Тоска в разлуке!..

Как она созвучна

Сыпучим,

Красным

Высохшим бобам,

Что падают на дно кувшина жизни

Уныло, монотонно:

Бам!.. Бам!.. Бам!..

Тоскливые, размеренные звуки –

Вой одиночества

И дребезжанье скуки.

Тоска в разлуке - огненное жженье!

И только ливень подоспевших слез

От жарких языков несет спасенье.

А если вдруг заплакать не успеешь,

Сам в сушняке тоски

Истлеешь...

Родная!

Наш союз пытаюсь объяснить.

Допустим, я - основы тканой нить,

Ты - тоже нить, ты создаешь уток,

Так брачную парчу

Соткал на счастье рок.

Но что за удивительная ткань!

Любимая, как на нее ни глянь –

С лица, с изнанки, слева или справа –

Прочтешь на ней одно и то же, право...

И прямо на нее смотри, и вкось,

И против света прогляди насквозь –

Читается, увы, все то же: "врозь".

Всю ткань буравь надеющимся взглядом,

Нет слов таких, как "вместе" или "рядом".

Тоска в разлуке - как немой комар;

Над ухом не звенит,

Но и не трусит:

Подкравшись потихоньку,

Вдруг укусит!

Сначала - отупляющая боль,

Потом чесаться час -другой изволь.

О сердце мое!

Беззащитный израненный город.

Полночный покой

Тоской неожиданной вспорот.

Напала она –

И город мой сдался мгновенно.

Я ждал, что тоска,

Ворвавшись в него дерзновенно,

Даст волю страстям,

Побушует и скроется снова,

Но в сердце опа

Навсегда поселиться готова.

Не выйти из плена...

И цели тоски несомненны:

Возводит захватчица

В сердце дворцовые стены.

Мне уйти бы от вас навек,

Но бессильный я человек,

С вами связан нерасторжимо –

Ты, судьбою отпущенный век,

Ты, тоска в разлуке с любимой.

Союз двух душ и тел - великий дар,

Земной мы вместе составляем шар.

Но и велик изъян в прекрасном даре:

Шар состоит из разных полушарий.

Я - полушарье западное, ты –

Восточное...

Меж нами не мосты,

Нет, Тихим океаном разлилось

Меж нами море горьких наших слёз!

Подушечной тоски и бреда ночь

Все тянется, все не уходит прочь.

Лишь ночь одна

В цепи из многих лет,

Одна волна...

Им в море счету нет.

Любимая!

Как время превозмочь?!

В день нашей встречи, может быть,

Тебя, любимая, целуя,

Горячей, терпкою слезой

Щеку твою вдруг обожгу я.

Слеза такая, милый друг,

Естественна, как дождь в ненастье.

В ней заскорузлость, накипь в ней

Копившейся годами страсти.

Я посылаю тебе стихи.

Иероглифы тебе непонятны?

Ты пальцами можешь потрогать их,

Погладить безвестные, смутные пятна.

Так щупает врач учащенный пульс,

Вникая во все ощущенья больного…

Я верю: понятными станут тебе

И смысл, и биение каждого слова,

Едва убедишься, насколько похожи

Стук сердца в груди твоей

С ритмом их дрожи.

Я представляю: в сумерки вечерние

Вдруг буря налетит и грянет гром.

Любимая, тебе бояться нечего!

Друг друга крепко за руки возьмем

И сядем у окна, храня молчание.

До горизонта видно будет нам,

Как силы наших чувств, столкнувшись яростно,

Вдруг рассекают небо пополам.

И вспыхивают искры - наконечники

Стрел золотых, что россыпью летят,

И эти вспышки, эти брызги яркие

Порой самим же нам глаза слепят.

Хоть красота для всех бобов обычна,

На вкус они весьма, весьма различны:

Остры, горьки, с кислинкой, или сладки.

Уж если их делить в таком порядке,

Все острые я преподнес бы истым

Ревнителям приличий - моралистам;

Все горькие мы сами проглотили б,

Все кислые нам жажду утолили б,

Все сладкие отдали б мы сполна

Соседям.

Для чего? -

На семена.

