Китайская поэтесса эпохи Поздняя Шу и династии Тан. Уроженка Сычуани.

О семье известно мало. Родилась в 940 году в царстве Поздняя Шу. Происходила из семьи Сюй. Смолоду попала ко двору и в гарем владыки царства Мэн Чана и вскоре стала его любимой наложницей под именем госпожи Хуажуй (кит. 花蕊夫人). Поскольку правитель уделял больше внимания вину и женщинам, государственные дела пришли в упадок. Поэтому в 965 г. войска династии Сун легко захватили царство Поздняя Шу. Хуажуй попала в плен. Позже она была представлена императору Тай-цзу, которому понравились ее стихи. Умерла в 976 г., по одной из версий - убита на охоте, по другой - "удостоена императорской милости" покончить с собой.

Писала свои стихи в жанре "гунцзи" (дворцовая поэзия); их темы - цветы, птицы, дворцовое окружение, жизнь в гареме. Также есть произведения, посвященные падению царства Поздняя Шу. Всего в поэтическом наследии Хуажуй более 100 стихов, некоторые из них вошли в полное собрание стихотворений танской эпохи "Цюань Танши".

Любимая наложница Мэн Чана, она была хороша собой, умна и хорошо разбиралась в поэзии и прозе, за что ее также звали Хуэй Фэй (慧妃, букв. "мудрая наложница"). Была представлена ​​Мэн Чану в качестве наложницы его отцом Сюй Гоочжаном и стала его любимой наложницей после смерти первой любимой наложницы - Чжан Тайхуа. Она была известна своей любовью к цветам, из которых предпочитала пионы и цветы гибискуса. Поэтому Мэн Чан приказал чиновникам ехать в Чэнду и засадить его гибискусом и пионами: "Пионы Лояна - лучшие в мире, но пионы Чэнду с этого дня прославятся больше и превзойдут их в красоте". С тех пор Чэнду стал также известен как "Город гибискуса". Легенда гласит, что госпожа Хуажуй позже стала наложницей Чжао Куанъиня (赵匡胤, личное имя императора Сун Тай-цзу, 宋太祖). Скучая по Мэн Чану, она нарисовала его портрет на охоте с луком и поместила его в доме. Чжао Куанъинь увидел портрет и спросил, кто это. Госпожа Хуажуй солгала, что это портрет бессмертного Чжана, дарующего чадородие и охраняющего детей от злых духов. Императора удовлетворило такое объяснение, и он не стал вдаваться в подробности.

Позднее это высказывание превратилось в эвфемизм, который ушел из дворца в народ и остается популярным по сей день.