Так случилось, что осенью года жэньсюй*,

Когда уж седьмая луна на ущербе была,

С гостем плыли мы в лодке

Между двух Красных Скал...

Чуть прохладой дышал ветерок,

Не тревожили волны реку.

 

Гостю я предложил, поднимая свой кубок с вином,

Вместе строки припомнить о Светлой луне,

Спеть о Деве Прекрасной стихи.

 

Вскоре

Над восточной горой появилась луна,

Поплыла-поплыла между звезд.

Засверкала река,

Словно капли росы ниспадали на водную рябь,

И смешались в одно небеса и вода.

 

Как велик этот водный простор!

Эта - в тысячу цинов* вокруг - необъятная ширь!

В колеснице-ладье мы по ветру летим и летим

В пустоту и безбрежность, не ведая, есть ли предел.

Кружим в вечности, кружим, от мира сего отрешась,

И как будто на крыльях - взлетаем в обитель святых.

...Так мы пили вино, и веселью, казалось, не будет конца,

А потом, на борта опираясь, мы начали петь.

Пели так:

"... Из корицы ладья о-о-си! -

Из орхидеи весло*.

В пустоте-чистоте - о-о-си -

Мы стремимся туда, где светло.

Постигаю простор - о-о-си -

Но, увы, лишь в мечтах.

Где же Дева Прекрасная - о-о-си -

В небесах? .. "

 

Гость мой флейтой отменно владел:

Вторя·песне,

Звучала мелодия грустно-протяжно в ночи,

В ней и слезы и жалобы слышались,

Скорбь и печаль.

 

Эта музыка вдаль уплывала, тянулась, как нить.

Может, даже драконы проснулись в пещерах в тот миг

И слезу уронила вдова в одинокой ладье...

 

Вот, халат подобрав,

Сел учитель по имени Су перед гостем

И, объятый тоскою, спросил:

"Что ж ты песню прервал?"

 

"Посветлела луна, звезды стали редеть*,

Ворон к югу летит," - мне ответствовал гость.

"Эти строки, - сказал он, - начертаны Цао Мэндэ"*.

"Посмотрите на запад, - мой гость продолжал, -

Там Сякбу* вдали.

Обернитесь к востоку - на востоке Учан*.

Русла рек, цепи гор меж собою сплелись,

И леса разрослись - зелены-зелены...

 

Это здесь Чжоу Лан проучил так жестоко Мэндэ!*

Под Цзинчжоу врага разгромив,

По теченью спустившись в Цзянлин,

Плыл Мэндэ на восток...

Путь проделали в тысячу ли тупоносые судна его,

Неба синь затмевали полотнища флагов-знамен.

По прибытьи в Цзянлин, разливал он хмельное вино

И с копьем, на коне восседая, сочинил эти строки,

Что ныне припомнились мне...

Был героем он в жизни своей.

А теперь - где обитель его?"

 

"Я и вы, мой учитель, рыбачили, хворост сбирали

На острове, что посредине реки, -

С каждой рыбкой, креветкой знакомы,

С каждым лосем, оленем дружны.

Лодку - лотоса лист - направляя вперед,

Пили вместе вино.

Мы казались себе мотыльками

Между ширью небес и землей

Или зернами риса в безбрежной стихии морской... "

 

И изрек он, мой гость:

"Опечален я: жизнь - это миг!

Полон зависти я: бесконечно· теченье Чанцзян*!

Если б вечно лететь мне, подобно небесным святым!

Если б яркость луны я был в силах навечно объять!

Знаю, мало мгновенья, чтоб это постичь,

Потому-то и тонут мелодии музыки в скорбных ветрах... "

 

Я сказал ему так:

"А доподлинно знает ли гость,

Что такое - вода, что такое - луна?

Все идет чередой, как вода, как теченье реки,

Все идет чередой, но ничто никогда не уйдет.

И луна - то кругла, то ущербна, но вечно - луна,

И не в силах никто увеличить-уменьшить ее,

Ибо если изменчивость ставить началом начал,

В миг единый не в силах мы вечность постичь.

Если ж будем считать постоянство за первоисток,

То и я, и мой гость, да и все, что мы видим вокруг, -

Вечно все!

Так разумно ль завидовать, гость мой, Чанцзян?

Между тем в небесах и на этой земле

Всякой твари и вещи свое назначенье дано.

... Если есть что-то в мире, чем я обладать не могу,

То и йоты того не посмею присвоить себе.