Я, песни разнозвучные слагая,

Все пел, тебя нередко забывая,

И к истине пришел простой и ясной:

Я песни не создал еще прекрасной.

Аккорд последний,

Перл созданья нужен,

В котором связи слов - как нить жемчужин,

Где каждый звук исполнен не иначе

Как о тебе

Слезой моей горячей.

Лишь с этой песней,

Павши на колени,

Я вымолю себе

Твое прощенье.

Любимая невыразимо!

Сон тягостный довлеет надо мной.

Мне снилось: ты стоишь ко мне спиной.

Был ветер, снег… Из мрака туч

Вдруг солнце красное пробилось.

Из стужи чувств, как яркий луч,

Мне дума о тебе явилась.

Как свет внезапного могуч!

Ни то, ни это мне не снилось.

Кто мы - ты поняла?

Две восковые красные свечи.

Призвали нас на пиршество в ночи,

Поставили в застолье по углам.

Мы светим возлияющим гостям,

Часы досуга им увеселяем

И - таем,

Жизнь короткую сжигаем.

Когда устанут гости пить и петь,

И нам пора настанет догореть.

Зимою долгими ночами

Никак рассвета не дождешься.

Потом на побледневшем небе,

Холодном и свинцово-сером,

Увидишь ли улыбку солнца?

Плачь, плачь, любимая...

Что делать?

Ведь это — будущее наше!

Дух моря я,

Разгневан я, бушую.

Тебя поймал я, лодку небольшую,

И между двух приливов злобной страсти

Смотрю со смехом на твое несчастье.

Мне, духу, твой конец всего потребней:

Хватают лодку волн зубастых гребни,

Вонзаются,

Грызут ее,

Ломают

И вместе с мачтой тоненькой глотают.

Когда б я стал писать ее портрет,

К искусствеиности не прибег бы, нет!

Неверный штрих, пусть даже самый малый,

На нет бы совершенство свел, пожалуй.

Художническим виденьем владея,

Здесь применить его я не посмею:

Набор кривых и произвольных линий

Не передаст красы моей богини.

Таким создам ее изображенье,

Каким оно приходит в сновиденья –

Нагой, хрустально-чистый ликом ангел!

И, чтобы избежать недоуменья,

Пусть ангел за спиной имеет крылья.

Но если тщетны все мои усилья,

Не ангел - яркий феникс встречен будет,

Художник за ошибку не осудит.

Пронзительно кричит ночная птица;

Холодный ветер громко в дверь стучится,

О стены бьется, в окнах рвёт бумагу,

Срывает с крыши с воем черепицу.

Вот-вот ворвется в дом он сгоряча...

Испуганная красная свеча

Все плачет без опоры и защиты.

Нагар все меньше пропускает света,

И застывают слезы в сталактиты.

Любимая, откликнись! Где ты?

Войди сюда походкою летучей,

Сними нагар, наросший черной тучей,

Прикрой ладонью фитилек раздетый.

Любимая, откликнись! Где ты?..

Я расскажу, пожалуй, и об этом.

Под музыку трещоток и свирелей,

Под звук то низких, то высоких трелей

Я головной платок с нее совлек

И яркую свечу во тьме зажег;

Шепнул над ухом, шпильки вынимая:

"Желаешь ли ты знать меня, родная?"

О вы, кто станет слушать мой рассказ,

Заранее могу представить вас:

Я под улыбкой ваших лиц бесстрастною

Увижу зависть - тайную, прекрасную.

Когда ты днем пробудишься от сна,

Я вижу, что щека твоя красна.

На ней печать бамбуковой циновки.

Не цепь ли то богини сна, плутовки,

Сковавшая так крепко душу?

Щеку целую

И оковы рушу.

Как ход часов неумолим и скор!

О страшный измерительный прибор,

Ты времени процеживаешь море!...

Расцвет, паденье?

Счастье или горе?

"Тик-так, тик-так... " -

я слышу звуки эти,

Но каково же ныне их значенье:

О прошлом говорят они расцвете

Или о будущем паденье?

Красные бобы

В долинах юга

За весну

Еще ветвистей стали.

Наломай побольше их

Для друга –

И утешь меня

В моей печали.

Ван Вэй. "Красные бобы"

(перевод А.И. Гитовича)