертия в учении Лаоцзы см. главу IV первого раздела книги.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...в просвете" - ШШШ

"...могучим" - знающий людей лишь умен и уступает знающему себя - тому высшему, что превосходит ум.

ХХХ - одолевающий других лишь располагает силой и уступает одолевающему себя, силу которого ничто не может умалить. Прилагать свой ум к другим - хуже, чем прилагать его к себе, прилагать свою силу к другим - хуже, чем прилагать ее к себе. Когда входят в просвет сами, то ничто не может от него уклониться, когда прилагают силу к себе, то другие не претерпевают от этого изменений.

"...богат" - знающий свою самодостаточность ничего не утрачивает и потому богат.

"...волей" - когда упорно трудятся, чтобы быть способными претворить в жизнь, то их воля непременно осуществляется. Поэтому и говорится: "Кто действует, когда могуч, тот обладает волей".

"...долговечен" - когда в просвете вглядываются в себя, действуют, взвешивая свои силы, и не утрачивают своего места, то непременно достигают долговечности.

"...жить"! - хотя и умирает, но, если добивается того, чтобы его Дао жизни не утрачивалось, может сберечь свое долголетие. Дао продолжает существовать и при исчезновении тела, когда же тело существует, Дао тем более не приходит к концу.

Какая широта в великом Дао! Он может находиться слева, справа. Опираясь на него, вещей родится десять тысяч. И от них он не отказывается. Но его заслуги не приносят ему славы. Дает одежду, пищу всем вещам, но не становится их господином. У него незыблемо отсутствие желаний, и он может находиться в унижении. Все вещи к нему возвращаются, но он не становится их господином и может получить имя великого. Он потому может осуществить свою великость, что не признает себя великим.

Комментарий И.И. Семененко

"Широта" - фань в исходном значении: "бурный разлив", "наводнение", "разливаться", "переливаться", поэтому первая фраза в дословном переводе: "Как бурно разливается великое Дао!" Выражение "находиться слева, справа" разворачивается в такой ряд значений: "по левую и правую руку", "на противоположных сторонах", "со всех сторон", "кругом", "повсюду", "управлять", "помогать", "поддерживать", "вблизи", "приближенные", "ближайшие помощники". Дао и повсеместно, и наиболее близко, и его управление не отличается от помощи, поддержки. Так возникает ассоциация с образом матери. На него уже прямо намекает слово "опираться", "опора" - ши, под которым в древнекитайском языке подразумевалась прежде всего мать. Мотив о безотказности Дао в отношении вещей тот же, что и в главе 2 "Даодэцзина".

"Великость" Дао вполне тождественна его имени "Великое" (25). Оно "велико", то есть "старше" (у слова "великий" - да есть значение "старший", "первый"), первичнее остального в качестве триединства - все вмещающей пустой емкости. Отсюда и его приниженность: чтобы оставаться пустым, вместительным, уступая себя, свое место другим. По той же причине Дао не может быть господином, хозяином вещей. Им предоставляется полная свобода вмещаться в эту всеобъемлющую бытийную емкость, не дожидаясь "чьего-либо приказа" (51). Следование триединству может быть только спонтанным, самостным. Триединство составляет и композиционную основу главы, раскрывающую главные этапы в жизни чувственного бытия. Первая позиция в триединой схеме - рождение вещей, вторая, "материнская" - обеспечение их "одеждой и пищей", то есть "взращивание" (51), третья - "возвращение" к изначально единому в тот момент, когда они умирают.

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...справа" - это значит, что Дао разливается и проходит всюду, может быть слева и справа, вверху и внизу и в своем вращении по кругу находит применение. В таком случае оно не может не достигать всего.

"...в унижении" - все вещи рождаются благодаря Дао, но, родившись, не ведают о своем источнике, и по­этому, когда в Поднебесной незыблемо отсутствие желаний, каждая из десяти тысяч вещей обретает свое место как бы без того, чтобы Дао для вещей что-то делало. Отсюда и сказано, что "находится в унижении".

"...великого" - десять тысяч вещей возвращаются к нему для жизни, но оно прикладывает все силы к тому, чтобы они не знали о своем источнике. Это уже не является унижением и потому оно "может получить имя великого".

"...великим" - "Создают великое из незначительного, добывают трудное из легкого" [Эти два высказывания из главы 63 приводятся в обратной последовательности. - И.И. Семененко]

К держащему великий образ уходит Поднебесная. Уход к нему не причиняет ей вреда, но приносит мир, спокойствие и благоденствие. Музыка и яства останавливают проходящих странников. Но как же пресно, как безвкусно Дао, когда источается из уст! Глядя на него, в нем не вполне найдешь, чего увидеть; слушая его, в нем не вполне найдешь, чего услышать; когда же пользуешься им, его не исчерпать.