Но ведь ветер, что чист в небесах,

Не запретен для наших ушей.

А луна, что светла среди звезд,

Не боится взглянуть нам в глаза.

Мы возьмем их себе - и не будет nрепятствий тому,

Ибо высшим Создателем нам во владение дан

Этот вечный источник живой красоты,

Мы им можем владеть как хотим!"

 

И от радости тут засмеялся мой гость,

Засмеялся и кубок наполнил вином.

А потом, после трапезы,

Кубки и плошки вокруг разбросав,

Мы лежали на дне нашей лодки вдвоем

и не знали, объятые сном, что восток побелел…

Примечания

"Фу о Красных Скалах". - Фу обычно переводится на русский язык словом "ода" или "поэма". Для произведений Су Ши и его современников больше подходит второе, ибо в их фу уже отсутствуют витиеватость и пышность слога, нарочитая гиперболизация образов, возвышенность стиля, характерные для древних од (например, Сун Юя или Сыма Сянжу) . Фу Су Ши - это небольшие поэмы философского содержания, отклик поэта на политические события его времени. От древних фу он наследует прежде всего более или менее свободную организацию стиха.

Красные Скалы (Чиби - букв. "красные стены") - название ущелья недалеко от Ханькоу в нынешней провинции Хубэй. Оно известно в китайской истории как место кровавой битвы, происшедшей здесь в 209 г. См. об этом прим. к с. 150

Год жэньсюй - пятьдесят девятый год китайского шестидесятилетнего цикла; в данном случае соответствует 1082 г. европейского летосчисления.

...в тысячу цинов... - Ц и н - мера площади , около 6,67 га.

…Из корицы ладья - о-о-си! - Из орхидеи весло... - По китайским поверьям, существа "не от мира сего" - бессмертные небожители, феи, духи - могли плавать по воде, превращая в лодку любой листок или травинку. Известен рассказ о плавании одного из восьми сяней - Ли Тегуая - на листе бамбука. У автора VIв. Лю Ицина есть рассказ о том, как некто Люй Цю встретил на озере, заросшем тростником, оборотня:

"Видит - какая-то юная дева плавает в челноке, собирает водяные орехи, а платье на ней из листьев лотоса. Он спросил:

- Если ты, девушка, не бес скажи, где раздобыла такую одежду?

Девушка, несколько смутившись, ответила:

- Разве господин не слыхал стихов:

 

Из лотоса платье·о-о- си! –

пояс из орхидей,

Является вдруг - о-о-си! –

пропадает внезапно?...

 

Все еще сохраняя смущенный вид, она развернула челнок, поправила весло и, немного помешкав, поплыла прочь. Люй Цю пустил стрелу из лука ей вслед, видит: подбил выдру. Челнок же, на котором она плыла, оказался сплетен из листочков ряски и водорослей".

Посветлела луна, звезды стали редеть... - эти строки заимствованы из произведения Цао Цао (второе имя - Мэндэ).

Цао Мэндэ (Цао Цао) - один из трех военных гегемонов, поделивших между собой Китай в III в. ("эпоха Троецарствия"). Цао Мэндэ (впоследствии - основатель династии Вэй) был в числе крупнейших поэтов своего времени. Стихи Цао Мэндэ, о которых идет речь, написаны на мотив народной "Отрывистой песни" ("Дуаньгэ син").

Сякоу - место встречи армий царств Шу и У перед битвой у Красных Скал в 209г.

Учан - город на р. Янцзы (в современной провинции Хубэй).

Это здесь Чжоу Лан проучил так жестоко Мэндэ! - Речь идет о знаменитой битве на реке Янцзы, в которой достигший к этому времени огромного могущества Цао Мэндэ потерпел поражение. По инициативе полководца Чжоу Лана (Чжоу Юя, 174-218 гг.), здесь огромному флоту Цао Мэндэ противостояли объединенные силы двух других царств - Шу и У. По наущению подосланного лазутчика, предсказавшего бурю, суда Цао Мэндэ были скреплены между собой цепями. Затем к ним пришвартовались прибывшие якобы для капитуляции, груженные сухим тростником корабли Чжоу Лана, флот Цао был подожжен и сгорел дотла, множество воинов погибло, а он сам вынужден был на время отказаться от своих честолюбивых планов.

Чанцзян ("Великая река") - другое на звание р. Янцзы.