Вот стоячее болото с жижей липкой.

Не взволнует ветер воду рябью зыбкой,

Тошнотворный запах гнили не разгонит;

Все живое под собою топь хоронит!

 

Если бросить в эту жижу ржавой жести,

Хлама медного, - чтоб прел с трясиной вместе.

Если станет малахитом рухлядь эта,

Ржа на банках - нежным персиковым цветом,

 

Желтый жир, расплывшись пестрыми кругами,

Станет радужной, узорчатою тканью,

А микробы, что кишат здесь и ликуют,

Облака, зарю из ткани образуют,

 

Если мертвая вода вином забродит

И жемчужины сольются в хороводе, -

Вот тогда-то это смрадное болото,

Может быть, за красоту похвалит кто-то.

 

Но болото - есть болото. Это ясно.

Что гниет - уже не может быть прекрасным.

Здесь лишь мерзость - от поверхности до дна.

Что ж, посмотрим, что за мир создаст она.

Апрель 1925г.

Не сетуй на меня!

Что, собственно, произошло меж нами?

Пути людей - простых и с именами -

Сойдутся, разойдутся без огласки,

Как на воде стоячей листья ряски.

Былые встречи в памяти храня,

Не сетуй на меня!

 

Не спрашивай меня!

Ты видишь, как дрожат мои ресницы,

Слеза вот-вот готова с них скатиться.

Не будь теперь со мною так сурова,

Остерегись произнести хоть слово.

Вопросы лишние из головы гоня,

Не спрашивай меня!

 

Не беспокой меня!

Тепла в душе ни капли не осталось,

И сердце сжалось, в нем одна усталость.

На пепле не разжечь уже огня...

Не беспокой меня!

 

И не ищи меня!

Не смей желать со мною новой встречи, ­

Нам отвечать друг другу, право, нечем;

Ни для тебя, ни для меня не тайна,

Что эта наша встреча так случайна!..

Расстанемся ж, друг друга не виня,

И не ищи меня!

 

Не замечай меня!

Запру я двери на замок отныне.

Считай, что я один в беде повинен,

Но ни во тьме, ни в ярком свете дня

Не замечай меня!

Свет лампы мягко освещает стены

Солидны стулья, стол и гобелены.

Я к дружеской их близости привык.

Здесь аромат идет от старых книг,

И белизна, и контур чаши стройной,

Как добродетель женская, покойны.

Сопит младенец, ухвативший грудь,

И тут же ухитрился прикорнуть

Мой старший...

Шепчет сердцу сон их сладкий,

Что мирно все вокруг, что все в порядке.

В таинственной, уютной тишине

Песнь умиления дрожит во мне,

Но - тут же превращается в проклятье.

Ночь, не отдамся я в твои объятья!

Спокойствие в четырехстенном мире

Не для меня: мой мир намного шире.

Когда и через стены мне слышны

Отчаянье, истошный вопль войны,

Когда лишь по углам покой теснится

Ночь, как же сердцу моему не биться?!

 

О, если б только собственные чувства

Предметом были моего искусства,

Лишь ради них я раскрывал бы рот -

Пусть прах могильный этот рот забьет!

Пусть в черепе кроты найдут жилище,

Пусть станет плоть червям могильным пищей,

Когда стенных часов уютный бой

Вдруг для меня, довольного собой,

Своим вином, своим стихописаньем, -

Моих соседей заглушит стенанья,

А книжица изысканных стихов

Мне тени заслонит сирот и вдов,

Окопников, что умирают стойко,

Безумных, что грызут зубами койку!..

 

Нет, как бы ты меня ни подкупало,

О счастье, этих стен мне слишком мало.

Чу, выстрелы!.. Загубленные души...

И вопль предсмертный снова лезет в уши.

Мирком от мира не отгородиться.

Ночь, как же сердцу моему не биться?!