Комментарий И.И. Семененко

О заключенной здесь философии вкуса см. главу III первого раздела книги. В первой строке говорится о "держании", в последней - об "использовании". Оба эти понятия относятся к третьей позиции триединства, указывающей на "сгущенность", то есть на полную осуществленность "образа" (21), которой в триединой структуре чувственных восприятий соответствует вкус (первые две занимают последовательно зрение и слух).

"Проходящие странники" - многозначительное выражение. "Проходящие" является тем же словом, что и "миновать" - го в главе 64, характеризующее "скопище людей", "толпу". А "странник" - кэ указывает на "гостя", но в отличие от понятия, упоминаемого в главе 32, в нем подчеркивается значение "человека со стороны", "иноземца", того, кто "живет на чужбине", "имеет временное пристанище". Он покидает свой родной дом, которым для всего сущего является Дао, и, "проживая на чужбине" (в обособленности эмпирического существования), "проходит мимо" родных стен, уже при жизни больше туда не возвращаясь, привлекаемый сугубо внешним, поверхностным.

Такому скитальничеству противопоставляется "уход" мира к "держащему великий образ". "Образ" указывает на первую определенность изначального Дао как единицы. Его обладатель - это та "долина" (28), в которую "стекается" Поднебесная (32). При "уходе" к нему Поднебесная начинает составлять с ним единое целое, становясь такой же, как он, беспредельной вместительной емкостью - "душевной чашей" (29). Это и будет возвращение домой, к истинному бытию. Слово "уходить" - вен (иное, чем в главе 32) означает также: "проходить", "уходить в прошлое", "умирать", "прошедшее", "прошлое", "смерть". Поднебесная, "уходя" к обладателю "великим образом", "идет мимо" предметного бытия, на нем не задерживается и оказывается по отношению к нему в "прошлом", то есть для эмпирической действительности "умирает", но ее "смерть - уход" такого же характера, как и у достигшего идеала вечной жизни (33). "Уход" Поднебесной и его "смерть" вполне идентичны. Это вечность на грани отсутствия и пустоты, которая оборачивается беспредельной полнотой жизни. Потому такой "уход" и "не причиняет вреда".

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...Поднебесная" - великий образ - мать небесного образа. Не является ни холодным, ни теплым, ни прохладным и потому способен охватывать и соединять все вещи, не причиняя вреда. Когда государь его придерживается, к нему уходит вся Поднебесная.

"...благоденствие" - не имеет ни формы, ни различия, не проявляет односторонности и не заметен. Поэтому десять тысяч вещей могут без вреда к нему уходить.

"...не исчерпать" - это значит, что Дао глубоко и велико. Когда люди слышат слово Дао, то это совсем не то, как музыка и яства незамедлительно трогают и радуют человеческие сердца. Музыка и яства побуждают проходящих странников останавливаться, слова же, источаемые Дао, пресны и безвкусны. Когда, глядя на него, в нем не вполне находят чего увидеть, то оно не может радовать глаза, когда, слушая его, в нем не вполне находят чего услышать, то оно не может услаждать уши. Кажется непригодным, но при своем использовании неисчерпаемо.

Прежде чем что-либо сжать, следует сначала его растянуть; прежде чем что-либо ослабить, следует сначала его укрепить; прежде чем что-либо низринуть, следует сначала дать ему подняться; прежде чем у кого-либо отнять, следует сначала ему предоставить. Это зовут неуловимым крошечным просветом. Мягкое и слабое одерживает верх над твердостью и силой. Рыбе не годится выплывать из глубины. Бразды правления не следует показывать.

Комментарий И.И. Семененко

В этой главе нередко усматривают апологию политической хитрости. Но такой подход возможен только при буквальном понимании текста. Если и может тут идти речь о "хитрости", то она изначально относится к Дао, которое остается "скрытным" (4, 41) благодаря тому, что "действует в бездействии" (37).

Исходный тезис: противоположности "друг друга порождают" (2) и по отдельности не существуют. Каждая из них, будучи обособленной, неизбежно сменяется другой. Первые четыре высказывания проникнуты саркастической интонацией. Лаоцзы, как бы исходя из привычной для современных ему правителей психологии, советует им: хотите ослабить, повергнуть противника, тогда сделайте его сильным, дайте ему все. В подтексте этих рекомендаций уступчивость проглядывает как главный политический принцип Лаоцзы.

Сверхсильная слабость означает "использование" Дао (40), а "пользование" развертывается у Лаоцзы в ряд тавтологических значений полезности, пригодности, вещности, наличия, единичности (см. главу I первого раздела книги). "Слабость" подразумевает единичность Дао, совпадающую с бытийностью, которая обретается в "промежутке" между противоположностями, на грани полного бессилия. И потому она в сравнении с масштабами предметного бытия, конечно, трудно уловима, "скрытна", "крошечна" и образует именно "просвет" - высшую интуицию Дао при его самоопределении в качестве единого. "Глубина" - юань относится тоже непосредственно к Дао (4), а также к сущности "сердца" (8), с семантикой: "пучина", "бездна", "бездонная глубина", какой и является Дао в смысле бытийной емкости - пустоты, "уступающей" свое место абсолютно всему. "Выплыть" обозначается тем же иероглифом, что и "оторвать" - "то" в главе 54, где говорится об "умеющем охватить (дословно: обнять)" , которого "не оторвать". "Обнимают" же в "Даодэцзине" единицу, единое (22). По этим семантическим созвучиям, "не выплывать из глубины" значит быть способным "неотрывно" следовать Дао, "держа" его "в объятиях". "Бразды правления" - ли ци в своем исходном основном значении "острого оружия" трактуются у Лаоцзы в целом негативно (см., напр., в 57), но в этой исполненной сарказма главе они связываются с метафизикой уступчивости и самоумаления. И в межгосударственных отношениях лишь приниженность обеспечивает власть над миром, под которой имеется в виду достижение всеобщей абсолютной целостности. Не обнаруживать "бразды правления" есть, по сути, то же самое, когда мудрец "не желает выставлять на обозрение свои достоинства" (77).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...просветом"; - этими четырьмя способами устраняются наси­лие и беспорядок. Следуют природе вещей и приводят их к самоуничтожению. Создавая великое, не прибегают к наказаниям для устранения того, что само к этому близко. Потому и называется "неуловимым крошечным просветом". Чтобы сделать достаточно растянутым, доводят до этой достаточности, но если стремятся еще больше растянуть, то будет многими сжато. Более полезно то, когда при недостаточной растянутости изменяют это в стремлении растянуть, но тогда подходят к опасному рубежу.

"...показывать" - бразды правления - это оружие, которым государству приносится выгода. Когда следуют природе вещей, не прибегают к наказаниям для приведения других к порядку, и оружие становится невидимым, и каждая вещь обретает свое место - только это и составляет оружие, выгодное для государства. Показывать его людям значит полагаться на наказания. Когда управляют государством на основе наказаний, его теряют. Рыба, выплывая из глубины, непременно терпит утрату. Когда делают острым оружие государства и устанавливают наказания, показывая их людям, - это тоже непременно приводит к утрате.

Дао, будучи незыблемым, находится в бездействии, но оно при этом непременно действует. Если владетели и царь смогут ему следовать, то десять тысяч вещей сами же преобразуются. Когда они, преобразовываясь, пожелают возрасти, я их укрощу посредством приведения к безымянной первозданности. В состояний безымянной первозданности не появится желаний. А при отсутствии желаний и в покое Поднебесная сама придет к стабильности.

Комментарий И.И. Семененко

Глава строится на противопоставлении двух понятий: спонтанного "преобразования" и сознательного "возрастания". О "возрастании" указывающем на эмпирическое становление вещей, говорится также в главах 2 й 18. "Преобразование" - хуа встречается еще только один раз и связывается, как и в данном случае, с "бездействием" правителя-мудреца (57). "Владетели и царь" могут следовать Дао, именно как принципу бездействия, равнозначного действию. Подразумевается "действие" правителя, составляющего целое с Поднебесной (13) в качестве всеобъемлющей порожней емкости - "душевной чаши" (29), который, "вмещая" (21) вещи, "находит" им "применение" (28), делает их пригодными, "готовыми чашами" (67), то есть пустыми, способными вмещать по его образцу, а образец этот - самость (25), и потому вмещаться и становиться вместительными вещи могут только самопроизвольно, спонтанно. В таком возвращении к своей чашности, обретаемой при рождении (когда "первозданное рассыпается на чаши" - 28), и заключается "преобразование". Эту "преобразовательную" роль правителя Лаоцзы разыгрывает здесь от себя лично.

"Желание" - юй синонимично в "Даодэцзине" сознательной устремленности, "воле" - чжи. Это наиболее очевидно в главе 3, где "ослабление воли" приравнивается отсутствию знаний и желаний. Желают то, что знают, различают, считают ценным. Многозначительна семантика слова "укрощать" - чжэнь: "давить", "прижимать", "задержать", "остановить", "обуздать", "успокоить", "умиротворить", "стабилизировать". Тут исходным является значение "прижать", "придавить", то есть положить какой-то груз и тем самым задержать, приводя к покою и стабильности, - явная ассоциация с "тяжестью" и "тяжелой поклажей" (26).

Комментарий Ван Би 王弼 (226-249гг.) в переводе И. И. Семененко

"...в бездействии" - следует самости.

"...действует" - все вещи именно благодаря действию обретают порядок и завершенность.

"...к безымянной первозданности" - "Когда они, преобразовываясь, пожелают возрасти"; "возрасти" - значит образуются желания. "Я их укрощу посредством приведения к безымянной первозданности", но при этом "не стану их господином" [Даодэцзин глава 34].